Сергей Худиев Не быть переформатированными Источник: Радонеж Выступая в Смоленске, Патриарх Кирилл подчеркнул необходимость сохранять суверенитет нашей страны: "Не суверенитет формальный, а реальный суверенитет – способность отстаивать на международной арене свою точку зрения, даже если она не совпадает с мнением самых могущественных стран".
"Сегодня наш суверенитет многих раздражает в мире", – сказал Патриарх, и привел высказывание одного зарубежного политика: "Чтобы наступил мир во всем мире, мы должны вас переформатировать". "То есть из нас сделать их", – пояснил аудитории Патриарх Кирилл.
Почему так ужасно быть "переформатированными"? Почему так важно держаться своего наследия? А почему один человек упорно учится, работает, строит отношения с людьми, достигает успеха на избранном поприще, а другой не достигает ничего, спивается, катится под откос? Очень часто материальные обстоятельства влияют мало – кто-то опускается из очень благополучной среды, кто-то выбивается из бедных и необразованных кругов. Дело в ценностях, которыми руководствуются люди, в целях, которые они себе ставят, в мотивации для того, чтобы этих целей добиваться. То, что верно для отдельных людей, верно и наций – человеческая общность существует до тех пор, пока у нее есть цели и ценности, объединяющие ее членов. Почему человек должен оставаться работать на Родине, когда ему больше заплатят в другой стране? Почему он должен проявлять лояльность к своим согражданам? Почему начальствующие должны стремиться к общему благу, а не к личному обогащению? Почему полицейские должны за одну зарплату нести труды и опасности своей службы? Почему воины должны рисковать смертью или увечьями, сражаясь с террористами? Почему вообще люди должны придерживаться определенных обязательств по отношению друг ко другу?
Любое общество предлагает свои ответы на эти вопросы, и когда оно больше не может их дать, оно разваливается. Этот развал является катастрофой для всех – но он же является уникальным шансом для разного рода революционеров, которые хотят доломать старую систему ценностей и обязательств, чтобы установить свою, новую – "весь мир насилья мы разроем, до основания, а затем, мы свой, мы новый мир построим, кто был ничем, тот станет всем".
В обществе борются силы, стремящиеся к сохранению и упрочению социальной ткани, взаимного доверия, общности и обязательств, и те, кто хотят окончательно разорвать эту ткань, полагая, что это необходимо для наступления светлого будущего и осуществления Великих Проектов. Эта социальная ткань обеспечивается сознанием общей истории, общих святынь, общих обязательств – и поэтому для разрушителей важно представить историю как нечто исключительно мрачное и позорное (как большевики говорили о "проклятом царизме"), святыни – как нечто достойное только глума и посмеяния, а обязательства – как обман, придуманный, чтобы эксплуатировать людей.
Революции, перевороты, опустошительные гражданские войны начинаются не в области политики или экономики, а в области нематериальной – в области мыслей, чувств и убеждений людей. И именно такие революции и являются самыми разрушительными. Бывают перевороты, отнимающие власть от одной группы элиты и передающие ее другой – однако при этом сама ткань общества, его представления о мире, о должном и недолжном, остаются затронуты мало. Бывают катастрофы, которые, действительно, переформатируют сознание людей.
И тут термин, взятый из области компьютерной техники – "переформатировать" – вполне уместен. Форматирование – это операция, которая уничтожает все данные на диске, и позволяет пользователю начать сначала, совершенно не оглядываясь на то, что было на диске до этого. Как говорил председатель Мао, "На чистом, без всяких помарок листе бумаги можно писать самые новые, самые красивые иероглифы, можно создавать самые новые, самые красивые рисунки". И это форматирование может носить резкий, насильственный, кровавый характер – как во время Русской или Китайской революции, а может – постепенный, и при этом не менее эффективный.
Революция может быть навязана сверху, как, например, реформация Генриха VIII, она может быть результатом восстания снизу, подготовленного революционерами и их сторонниками, и, наконец, она может быть навязана извне.
