Сергей Худиев Лучшие адвокаты Сталина Источник: Радонеж Уже несколько дней не утихает скандал, вызванный обменом мнениями между известным либеральным политиком Леонидом Гозманом и журналисткой "Комсомольской правды" Ульяной Скойбедой. Гозман в своем блоге на "Эхо Москвы" заметил, что "у СМЕРШ не было красивой формы, но это, пожалуй, единственное их отличие от войск СС", на что Ульяна Скойбеда ответила колонкой, в которой пожалела, что нацисты не сделали абажуров из предков некоторых нынешних либералов. Правда, вскоре она извинилась за эти слова. Что же, Скойбеда – весьма скандальный автор, и была такой вчера и третьего дня – вспомним хотя бы колонку о недоношенных младенцах, которых предполагалось бросать в тазик. Она не первый раз говорит откровенно людоедские вещи – хотя, скажем еще раз, за последние слова она извинилась.
Но для некоторых журналистов (у нас и в других странах) скандальность – это способ привлекать внимание. Мотивы тут недостойны, а методы недопустимы – но, в общем, понятно, чего человек хочет и как он этого добивается.
Гораздо более загадочно поведение Гозмана – и нашей либеральной тусовки вообще, в которой одни его поддержали, другие (с некоторыми оговорками) стали защищать, а третьи – промолчали. Если еврейская общественность – как в лице ФЕОР, так и в лице отдельных публицистов и в России, и в Израиле, резко осудила высказывания Гозмана, то от общественности либеральной мы этого не услышали. Похоже, что уравнивание СС и советской контрразведки – это не личное мнение Гозмана, а вполне себе общепринятая позиция в определенных кругах.
Некоторые – защищая Гозмана – говорят, что это он от большого огорчения на рост сталинистских настроений. Но сам этот рост – не в последнюю очередь результат поведения наших либералов-десталинизаторов. Это поведение таково, что иногда складывается впечатление, что мы имеем дело с латентными сталинистами, которые, под маской неукротимой вражды, на самом деле стремятся обелить вождя народов. В самом деле, их поведение по отношению к Сталину похоже не на поведение обвинителей, а на поведение искусных адвокатов, которые хотят не утопить, а, напротив, выгородить своего клиента. Как выставить злодея в возможно более благоприятном свете? Показывать его на фоне еще худшего злодея. Покажите обычного разбойника и убийцу на фоне убийцы исключительного – например, Чикатило – и вы увидите его в совсем другом свете. Подвергал ли этот бандит своих жертв мучениям и издевательствам? Никогда! Чикнет быстро и дальше пойдет. Резал ли детей? Нет, только взрослых. А попадись ему Чикатило – тут бы Чикатиле и пришла заслуженная кара за его преступления, бандиты таких не любят. Так что наш бандит – просто золото!
Что делают фактические адвокаты Сталина, Гозман и иже с ним? Настаивают на том, чтобы рассматривать Сталина исключительно на фоне Гитлера. На фоне Гитлера кто угодно – включая даже Сталина – выглядит почти даже неплохо. При этом бурная дискуссия, в которой постоянно вертится Гитлер-Сталин, Гитлер-Сталин, кто более матери истории ценен, достигает своей цели – в ее ходе как-то незаметно устанавливается, что рассматривать сталинизм надо на фоне гитлеризма (а не на фоне нормального человеческого правления). На фоне почти любого другого правления – Российской Империи, брежневского СССР, чего угодно еще – сталинизм в высшей степени чудовищен. А если на фоне гитлеризма – то ничего, местами даже заметно гуманнее. Поэтому для защиты сталинизма очень важно, чтобы его воспринимали именно на фоне гитлеризма.
Если на присяжных не подействует сравнение подзащитного с Чикатило (которое, чего уж, выходит в пользу подзащитного) , адвокат может прибегнуть к еще одному приему – явно вздорным и нелепым обвинениям. Привлечь свидетелей, которые начнут бурно обвинять их подзащитного в том, что он ест на завтрак младенцев, на обед – девственниц, а на ужин – инвалидов войны и труда, дотягивается и сбивает самолеты с иностранными делегациями, в общем, от Чикатило отличается только заметно большим размахом своих злодеяний. Адвокаты могут надеяться, что господа присяжные, сочтя эти обвинения бредовыми, сочтут столь же бредовыми и подлинные обвинения, предъявляемые бандиту в связи с его реальными преступлениями.
