Аркадий Малер Исторический вызов Патриарха Кирилла Источник: Живой журнал Аркадия Малера 1 февраля 2014 года, в день памяти великого святителя Марка Эфесского, исполнилось 5 лет со дня интронизации Патриарха Кирилла.
Если ты хочешь быть понятым и принятым в эпоху торжествующего постмодернистского нигилизма, то нужно, как минимум, не делать нескольких вещей, автоматически выводящих тебя "за пределы дискурса", а значит, и за пределы дискуссии. Не нужно признаваться в уважении и, тем более, в восхищении чем-либо, что ограничивает свободу человека, в первую очередь, свободу сетевого хама в онлайне и офлайне выражать своё великое "частное мнение": признаваться в уважении к национальной традиции, к государственному строю, к доминирующей Церкви и тому подобным "неизжитым реликтам средневекового мракобесия". Для человека эпохи contemporary art разница между карательным отрядом интервентов и нарядом троллейбусных контролеров сводится к нулю: и те, и другие ограничивают его хорошее настроение и свободу телодвижения, то есть самое ценное, что только может быть в этом мире.
Но если какие-то симпатии и к нации, и к государству, и даже к религии, дозированные и отфильтрованные, по необходимости современный человек ещё может стерпеть, то уж уважение к самому принципу власти – тому самому принципу власти, который всегда от Бога (Рим 13:1-7, 1 Петр 2:13-17) – просто немыслим. А если эта власть еще и персонифицирована, то восхищающийся ею ретроград априори оказывается в коммуникативном вакууме.
Власть в современном обществе можно только презирать, а еще лучше – ненавидеть, и каждый раз напоминать об этом, закатывая глаза и поджимая губы. При этом, реальные отношения с реальной властью от этой установки никак не страдают: человек может жить за счет власти, быть в самой власти, самим быть властью, но выражать негативные эмоции к власти – обязательно (стоит ли говорить, что все эмоции обычно выражаются на публике, когда есть благодарный зритель).
Так что автор всего нижеизложенного отдает себе отчет в том, насколько он сужает круг столь приятной рукопожатости и ротоулыбчивости вокруг себя, и переходит к делу...
* * *
Когда проходили выборы Патриарха в декабре 2008-го – январе 2009-го годов, для меня было очевидно, что Господь посылает уникальный шанс в лице митрополита Кирилла радикально усилить позиции Русской Православной Церкви во всех направлениях. У меня не было и не могло быть никаких данных о том, кто более, а кто менее популярен среди членов Поместного Собора, и я совсем не был уверен в его победе, потому что сопротивление идеологических врагов и банальных завистников митрополита Кирилла зашкаливало. И поэтому, когда вечером 27 января в прямом эфире объявили о его победе, я поймал себя на мысли, что хотя надеялся именно на этот результат, ожидал худшего и рассчитывал на худшее. "Ведь не может быть, чтобы всё было так хорошо на самом деле".
И тогда же я подумал, что вот сейчас начнутся не только самые радостные годы для Церкви, но и самые тяжелые со времен физических гонений. Ведь прощают всё, кроме успеха, а после такого прорыва антицерковные силы должны устроить такую информационную кампанию, по сравнению с которой прежние статьи каких-то Бычковых и Солдатовых забудутся как глупые сны и, действительно, кто их сейчас помнит?
Но если ожидание глобального пуссирайт было только предчувствием, то в отношении внутрицерковных реакций на деятельность Патриарха Кирилла у меня было совершенно четкое понимание, что они претерпят существенную рокировочку. Сейчас уже об этом помнят только те, "кто в танке", но когда зашла речь о выдвижении митрополита Кирилла в кандидаты на пост Патриарха, против него выступили многие квази – и ультра-консерваторы с обвинениями в "либерализме", "модернизме" и "экуменизме", которые еще какое-то время, по инерции, выстреливали, но очень скоро свернулись в то маргинальное поле, где они всегда и были. И наоборот, многие из тех, кто поддерживал Патриарха Кирилла, видя в нем, вслед за нашими ревнителями не по разуму, нового "обновленца" и чуть ли не вождя "русской Реформации", теперь могут быть легко обнаружены в одной компании с каким-нибудь маратом гельманом, то есть там, где они также всегда и были.
Все политические реакции на Патриарха Кирилла за все прошедшие пять лет, как слева, так и справа, как извне, так и изнутри Церкви объясняются, в конечном счете, одним простым фактом – Патриарх Кирилл начал системное созидание Русской Православной Церкви, затрагивающее все сферы церковной жизни и преобразующее РПЦ в единую, централизованную, эффективно управляемую систему, способную блюсти ортодоксальную традицию во всем ее объеме, и, одновременно, проводить глобальную миссию не только в России, но и далеко за пределами нашего государства.
