Алексей Варламов "Уездное" Беда нынешняя – в незащищенности и опустошении нашей собственной земли Источник: Литературная газета День Победы в этом году пришелся на канун Радоницы – дня поминовения усопших. И хотя для Церкви 9 Мая каждый год независимо от пасхального календаря – это день поминовения воинов, за веру. Отечество и народ жизнь свою положивших, и всех страдальчески погибших в годы Великой Отечественной войны, в этом совпадении есть нечто промыслительное. За великие победы прошлых веков Россия тоже платила страшную цену, и один Бог ведает, сколько людей не вернулось с Чудского озера и Куликова поля, сколько осталось под Смоленском, Полтавой, Очаковым и Бородино.
Для потомков православных в тех победах драгоценнее всего их историческое величие и военная слава. Когда-нибудь настанет время, и память о Великой Отечественной просветлеет от скорби, но не теперь. И не потому, что 60 лет – недостаточный срок. Из всех великих войн русской истории рана, нанесенная последней войной, оказалась самой тяжелой и не заживающей. Не в переносном, а в прямом смысле слова. И из всех стран – и победительниц, и проигравших во Второй мировой – наше положение 60 лет спустя подписания акта о капитуляции фашистской Германии самое трудное.
Дело даже не в том, что мы воевали против Гитлера и освобождали братские народы вместе с союзниками, а теперь с каждым годом все больше наших могил грозит перейти под сень дружеских штыков, но союзниками, то есть членами одного союза, мы давно не являемся и вряд ли станем. На вопрос, за что в таком случае отдали жизни сотни тысяч наших людей на территории нынешнего военного блока НАТО в 1944-м и 1945-м, можно наперекор всему ответить – за други своя, даже если с геополитической точки зрения это нелепость.
Беда в другом – в незащищенности и опустошении нашей собственной земли, которая год от года становится все более уязвимой. О том, что будет с Россией, с русскими лет через тридцать-сорок, мы предпочитаем не думать. Если начнешь думать, становится страшно. Демографы называют приблизительные цифры, пессимисты говорят о том, что вымирание России необратимо. Самое последнее выступление на эту тему – речь министра регионального развития Яковлева: за минувший год и одиннадцать месяцев население России сократилось на 1 миллион 700 тысяч человек. На одну тысячу у нас рождаются 10 человек, умирают 17. Если все это правда, то ситуация, с которой мы столкнулись, не имеет в русской истории прецедентов. Проигрывала или выигрывала Россия прежние свои войны, но народу в ней всегда хватало. Сегодня – нет, и это та печальная сторона нынешнего юбилея, на которую не стоит закрывать глаза, ибо юбилеи для того и нужны, чтобы подводить итоги.
Наши – неутешительны. И десять лет назад, когда мы праздновали 50 лет Победы, и сейчас. По одной причине – нас становится меньше. По словам Яковлева, через 40 лет будет меньше еще на треть. Для России с ее огромными пространствами и очень непростыми отношениями с соседскими народами – это вопрос исторического существования. Мы говорим о нашей памяти и благодарности воинам Великой Отечественной, а между тем людям, которые отдавали свои жизни в войну и под Сталинградом и под Берлином, важнее всего не наши торжества в их память, а сознание того, что их дело было не напрасным, их род не прервался, не заброшены их села и деревни и родная речь звучит на родной земле.
Умный диакон Андрей Кураев бросил недавно клич "Православие или смерть", который надо понимать буквально: или русские начнут рожать, или не будет русских, а нас ждет одно большое Косово. Это тот голос, который должны услышать и власть и народ. Рождение детей – это защита Отечества в буквальном смысле этого слова. Сейчас, когда Россия находится на относительном подъеме, потому что подросло поколение, рожденное в первые годы горбачевского правления, у нас есть шанс переломить демографическую ситуацию. Горбачева ругали за вырубленные виноградники, за очереди за вином, безалкогольные свадьбы и банкеты, но главное – что русские женщины тогда стали больше рожать. В этом смысле началось его правление хорошо. Кончилось скверно. Еще более скверно стало при Ельцине, и никакая завоеванная им демократия и обвал коммунизма этого не перетянут. Правление Путина и его будущего преемника следует оценивать с одной точки зрения: больше или меньше нас станет. И в преемники Путину, если уж на то пошло, лучше выбрать отца многодетной семьи. Сделать нечто вроде негласного ценза для будущего президента – не меньше троих детей. Глядишь, и народ за ним потянется.
Это, конечно, наивность, но она лучше отчаяния. Мы должны пройти меж двух крайностей – не закрывать глаза на истинное положение дел и не давать Россию хоронить и запугивать. Страх – плохой советчик в любви. "Не надо плакать" – очень точно назвал свой недавний очень страшный и очень светлый рассказ о семье русских беженцев, которых никто не хочет и не может защитить, писатель Борис Екимов.
Был у нас и другой писатель – Алексей Толстой. Потеряв бронзовый налет, он давно превратился в фигуру полуанекдотическую, представляемую более всего по гениальному, но поверхностному мемуару Бунина. Так вот, этот эпикуреец, рабоче-крестьянский граф, которого, к слову сказать, именно Великая Отечественная война прежде времени свела в могилу, в ответ на плачи и рыдания о погибели Русской земли сказал устами одного из своих героев:
"И теперь не пропадем... Великая Россия пропала! А вот внуки этих самых драных мужиков, которые с кольями ходили выручать Москву, – разбили Карла Двенадцатого и Наполеона... А внук этого мальчика, которого силой в Москву на санях притащили, Петербург построил... Великая Россия пропала!.. Уезд от нас останется – и оттуда пойдет Русская земля..."
Изумительные слова, вещие, вечные, говорящие о живучести русского человека и русской истории. Знать бы только, где тот уезд находится.
18.05.2005
|
