RELIGARE («РЕЛИГИЯ и СМИ») , religare.ru
|
03 марта 2006 Александр Крылов Дыдрыпш-ныха. Снятие произнесенного в святилище проклятья Главы из книги "Религия и традиции абхазов" Данная церемония описывается на примере моления фамилии Апба, которое состоялось в воскресенье 16 августа 1998 г. О его дате и времени мы узнали от жреца заранее и когда приехали в назначенное время все уже собрались за столом с чачей и легкой закуской (куски вареной курицы, сыр, соленые огурцы, пироги с сыром). Считается, что с высшими силами нельзя общаться уставшим от дороги и голодным людям, поэтому подобное непродолжительное застолье часто предшествует самой церемонии. Жрец подвел нас к столу и представил присутствующим. Затем он попросил у Зины Боджгуа, снимавшей проклятие с фамилии Апба, разрешения на наше присутствие и проведение аудио и видеосъемки церемонии. Зина Боджгуа, женщина лет шестидесяти, всем своим видом олицетворяла достоинство и торжество справедливости, и без колебаний согласилась на это. Затем жрец обратился с той же просьбой к Лёсику Апба, с фамилии которого снималось проклятие. По всему чувствовалось, что жизнь этого человека (по возрасту ровесника Зины Боджгуа) полна проблем, что его гнетет чувство тревоги и неуверенности. Он также не возражал и нас тут же усадили за общий стол. Жрец произнес несколько поддержанных всеми собравшимися тостов: за Бога, за апаимбара Дыдрыпша, за успех намеченной церемонии. После окончания краткого застолья началась церемония жертвоприношения. Все прошли к ограждающей участок жреца с севера проволочной ограде в место, наиболее близко расположенное к горе Дыдрыпш (оттуда ее прекрасно видно). Привели жертвенного бычка и сняли с его шеи веревку. Жрец встал лицом к горе, за ним собрались все апбовцы человек пятнадцать, в основном молодых людей, среди которых выделялась симпатичная светловолосая и сильно хромавшая девушка. Немного правее от них встала Зина Боджгуа, остальные расположились метрах в десяти-пятнадцати от основных участников церемонии и наблюдали за ней оттуда. Один из стариков Чичба встал рядом с жрецом, который придерживал бычка за надетый на шею ошейник таким образом, чтобы он не двигался и стоял мордой к горе. Все присутствовавшие также встали лицом к горе, жрец взялся руками за рога животного и обратился к высшим силам:
Собравшиеся поддержали просьбу жреца и произнесли слово "аминь". Один из чичбовцев накинул бычку на рога веревку и повел к месту заклания, расположенному тут же поблизости. Там несколько мужчин-чичбовцев повалили бычка на землю, связали ему ноги веревкой и натянули ее к вверху, чтобы он не мог двигаться. Один из них запрокинул голову бычка назад и перерезал горло, затем резким движением сломал животному шею. Пока животное билось в конвульсиях один из стариков-чичбовцев прижег рану спичками, затем в нее была положена горящая головешка, принесенная от разведенного поблизости костра. Жрец руководил всеми действиями чичбовцев и когда считал нужным помогал им (придерживал связывавшую ноги бычка веревку и т.п.). Пока старшие совершали заклание, более молодые чичбовцы развели два костра: для приготовления мяса и абысты. После того как животное затихло, началась разделка туши. Вначале бычку перерезали сухожилия на ногах и отрезали гениталии, которые, к большой радости внимательно наблюдавших за происходящим окрестных собак, были выброшены в растущие вдоль забора кусты. Один из мужчин вырезал грудной хрящ и прилепил его к стволу ближайшего дерева. Затем с животного сняли шкуру и вынули внутренности. Мясо было разделано на куски и вместе с сердцем, печенью и легкими варилось в большом котле (почки, селезенка и желудок бросаются в тот же котел, но уже после того, как оттуда достают первую партию готового мяса). После того, как мясо оказалось в котле, старики отошли и начали чинную беседу, молодые же чичбовцы из назначенной "обслуги" церемонии продолжали хлопотать: они готовили мясо и абысту, принесли длинный стол, разлили вино из бочек и больших алюминиевых канистр по графинам и т.п. Тем временем женщины (как считается им не полагается видеть того, как режут животное) в специальном помещении (длинном узком сарае слева от дома жреца) готовили используемый при молении ритуальный хлеб. Женщины фамилии (помощницы) под руководством жены жреца (в данном случае она называется "месящая тесто"), готовят ритуальный хлеб ("хлеб, испеченный в очаге" "ахуштаара чащь"). Жертвенный хлеб бывает двух видов: "ачащь" ("пирог с сыром") и "амгял" ("хлеб" простой, без начинки). Обычно простой хлеб выпекается из теста, оставшегося неиспользованным при приготовлении пирога с сыром. Для приготовления ритуального хлеба используется специальный расположенный на земле очаг, выложенный красными кирпичами. На его поверхности заранее разводится огонь и пока кирпич нагревается, женщины готовят тесто и начинку из сыра. Затем они убирают угли и сметают золу. На очищенный раскаленный очаг кладется густо смазанная маслом толстая бумага, а на нее пирог. Сверху пирог укрывается другим слоем пропитанной маслом бумаги, которая равномерно покрывается слоем золы и угля. В этом же помещении женщины (иногда и сам жрец) делают большую толстую свечу из принесенного пришедшими воска. Готовый пирог прямоугольной формы кладется на повторяющий его форму деревянный поднос. На нем пирог относится на место моления и кладется там на специальный круглый деревянный столик, который приносится на место перед началом церемонии. Туда же приносятся кувшины с вином, которые ставятся на землю у столика. Когда для церемонии все готово, жрец просит собравшихся встать таким же образом, которым они стояли во время его первого обращения к высшим силам. Затем он берет зажженную свечу в левую руку, небольшую ореховую рогатинку с нанизанными на нее печенью и сердцем жертвенного бычка в правую, и начинает говорить:
После этого жрец пошел к растущему у ограды дереву, к стволу которого были прикреплены обвязанные стальной проволокой ореховые рогатинки, использованные при предыдущих молениях. Их было около тридцати, что соответствовало числу молений, совершенных примерно за полгода (именно тогда, по словам жреца, упало старое дерево, к которому прежде прикреплялись свеча и рогатинки). Жрец прикрепил к дереву горящую свечу, вернулся к столу, вырезал кусочек из центра пирога, положил на него по маленькому кусочку печени и сердца жертвенного бычка, посыпал солью, побрызгал на все вином и сказал:
Смысл данной формулы состоит в том, чтобы "ваши беды никогда не наступили": Ачба и Чачба были правителями Абхазии, славились в народе своими обильными застольями. Она применяется практически на всех молениях. По данным Ш.Д. Инал-ипа, похожие по форме и смыслу выражения употреблялись прежде при молении Афы богу грома и при молении в кузне (99, с.533, 535). После этих слов жрец полил кусочки пирога, печени и сердца вином и отнес их к молодому деревцу у ограды и спрятал там в листве. Затем он вернулся к столику, взял стакан с вином, повернулся лицом к горе Дыдрыпш и сказал:
Жрец выпил стакан до дна, отведал по кусочку пирога, печени и сердца и обратился к Зине Боджгуа.
