RELIGARE («РЕЛИГИЯ и СМИ») , religare.ru
|
24 апреля 2016 Архиепископ Берлинско-Германский и Великобританский Марк Об обращении Синода РПЦЗ к клиру и пастве в связи с публикацией документов Всеправославного Собора Ваше Высокопреосвященство, Преосвященства, всечестные отцы, братья, сестры! Как мы слышали из доклада высокопреосвященного митрополита Илариона, документы, которые были опубликованы, прошли многолетние, частично многодесятилетние, периоды обработки, обсуждения, завершения и это чувствуется в некоторых документах очень ярко, в других оно смягчено, вероятно тем, что темы их более простые. Но остается, на мой взгляд, и на взгляд многих наших архипастырей и пастырей, два документа, которые вызывают озабоченность. Эта озабоченность связана со встречающейся в них неясностью, прежде всего терминологической неясностью, которая может дать повод к кривотолкам. Это касается документов "Отношения Православной Церкви с остальным христианским миром" и "Миссия Православной Церкви в современном мире". Некоторые опасения есть также и в отношении регламента, но на них частично ответил сейчас высокопреосвященнеший митрополит Иларион. Прежде всего, хочу сказать о документе, названном "Отношения Православной Церкви с остальным христианским миром". У нас этот документ вызывает большую настороженность в отношении православной экклезиологии. Терминология запутанная в этом документе, не ясная и может дать повод ко всяким кривотолкам. Хотя в начале этого документа очень ясно и отрадно было, для меня лично и для многих других архиереев, видеть фразу, где сказано, что Православная Церковь определяется как Единая, Святая Соборная и Апостольская Церковь, которая основывает своё единство, как там сказано, на факте её основания Господом нашим Иисусом Христом и общении во Святой Троице и в таинствах. Однако, к сожалению, вот такая ясная, однозначная терминология отнюдь не выдерживается в течение всего основного документа – тут же говорится (цитирую), что "Православная Церковь констатирует существование в истории других, не находящихся в общении с ней, христианских Церквей и конфессий". Это в разной форме, в разном виде, снова и снова повторяется разговор о других "церквях". Для нас такая терминология неприемлема. Я, может быть, так под строчкой, могу сказать, что я часто чувствую, что в России наши архипастыри, пастыри относятся более благосклонно к другим "церквям", вероисповеданиям, чем мы за рубежом, потому что мы с ними сталкиваемся каждый день и знаем, что это такое и частично сами как-то происходим из этих обществ. Поэтому у нас, может быть, более острое восприятие этой темы, но тем не менее я знаю, что это беспокоит многих не только в нашей Церкви. На самом деле, первые, кто протестовал против этой формулировки, были греки. И это меня радует, потому что константинопольские греки, очевидно, часто считают, что мы, Русская Церковь, всегда против всего, что они предлагают. В данном случае сами греки из Элладской Церкви, из Кипрской Церкви предъявляют очень интересный вклад в эту дискуссию. Когда сказано, что Церковь основана Господом нашим Иисусом Христом, то очевидно забыто, что она является Его мистическим телом и об этом мы не смеем забыть. Если такое основание Тела Христова ясно для нас, тогда не может и быть разговора о множественности Церквей. Это мы можем употреблять в каком-то частном, личном разговоре, но не на уровне всеправославного совещания. Единство Церкви, на наш взгляд, не может быть поставлено под вопрос. В тексте нигде не говорится о том, что разделение, которое существует в наше время, произошло вследствие расколов и ересей. Да, мы можем в ежедневной жизни не встречать каждого протестанта со словами "ты еретик". Но когда у меня спрашивают: "Вы меня считаете еретиком?", я должен это сказать. Я должен понять, что в основе этих ныне существующих, так называемых "церквей", лежит ересь или раскол. Но в этом документе постоянно говорится о каком-то загадочном христианском единстве. Нигде не сказано, что это такое? Это какая-то смесь? Если мы говорим о главенстве Православной Церкви, о единстве верующих во Христа, о Единой святой Соборной Церкви и т.