И здесь наша эпоха отмечена некоторыми особенностями. В том, что одна держава поддерживает недовольных в другой, чтобы привести к власти правительство, которое ее больше устроит, нет ничего нового – это происходило всегда, с глубочайшей древности. Но, по крайней мере, со времен большевизма появилось другое явление – экспорт революции, когда первичными являются не геополитические интересы той или иной державы, а требования идеологии. Идеология провозглашает о себе, что она является последней Правдой, неким спасительным учением, которое все человечество просто обязано принять, которое несет людям великие блага и спасение от многих бед – так что долг каждого принять ее всем сердцем, всякое сомнение в ней глубоко аморально, всякое сопротивление ей – преступно. Так было с большевизмом, который утвердился в нашей стране и от нас заражал другие страны.
Сегодня мы имеем дело с другим идеологическим течением, которое западные исследователи обозначают как "культурный марксизм", хотя и не все представители этого течения согласны именоваться таким именем. Культурный марксизм полагает традиционные институты Западного (и добавим – просто человеческого) общества, такие как национальная и культурная идентичность, семья и социально принятые роли полов, как орудия, при помощи которых оправдывается и поддерживается социальное угнетение.
Наиболее бросающимся в глаза проявлением культурного марксизма является движение за "права сексуальных меньшинств", которое выполняет роль тарана, разрушающего традиционные представления о семье, сексуальности, должном и недолжном поведении, и, что очень важно, атакующего Церковь как источник "дискриминации" и "угнетения". Но программа культурного марксизма, несомненно, обширнее учинения гей-парадов и уроков гомовоспитания в школах. Традиционная семья – одна из мишеней, другая – это национальная, культурная, и, особенно, религиозная идентичность, которую нужно разрушить ради очередного светлого будущего.
Поэтому отечественные законы, которые – всего-навсего – вводят денежные штрафы за пропаганду гомосексуализма несовершеннолетним, вызывают такую неукротимую ярость. Как и большевизм, культурный марксизм не признает национальных границ и требует, чтобы весь мир, до которого он только может дотянуться, играл по его правилам.
И речь идет не просто о криках активистов с самодельными плакатами или о заявлениях поп-звезд, а о давлении со стороны могущественных государств – которые требуют, чтобы наша внутренняя жизнь, то, что будет провозглашаться как наши ценности, то, что будут преподавать детям в наших школах, определялась идеологическими установками, возникшими и приобретшими влияние весьма далеко от наших границ.
Некоторые уже отозвались на слова Патриарха привычными смешками про "противостояние растленному Западу", в то время как у нас мол, коррупция и беззакония и по абортам мы впереди планеты всей. Надо отметить, что культурный марксизм, хотя он и исходит с Запада, является, в культурном и мировоззренческом отношении, антизападным течением. Ничего невероятного в этом нет – так и большевизм, который исходил с территории нашей страны, был явлением глубоко враждебным исторической России – и не скрывал этого.
Россия, восприемница Восточной Римской Империи, вне всяких сомнений принадлежит к "Западу" как к миру, сформированному Библейским Откровением и греческой традицией философской мысли; в этом отношении мы составляем единый культурный ареал с остальной Европой – и противостояние, с которым мы имеем дело, это ни в малейшей степени не противостояние России и Запада. Это противостояние Запада, или, иначе говоря, Европейской цивилизации, включая Россию, с силами, которые ищут разрушить все ее институты – Церковь, семью, национальный суверенитет, все традиционные представления о правильном и неправильном, о достойном и постыдном.
Мы должны решительно встать за свои корни – и за корни всей Европы – именно потому, что с преступностью, алкоголизмом, абортами и другими моральными и социальными язвами у нас так плохо. Дело в том, что программа культурного марксизма, разрушительная для любого общества, особенно разрушительна для общества разобщенного и ослабленного, общества, в котором связь с его корнями подорвана долгими десятилетиями диктатуры, идейно родственной – хотя и не тождественной – культурному марксизму.
И мы не должны бояться сказать – да, мы не стараемся понравиться. Одобрительные отзывы в New York Times или Guardian – совсем не цель нашей жизни. Мы уже импортировали предыдущий извод марксизма и помним, чем это для нас кончилось. Так что нет, спасибо, мы не будем повиноваться диктату и подгонять нашу внутреннюю жизнь под чьи-то внешние стандарты.
Мы будем следовать нашим корням – Библейскому Откровению, осмысленному Отцами Церкви в традициях греческой философии и сформировавшему нашу – и русскую, и европейскую вообще – цивилизацию.
|