Смущенная общим вниманием Зина Боджгуа начала быстро говорить о том, что она пришла сюда с открытой душой, с желанием помочь близким ей людям, но жрец ее остановил. Он дал женщине стакан с вином и сказал, что она должна все это сказать не ему, а Дыдрыпшу. Зина повернулась лицом к горе и вновь начала говорить:
На этих словах жрец прервал Зину и сказал что в данных обстоятельствах ей нельзя произносить таких слов, сейчас можно только говорить слова: "благослови", "прости" и т.п. После этого Зина продолжила:
Жрец, вполне удовлетворенный произнесенной женщиной речью, сказал, что она произнесла все, что требовалось, что больше ей говорить ничего и не надо. Женщина выпила свой стакан и отведала по кусочку пирога, печени и сердца жертвенного бычка. После этого Лёсик попросил Зину Боджгуа принять в подарок отрез материи. Жрец сказал женщине, что она не должна отказываться от подарка и принять его в знак того, что она "с открытой душой относится" к Лёсику Апба и всему его роду. Тем не менее, женщина отказалась принять подарок тут же и из рук Лёсика. Однако это не означало отказа: она попросила, чтобы отрез положили на стол, откуда она заберет его уже после окончания общего застолья. После этого жрец дал стакан с вином Лёсику Апба и тот начал говорить:
Закончив говорить, Лёсик Апба выпил свой стакан и отведал по кусочку печени, сердца и пирога. Затем жрец обратился ко всем пришедшим с Лёсиком членам фамилии Апба, которые вслед за главой своего рода произнесли положенные случаю слова, выпили вина и отведали по кусочку печени, сердца и пирога с большого подноса, которым обносила всех присутствующих одна из женщин фамилии Чичба. Жрец обратился ко всем остальным участникам церемонии, попросил их подойти и "сказать добрые слова" по отношению к ее главным участникам. Несколько стариков громко произнесли свои тосты первыми, за ними то же, но гораздо короче и тише, сделали более молодые. После того, как каждый из присутствовавших мужчин произносил слова с добрыми пожеланиями фамилии Апба, Зине Боджгуа, жрецу святилища и всем присутствующим, он выпивал стакан вина и отведывал по кусочку пирога, печени и сердца жертвенного бычка. Затем жрец пригласил мужчин пройти к длинному общему столу, накрытому ритуальными блюдами: вареными кусками мяса жертвенного бычка и абыстой. Кроме этого на столе стояло множество графинов с "чистым" вином, в солонках лежала аджика и соль. Обычно ритуальное застолье в подобных случаях проводится без женщин, для которых накрывается отдельный небольшой стол поближе к кухне. В данном случае, учитывая, что проклятие снимала женщина, ей был оказан большой почет. Зину Боджгуа, а также (как нам пояснил один из присутствовавших, "чтобы она не смущалась за мужским столом") жену Лесика Апба, усадили рядом с жрецом на самое почетное место во главе стола. Застолье началось тостами жреца за Бога и апаимбара Дыдрыпша. Затем жрец передал бразды управления застольем одному из уважаемых стариков из числа своих соседей. Произнесенный тем третий тост был посвящен жрецу. После этого тамада разделил общий стол на части и назначил для каждой из них своего помощника, который должен был наблюдать за порядком и произносить необходимые случаю тосты. Для составлявших "обслугу" церемонии молодых чичбовцев невдалеке от общего застолья был накрыл небольшой стол, за который вместе с ними были посажены и мальчики-подростки из их фамилии. В течение всего застолья "обслуга" внимательно наблюдала за его проведением и, по мере необходимости, подносила к столу новую пищу и вино. К вечеру обильное застолье закончилось. К тому времени, как жрец прощался с последними из гостей, "обслуга" уже провела уборку, женщины помыли использованную посуду, а плотная коричневая бумага, застилавшая столы , была сожжена. К вечеру мало что напоминало о проведенной днем церемонии, участок жреца был, как обычно, аккуратен и чист. |
РЕКЛАМА |