д., тогда мы не можем одновременно в том же документе говорить о множественности церквей. Говорится и об утраченном христианском единстве и о восстановлении христианского единства – прекрасно, Слава Богу, что об этом говорится. Но восстановление единства не может произойти какими-то туманными путями. Здесь ничего не сказано о том, что всех тех, которые отступили от единства с Православной Церковью, мы их приглашаем вернуться, что мы – свидетели, без всякой гордыни с нашей стороны (не мы, не наша заслуга, что мы православные, но Господь нас призвал в Единую Церковь) и поэтому мы должны свидетельствовать об этой истине, а не затуманивать её, как это здесь делается. Из всего текста получается, что Церковь Православная – это какая-то частичка всего, это какой-то осколок, как и все остальные. Но не говорится, что потеря единства инославных – это именно их потеря единства с Православной Церковью. Опять-таки в каком-то частном разговоре мы можем допускать такие вещи, но во всеправославном документе, на мой взгляд, это недопустимо. Опасная вещь – это высказывание этого документа о практике прозелитизма. Причем в одной фразе исключается всякая практика прозелитизма и иных действий, вызывающих проявления межконфессионального антагонизма. Эти две вещи нельзя смешивать, простите. Их нельзя оставлять равноправными в одной фразе. Одно дело – прозелитизм, на которое Господь нас всех поставил и послал, а другое дело – это действительно нездоровое проявление межконфессионального антагонизма, чего мы все и хотим избежать. Здесь мы должны четко различать эти две вещи. Потому что если мы это смешиваем, тогда получается опять какое-то равенство вероисповеданий, тогда все равны и все мы должны куда-то вернуться, неизвестно куда... Другой документ, который вызывает, может быть, еще большую настороженность, это документ о миссии Православной Церкви в современном мире. Тут, на мой взгляд, содержатся ошибки в антропологии. Как ключевой момент в этом документе говорится о человеческой личности. Между тем, как мы уже указали, что здесь надо говорить о человеке! "Человеческая личность" – это новое выражение, не святоотеческое и не литургическое. Причем эта проблема одинакова во всех языковых вариантах этого текста. Самый вопиющий – это греческий текст. Я не знаю, какой текст лег в основу этого документа, но греческий текст абсолютно абсурдный, как указали греческие архиереи, потому что там употребляется слово "просопон", которое вообще употребляется только для лиц Святой Троицы, и греки сами указывают на это. В русском переводе еще самый лучший вариант, поскольку во многих местах сказано все-таки "человек", а не "человеческая личность". И во французском, и в греческом, и в английском тексте это неприемлемая терминология. Где только надо было бы в русском тексте провести последовательно, по всему тексту слово "человек", и это делается вместо "человеческой личности", которая создает смесь между несотворенным – Святой Троицей и сотворенным – в человеке. Вот это такие моменты, которые, на наш взгляд, требуют исправления и четкого определения. Очень много важного сказано в этих текстах, особенно в этом тексте о месте Церкви в современном мире. Не хотелось бы, конечно, всё это вычеркнуть, но, на мой взгляд, надо уточнить и избегать, либо ликвидировать вот эти ненужные противоречия, которые в самом тексте присутствуют. И еще значительный момент: почему-то говорится о гендерах, а имеется в виду просто пол. Зачем, какой-то "гендер" вводить нужно? Непонятно. В вопросах о процедуре Собора есть момент, который смущает это ссылка на то, что соборный дух или соборный институт в Церкви всегда сохранял истину веры. Это просто неправда. Соборы только установили то, что унаследовали от Господа, они раскрывают волю Божию, но не устанавливают ее О соборном решении уже митр.Иларион сказал, я ему благодарен за это разъяснение. Конечно, было бы при всем этом лучше, учитывая все эти недостатки, и было бы намного легче, если бы мы пользовались не словом "Собор", а словом "Всеправославное совещание". Это бы сняло всю напряженность, которая существует в народе и которая, может быть, и обоснована, но это просто недоразумение, потому что тут мы исходим из греческого языка, где фактически нет разницы между словами "собор" и "собрание" как совещание. Если бы мы пользовались словом "совещание", мы бы сняли большую напряженность. |
РЕКЛАМА |