Дело в том, что при Патриархе Алексии II Русская Церковь ещё только переживала период своего массового возрождения, когда миллионы людей только открывали для себя сам факт существования Церкви, а сама Церковь только "осваивалась в пространстве", "ориентировалась на месте", фактически отдав всю миссию в руки частных, низовых инициатив и, в этом смысле, в 1990-2000-е годы Церковь, во многом, держалась на личном энтузиазме отдельных клириков и мирян, начиная, собственно, с самого Патриарха Алексия II и митрополита Смоленского и Калининградского Кирилла. И хотя этого энтузиазма нашей Церкви не занимать, в долгосрочной перспективе такая система очень уязвима именно потому, что в ней нет никакой системы. Ведь энтузиазм энтузиазму рознь, и сам по себе он никогда не бывает гарантией качества и панацеей от всех возможных пороков, как то – отсутствие элементарных нравственных добродетелей, необходимого образования, христианского трезвомыслия, церковного послушания, наконец, неспособности видеть церковную жизнь в её целом и думать, что все задачи Церкви сводятся к пиару себя любимого. Именно этим отсутствием системы объяснятся известный феномен, который я условно назову "феноменом Охлобыстина", когда некий человек, не имеющий никакого существенного статуса в Церкви, привлекает к себе всеобщее внимание в качестве миссионера (в кавычках или без), а потом ведет себя в Церкви как штатная кинозвезда в маргинальном театре – "либо я в центре внимания, либо я от вас ухожу". Причиной такого поведения было именно отсутствие системы – той самой системы, которая бы постоянно контролировала деятельность этой "кинозвезды" и форматировала под свои задачи как целого, которое больше своих частей.
Перечислять достижения Патриарха Кирилла в деле систематического созидания Русской Православной Церкви – значит писать отдельную статью. Обращу внимание на самые главные аспекты столь необходимого и долгосрочного процесса.
Во-1х, преобразование центральной структуры церковной власти и церковного права: введение новых синодальных отделов и комиссий (аналог министерств), учреждение Высшего Церковного Совета (аналог совета министров), создание Межсоборного Присутствия – регулярно действующего совещательного органа, воплощающего собой, своего рода, демократическое начало в нашей Церкви, и состоящего из тринадцати специализированных комиссий. Раньше все синодальные отделы могли существовать "в своих мирах", почти ничего не зная о деятельности других отделов, теперь же они постоянно согласовывают свои действия, причем, не время от времени, а регулярно. За четыре года своей работы Межсоборное Присутствие разработало множество общецерковных документов по самым разным вопросам, от наиболее отвлеченных до весьма конкретных, на которые теперь можно ссылаться как на официальную точку зрения нашей Церкви. При этом, надо признать, что начало этой системной законодательной деятельности было положено ещё самим митрополитом Кириллом в 2000 году, когда именно по его инициативе был принят документ "Основы социальной концепции РПЦ". Таким образом, если раньше по всем подобным вопросам наблюдалась невероятная разноголосица, то теперь мы имеем внушительный корпус общецерковных документов на концептуальные темы.
Во-2х, кардинальным преобразованием церковной жизни явилось целенаправленное увеличение числа епископов и епархий, последствия которого нам ещё предстоит оценить. Если в 2008 году было 159 епархий, то теперь их насчитывается 273, то есть на 114 епархий больше – и это только начало процесса их увеличения. Смысл этого преобразования заключается в том, чтобы, говоря по-простому, приблизить епископов к народу. До недавних пор епископ в нашей Церкви был "трансцендентной" фигурой, которая спускалась время от времени "к народу" и возвращалась в свою трансценденцию, а учитывая территориальные масштабы наших епархий, по-другому и быть не могло – успевать следить за всеми приходами и настоятелями в таком положении совершенно невозможно, разве что с помощью благочинных. В итоге в нашей Церкви, в восприятии несведущих мирян, архиерей мог себе позволить не интересоваться повседневной жизнью каждого прихода, а фигуру епископа заместил местный священник, свободный злоупотреблять своим положением. Эта ситуация в корне противоречит сущностному устройству Церкви как епископоцентричной структуры, где именно епископы, как наследники апостолов, должны "вязать и решать" все основные проблемы на своей канонической территории. Чем больше делятся епархии, тем больше будут встречаться епископы и местные прихожане, тем лучше будет не только управляемость Церкви сверху вниз, но и обратная связь с церковной властью, снизу вверх.
В-3х, неоценимое значение в деятельности Патриарха Кирилла имеет преобразование церковного просвещения, нацеленное на интенсивную интеллектуализацию нашей Церкви. Достаточно сказать, что в каждом приходе введена должность приходского катехизатора и теперь перед крещением любой человек должен пройти оглашение. "При совершении Таинства Крещения над младенцами и детьми до 7 лет необходимо помнить, что крещение детей совершается в Церкви по вере их родителей и восприемников. В этом случае минимальную огласительную подготовку должны пройти как родители, так и восприемники, кроме тех случаев, когда они научены основам веры и участвуют в церковной жизни" (документ Священного Синода от 27.12.2011 г. "О религиозно-образовательном и катехизическом служении в Русской Православной Церкви").