В случае со Сталиным важно заполнить интернет чрезвычайно жуткими, но при этом никак документально не обоснованными обвинениями, которые на внешнего наблюдателя производят впечатление острой демшизы – так, чтобы в этом потоке потерялись документально хорошо обоснованные обвинения в совершенно реальных преступлениях режима. Что, при надлежащем упорстве, приводит к реакции "ха-ха-ха, Сталин лично расстрелял три миллиарда человек"
Но в запасе остается еще один адвокатский прием – излагать обвинения от имени людей, которым заведомо не доверяют. Посмотрите, господа присяжные заседатели – восклицает адвокат – кто считает моего подзащитного бандитом и уголовником? Те же самые лица, которые считают вас быдлом и анчоусами! Те, кто не скрывает своей ненависти и презрения к вам! Достаточно ли вы доверяете этим людям, чтобы ваше суждение совпадало с их?
И как по нотам – на тов.Сталина начинают бурно нападать люди, выражающие, в то же время крайнее презрение к согражданам вообще – и способные возбудить в них ответные чувства.
Гозман и иже с ним действуют как если бы они вполне обдуманно и последовательно старались обелить Сталина и его режим. Почему? Может, они и вправду латентные сталинисты, которые тайком, когда никто не видит, обливают слезами такой родной усатый потрет, и тихонько напевают "О Сталине мудром, родном и любимом/Прекрасную песню слагает народ"? Возможно. Но есть ли какое-то еще объяснение?
Кажется, есть. Что определяет российского либерала? Приверженность личной свободе или еще каким-то идеям из наследия классического либерализма? Да ну... Отечественный либерал – это человек, которому не нравится "эта страна", и которого особенно раздражают два элемента ее идентичности – Русская Православная Церковь и память о Победе. Сейчас у нас речь о Победе – и надо отметить, что празднуя Победу мы празднуем нечто большее, чем прошедшее историческое событие. Тогда, в годы войны речь шла о том, продолжится ли историческое бытие России – и как государства, и как народа, и как культуры – или она просто исчезнет с лица земли, как это и было предусмотрено "Генеральным планом ОСТ". Празднуя Победу, мы говорим себе, друг другу и всему миру – хорошо, что Россия существует. Мы благодарны тем, кто сражался, умирал, и трудился в невыносимых условиях, для того, чтобы Россия жила. Мы глубоко чтим их память.
Позиция Гозмана и иже с ним – а чего их чтить, они от нацистов отличаются только формой – это тоже способ выразить определенное отношение к России. Как и разговоры о том, что лучше бы мы тогда проиграли войну. С одной стороны, в любой свободной стране есть люди, которые эту страну откровенно и сильно ненавидят. Есть американцы, которые ненавидят Америку, израильтяне, горячо сочувствующие террористам, англичане, желающие запретить традиционный английский флаг как неполиткорректный, и так далее. То, что таким людям дают возможность высказываться, и не тащат их в тюрьму – важный признак общественной свободы.
Вот только во всех уважающих себя странах такие люди находятся скорее на обочине общественной жизни. Американский, британский, и уж точно израильский политик, который попробует ляпнуть что-то вроде того, что сказал Гозман, тут же перестанет быть политиком, и ему придется переквалифицироваться в управдомы (если возьмут). И только у нас Гозман – политик. Президент Общероссийского общественного движения "Союз Правых Сил" И, тому же, занимает высокую должность – советника гендиректора компании – в государственной компании РОСНАНО. Это довольно неестественное положение дел.
Да, возможно, у нас в России есть "либералы" в первоначальном смысле слова. Приверженцы классического либерализма. Но тогда им стоит поступить также, как поступили евреи – прямо сказать: этот человек не от нас, мы его взглядов ни в коем случае не разделяем. Иначе единственное, на что будут годиться российские либералы – это на поддержку сталинизма.
|
