"Если американцы считают, что Солженицын помог им победить в холодной войне, то как мы должны относиться к этому писателю?"
Валерий Есипов – вологодский журналист, культуролог, кандидат наук, пожалуй, сегодня он в России – знаток номер один творчества нашего земляка, писателя Варлама Шаламова. Недавно он вернулся с Международной конференции русистов в Барселоне, где наряду с докладом на любимую тему представил новую книгу, над которой работал два года. "Книга, обманувшая мир. Об "Архипелаге ГУЛАГ" начистоту". Увесистый фолиант на 520 страниц, и все об одном – о главном творении писателя Солженицына, когда-то потрясшего всех.
– Валерий Васильевич, почему вдруг – Солженицын? Вам мало главной темы?..
– Занимаюсь Шаламовым почти тридцать лет. Волей-неволей пришлось погружаться в лагерную тему, и тут никак не обойти Солженицына. В свое время он был вознесен до небес, полностью заслонил Шаламова. Но теперь, когда "Колымские рассказы" опубликованы во всем мире, стало понятно, что и по литературным качествам, и по уровню правды они гораздо выше. Успех "Архипелага" объяснялся чисто конъюнктурными политическими причинами. Одним из первых это понял Шаламов, называвший Солженицына "дельцом", "авантюристом", "аферистом" и "орудием холодной войны". Шаламов был человеком исключительной честности и проницательности, видел людей насквозь. Еще в 1960-е годы Солженицын предлагал ему вместе работать над "Архипелагом". Тогда Шаламов и раскусил Солженицына, его надежды на Запад, его "спекуляции на чужой крови".
– То есть как – раскусил? Разве Солженицын писал что-то не то? Помню, мой отец примерно в 1975 году шептал маме об "Архипелаге": "Наконец кто-то написал правду... Я слышал по голосам..."
– Так воспринимали те, кто не сидел. "Архипелаг" был изначально рассчитан на обывателя, прежде всего западного. Тем более что Солженицын к тому времени стал нобелевским лауреатом. А старые лагерники не поверили уже первой повести Солженицына "Один день Ивана Денисовича". Есть знаменитая фраза Шаламова про кота из этой повести: "Около санчасти ходит кот – невероятно для НАСТОЯЩЕГО лагеря – кота давно бы съели". "Настоящий" – это колымский лагерь, начиная с 1937 года, где заключенных расстреливали за невыполнение норм. А Солженицын сидел после войны и кушал сало. Поэтому Шаламов имел полное право писать: "Солженицын лагеря не знает и не понимает". "Архипелаг" – это лично не пережитое, а заимствованное. Для утверждения славы, для пиара, чтобы прослыть "главным зэком СССР". Эту роль Солженицын играл искусно – к примеру, на фото, где он в лагерной телогрейке с номерами. Кто бы поверил, что зэкам в лагерях можно было фотографироваться? Эта постановочная фотография вышла на Западе одновременно с "Архипелагом", и ей верили. Об этом и многих других фактах, где Солженицын откровенно лжет и мошенничает, рассказано в нашем сборнике.
– В предисловии к вашей книге, которое написал Захар Прилепин, поставлен вопрос: "Что же считать за правду?". Можно ли высчитать этот процент?
– Прилепин верно пишет, что "Архипелаг" – мощное политическое, идеологическое оружие, что книга настолько вывихнула сознание русского человека, что до сих пор "мы его вправить бессильны". Что книга – мощнейший вирус, где публицист огромного дарования щедро замешал страшную правду с жуткими домыслами". Да, в "Архипелаге" все перемешано – и жуткие реальные факты (чужие), фантастические преувеличения (его собственные). Авторам нашего сборника потребовалась огромная аналитическая работа. Помните эту цифру из "Архипелага" – о том, что советской властью якобы было уничтожено 66,7 миллиона человек? На самом деле от репрессий погибло в двадцать раз меньше, и пик приходится, как давно известно, на 1937-1938 годы. А через лагеря за 1921-1953 годы прошли около 10 миллионов человек, из которых три четверти были уголовниками, и большинство из них уцелело. Отсюда можно считать и "процент правды", содержащейся в "Архипелаге".
– Сборник заставляет совершенно по-другому посмотреть на многие исторические события последних десятилетий и на роль в них Солженицына. Кто он – разрушитель или созидатель?
– Однозначно, разрушитель, причем – мирового масштаба. Ни один человек не сделал больше для дискредитации нашей великой страны. Причем "Архипелаг" способствовал разжиганию не только антисоветизма, но и русофобии во всем мире. Об этом говорится в статьях сборника со ссылками на не известные у нас иностранные источники.
– Как родилась идея создать такое смелое, колючее, где-то "крамольное" издание?
– Вопрос давно витал в воздухе. Ведь сложилась уже огромная литература с критикой Солженицына и его "Архипелага". Был мощный Войнович с его сатирической утопией "Москва 2042", где Солженицын выведен в образе Карнавалова. Твардовский говорил, что у автора "Ивана Денисовича" после первой славы "темечко не выдержало". Средний, в общем-то, писатель вдруг возомнил себя мессией. Владею этой темой на научном уровне, бывал на Колыме. Этот сборник, по большому счету, – мой долг перед правдой. Материала хватит и на второй том. Общий вывод о личности Солженицына у меня такой: это человек со множеством лиц. Лицедей, артист. Сначала играл роль "зэка", а с возрастом – роль "гуру". В своей статье в сборнике сравниваю его с героями русской литературы. В разное время он – и Глумов из пьесы Островского, и гоголевский Хлестаков. Однажды осенило, увидел резкое сходство Солженицына с Чичиковым. И тот, и другой собирали "мертвые души". Причем у Солженицына эта идея реализовалась практически: за свой "Архипелаг" с 66,7 миллиона "мертвых душ" он получил миллионы долларов.
– Найдет ли книга своего читателя? Идея ее звучит сегодня немодно, почти крамольно и даже опасно... Солженицын, начиная с эпохи Ельцина и Горбачева, стал чуть ли не иконой писательского мужества, мученичества, а сам нобелевский лауреат либералами поднят как знамя, как патриарх от писательства, совести, правды.
– В связи этими мифами было сложно найти прежде всего издателя. Рукопись была готова в 2016 году, но в печатании даже небольшого тиража мне отказали пять московских издательств. Одно очень крупное из них продержало рукопись год и вернуло без объяснения причин. Во втором сказали: "Мы проработали маркетинг и убедились: книгу торговля не возьмет". Третьи признались: "Испытываем давление сверху, не можем". Но все же я нашел издательство, и книга вышла. Правда, провести приличную презентацию в Москве не удалось – хотел сделать в "Мемориале", но там запретили даже показывать сборник. Зато в Барселонском университете никаких проблем не было. Сейчас сборник расходится по всей России: мне пишут и говорят спасибо. Ругательств нет.