Вместе с этим повышаются требования для средних и высших церковных учебных заведений, а при Отделе внешних церковных связей создана Общецерковная аспирантура и докторантура имени святых Кирилла и Мефодия. Если эти преобразования не сорвутся, то в следующем поколении уже невозможен будет такой феномен как необразованный священник и, тем более, необразованный епископ. Но это вопрос времени.
Всё это только вершина того процесса "капитального ремонта" и наведения полноценного порядка в Церкви, который пять лет назад начал Патриарх Кирилл. Но нужно иметь очень наивные представления о церковной истории, чтобы быть уверенным в том, что внутри самой Церкви эти преобразования всем по душе и никто не захочет их саботировать в той или иной степени. И дело здесь не столько в конкретных персоналиях, сколько в тех свойствах, которые неизбежно делают любого клирика или прицерковного функционера противником этих преобразований.
Первое свойство наиболее банально – это обычная лень: если какой-то батюшка на приходе привык все годы своего служения ничего не делать и только лишь созерцать, как вокруг него, в свою очередь, тоже ничего не делается, то любая церковная активность будет для него смерти подобна. И если он вдруг на что-то найдет силу воли, то именно на то, чтобы любой ценой остановить эту активность и вернуть всё в те благостные времена, когда правящий епископ был далеко, а Патриарх ещё далече. Главный аргумент таких батюшек отработан веками и сводится к, своего рода, духовной обломовщине: православие это сплошное созерцание, а любая активность это всё "сует сует", да и, вообще, что-то "нерусское". Все приходские бабушки с этим заведомо согласились, а вся молодежь разошлась, "и слава Богу".
Второе свойство столь же банально, но несравнимо опаснее – это гордыня: если какой-то батюшка (или дьякон, или протодиакон) привык быть первым миссионером "на деревне" и "ведущим интеллектуальным лицом РПЦ" по версии журнала "Сноб" Мценского уезда, то появление десятка таких же лиц и, тем более, их интенсивное производство, поставленное на поток, вызывает у такого батюшки приступ космической ревности и теперь уже вся его активность будет направлена не на привлечение людей в Церковь, а на отвлечение их от своих конкурентов. А когда он поймет, что этих конкурентов не избежать и со временем их будет только больше, то его активность направится на то, чтобы уводить людей из "этой Церкви", раз она отказала ему в монополии на духоносность и гениальность.
Наконец, третье свойство – это, называя вещи своими именами, еретическое представление о Церкви как о пространстве "свободного духовного поиска", то есть как о клубе по интересам, главным из которых остается моё личное хорошее настроение здесь и сейчас. Такое отношение к Церкви сформировалось у многих ищущих людей в эпоху Перестройки и ранних 90-х, когда они видели в ней интимно-уютную альтернативу громоздкой советской системе. Понимание того, что Церковь как институт не менее глобальна, чем само государство, и что она в ещё большей степени является системой, к большинству из этих людей так и не пришло, а когда оно вдруг приходит, то они либо честно покидают Церковь, либо остаются, навязывая всем окружающим своё видение того, что должно быть "столпом и утверждением истины".
Но одно дело, когда речь идет о свободном мирянине, связанном с Церковью исключительно в роли случайного захожанина, а другое дело, когда речь идет о клирике, да еще обремененном какой-то административной ответственностью. Очевидно, что такой священник, находящийся в постоянном "духовном поиске" и предпочитающий "занудству" отцов Церкви песенки Гребенщикова и переживания Бонхёффера, если и может применить свои системные полномочия на что-либо, то только на подрыв самой системы, которую он нескрываемо ненавидит и очень жалеет о том, что в своё время связался "с этой РПЦ", а теперь уже поздно что-то менять, да и где бы ему ещё позволили устраивать фанаберию начальству и получать за это зарплату, не говоря уже о других бонусах такого положения, как не в РПЦ?
Следовательно, эпохальные преобразования Патриарха Кирилла по созиданию церковной системы неизбежно вызывают сопротивление лени, гордыни и ереси на местах, и нельзя надеяться на то, что это сопротивление пройдет само собой, тихо и безболезненно для Церкви. Ведь Патриарх Кирилл бросил исторический вызов не только самому "духу постмодерна", циничному и нигилистическому, то есть не только внешнему миру, холодному и враждебному по отношению к Церкви, но и всем тем людям внутри Церкви, которых до сих пор очень устраивал этот мир и они вполне органично чувствовали себя, сидя на двух стульях, церковном и мирском. Поэтому я больше всего желаю нашему Предстоятелю, Святейшему Патриарху Кириллу, помощи Божией в том, чтобы довести все свои преобразования церковной системы до конца и преодолеть тот саботаж внутрицеркового лобби "от мира сего", которое ещё не раз даст о себе знать.
|
