Мы надеемся только на Бога Источник: Интерфакс 23 августа очередной атаке подверглись православные в Донецкой области. Снаряд пробил крышу храма Иоанна Кронштадтского в городе Кировское, обрушилось перекрытие на молившихся людей. В результате служительница и двое прихожан скончались на месте, священник, его супруга и четыре прихожанки госпитализированы с травмами различной степени тяжести. О ситуации в регионе в интервью "Интерфакс-Религия" рассказал архиепископ Горловский и Славянский Митрофан.
Владыка, известно ли о состоянии пострадавших в результате трагедии?
На сегодня связь с ними установить не удалось, потому что Кировское находится в зоне боевых действий. В Кировском снаряд попал и в больницу, в результате чего погибли два человека. Больницу врачи покинули, остался только младший медицинский персонал, который не пригоден для оказания помощи в таких тяжелых случаях. Поэтому самых тяжелых отвезли в Донецк, священника с матушкой в Шахтерск. С Донецком и Шахтерском связь пока установить не удается. В течение завтрашнего дня мы сможем получить всю информацию и о том, какое проводится лечение, и о том, какая необходима помощь.
Попадание снаряда в храм было, на Ваш взгляд, случайным или нет?
Мне трудно представить человека, который берет снаряд и запускает его в храм. Но когда количество обстрелянных и сожженных храмов становится таким огромным и гибнут люди, при этом рядом с нашими храмами ни в одном из случаев не было ни блокпостов, ни военной техники, ни каких-то штабов, то складывается, конечно, ощущение, что храмы становятся целями. Хотя я честно скажу, мне в это верить не хочется.
Какова сейчас обстановка в епархии?
У нас в епархии за этот месяц два храма уничтожены полностью, шесть храмов пострадали в результате обстрелов. Я сам не один раз под обстрел попадал, поэтому у нас никто не застрахован от того, что завтра-послезавтра это случится с ним. Мы надеемся только на Бога. Ни ООН, ни ОБСЕ, ни другим международным организациям, наверное, нет дела до того, что с нами происходит. Думаю, что сейчас в Луганске ситуация еще хуже, чем у нас. В Луганске живут мои родственники, которых я не успел вывезти до того, как уже туда въехать было невозможно. Больше десяти дней с ними нет связи, я даже не знаю, живы они или нет. Часть моей епархии находится под контролем украинской армии, часть под контролем ДНР.
Насколько мы можем судить по сообщениям, которые доходят до нас, духовенство не покидает зону боевых действий и остается с паствой.
Число тех, кто остался, приближается к 90 процентов. Есть уехавшие, их тоже немалое количество немало для нас, потому что их некем заменить, нам тяжело сейчас окормлять те приходы, которые они побросали. И те, кто остался, это люди, которыми я горжусь. Я здесь уже восьмой год служу. Пока меня отсюда не выгонят, я отсюда никуда уезжать не собираюсь в любом случае.
Когда встречаешься с людьми по обе стороны баррикад, начинаешь понимать, что все не так просто. Я не так много видел людей, которые действительно готовы убивать и стрелять в мирных жителей. Большинство людей, с кем я ни поговорю с обеих сторон, войны не хотят, а война продолжается. Жертвы с одной и с другой стороны порождают взаимную ненависть. То, что было полгода назад, и то, что сейчас, не одно и то же. Шансов все остановить полгода назад было больше. Сейчас все в кучу, и подвести какую-то общую черту под этим очень сложно.
Мне кажется, что людям, которые жили в 1941 году или 1943-м, было легче, потому что было белое и черное. А когда происходит такая страшная мясорубка, это тяжело и нравственно, и морально, и ощутить, кто твой враг, довольно сложно. Это представители одного народа, которые друг друга убивают. Хочется сказать: "Ребята, бросьте автоматы, обнимитесь, простите друг друга и начинайте строить мирную жизнь". Но я знаю, что, к сожалению, ни те, ни те меня не услышат: градус уже такой, что мы можем только молиться о том, чтобы этот градус понизился, а кровопролитие остановилось.
Я не вижу никаких человеческих сил, которые могли бы это остановить. Только Господь Своей силой может это сделать. Церковь, на мой взгляд, не должна становиться стороной конфликта в гражданском противостоянии. Мы должны говорить правду обеим сторонам и в какой-то мере способствовать их примирению. А для того, чтобы иметь право это делать, нужно ни в коем случае не позволять себе ни на малейший миллиметр кривить душой ни ради конъюнктуры, ни ради политики, на ради того, чтобы сказать кому-то то, что он хочет услышать.
|