RELIGARE («РЕЛИГИЯ и СМИ») , religare.ru
|
|
29 сентября 2013 Александр Щипков Пять ответов на критику "ПЕРЕЛОМА". От левого консерватизма к социал-традиционализму Ответ на критику слева Александр Щипков завершает отвечать на критику Сборника статей о справедливости традиции "Перелом". Ответ состоял из пяти частей, которые мы публиковали каждое воскресение в течение сентября. Сегодня пятый и последний Ответ на критику слева. ОТВЕТ НА КРИТИКУ СЛЕВА Не скрою, нас удивила несколько вялая реакция левого лагеря. Товарищи словно бы еще не распробовали то, что мы попытались до них донести, и пока не знают, как реагировать: хвалить или ругать. Пока мы слышим констатирующие реплики. Но ожидаем, что представители левого лагеря отреагируют в ближайшее время, и отреагируют по-разному. Возможно, при этом обнаружится старое разделение на социал-демократов и народников, которое по большому счету никуда не исчезало, но было погребено под бетонной плитой советской идеологии (как известно, Маркс считал именно народников, а не социал-демократов своими реальными последователями в России, но не о том речь). Мы уверены, что реакция слева в ближайшее время станет более заметной. Тем более, что мы ведем с духовными наследниками компартии жесткую полемику и стремимся разрушить их неоправданную монополию на понятие "социальное государство". Тем не менее, уже имеющаяся левая реакция позволяют выстроить какой-то ответ.
Например, нам говорят: "Главное в любой идеологии – это не ценности, а классовая сущность. И здесь между либералами и консерваторами полное сродство: и те и другие в первую очередь выражают интересы крупного капитала (а затем и среднего класса)". Важный момент. Если бы все было именно так, мы бы не были консерваторами. Но есть одно существенное "но". В странах первого мира ситуация действительно пока еще удовлетворяет этой классической марксистской схеме даже в условиях эры политкорректности-мультикультурализма. Но в России, как и в любой зависимой стране, все по-другому. Здесь кроме авторитарного либерализма во власти реально нет больше никого. И можно занять только две позиции: за или против. В России нет стороны "третьей", "четвертой" и т.д. На Западе до последнего времени были... В этом разница. Поэтому у нас консерватизм расщепляется. Одно направление обслуживает ("консервирует") либерализм – это именно то, что имеют в виду наши левые оппоненты. Но другому, альтернативному направлению путь только влево. Ведь больше некуда. Если, конечно, эти консерваторы стремятся сохранить страну как самостоятельный исторический субъект. В каком-то смысле эта ситуация очень полезна для национального самосознания. Она скрепляет и не дает разорвать узы справедливости и традиции. Вообще-то не только консерватизм, но и любая новая идеология должна будет выбрать ту или другую сторону. Это раздвоение косвенно проявляется и в том, что нас воспринимают как-то "двуполярно". Одни считают нас просто "правыми консерваторами, которые маскируются под левых", а другие "леваками без коммунизма" в духе тех самых кронштадстских матросов с их лозунгом "Советы без коммунистов!" На самом деле мы, конечно, не то и не другое. Говоря о левой точке зрения на темы, поднятые "ПЕРЕЛОМОМ", уточним, почему мы не согласны с неоленинизмом во всех его формах. Во-первых, такие вещи как пролитая кровь и воинствующий атеизм навсегда отрезали большевистский проект от русской традиции. Об этом даже как-то неловко напоминать. Это первое, но есть и второе, закономерно вытекающее отсюда убеждение. Вряд ли сегодня можно утверждать, что в 1917 году в России произошла революция, а не что-то другое. Какой класс, на минуточку, взял власть (если мыслить в рамках марксистской схемы)? Пролетариат? Разумеется, нет. Сама революция делалась руками в основном не пролетариев, а крестьян, которых согнали с места и вооружили с началом Первой мировой войны. Отсюда так называемые крестьянские и солдатские (то есть снова крестьянские) депутаты. Большевики использовали и обманули крестьян. Посулили землю, чтобы поднять против государства, а затем "подарили" коллективизацию и колхозы с трудоднями. Фактически крестьянство как класс было уничтожено, и в этом заключалась едва ли не главная задача большевизма (верхушечный переворот – дело куда менее трудоемкое). Но не случайно Карл Маркс в своей переписке с Плехановым и Верой Засулич совершенно ясно высказался в том смысле, что революция в крестьянской на 80% России может быть только крестьянской. Поэтому своими последователями в России он считал народников, а не социал-демократов. Переписку тогда скрыли от "посторонних" глаз, да и в советское время ее существование не афишировалось. Пролетариат же в дореволюционной России был крайне малочисленным, его большевикам пришлось искусственно "делать", сгоняя в города бывшее крестьянство, "раскрестьяненное" коллективизацией. Но полноценного пролетариата таким образом получить было нельзя. Это все равно что "делать белок" из кошек по методу Швондера-Шарикова из "Собачьего сердца". Последствия этой искусственной люмпенизации общества до сих пор определяют общественную атмосферу в стране. А сам modus operandi чем-то напоминает современный "социальный инжениринг" идеологов глобального общества. Вполне очевидно, что трагическая метаморфоза 1917-го года, которую почему-то все еще принято называть революцией, стала результатом отнюдь не поступательного общественного движения, а череды исторических срывов. То есть моментов "прерывания традиции", о которых мы все время говорим. Разумеется, все это не отменяет нескольких очевидных вещей. А именно, нельзя отрицать факта решения в советские годы проблемы доступности образования и всеобщей грамотности, исторического значения Победы 1945 года, а также серьезных достижений позднесоветского периода в создании фундаментальной науки и социального государства. Это тоже важнейшие элементы традиции. От всего этого не было никаких причин отказываться, независимо от идеологических позиций. Этот отказ (сегодня он очень резко проявляется в истории с РАН и системой образования) стал причиной курса на социальную деградацию, о чем тоже надо сказать прямо. Действительно, страна, мало что производя, четверть века проедает созданное до 1991 года и никак не поднимется до уровня промышленного развития 1990-го. Неудивительно, что в такой ситуации об СССР сожалеет две трети граждан России. Называть их на этом основании "совками" и считать какой-то неполноценной социальной группой недопустимо. Такая практика – одно из проявлений моральной нечистоплотности российского либерального истеблишмента. Необходимо разделять преступления партийной номенклатуры и права бывших советских граждан, трудом которых была создана научно-техническая база СССР. Жизнями простых советских граждан была оплачена и победа в войне. Эти люди стали жертвами тех, кому они верили, и имеют право на моральную и материальную компенсацию. |
|
 |
РЕКЛАМА |
