Александр Крылов Дыдрыпш-ныха. Ежегодное моление жреческой фамилии Чичба Главы из книги "Религия и традиции абхазов" Такое моление может проводиться на территории святилища Дыдрыпш или, как и большинство совершаемых ныне молений, на участке жреца. Однако учитывая, что в конце лета 1998 г. в семье Заура Чичба был траур (незадолго до церемонии умер один из его родственников), ее было решено проводить в доме прежнего жреца. Этот дом находится на соседнем с Зауром Чичба участке, в нем ныне живет вдова В. Чичба и один из его сыновей со своей семьей.
Рано утром воскресного дня 6 сентября 1998 г. чичбовцы принесли в жертву первого бычка. Его мясо (наряду с абыстой, сыром, вином и чачей) было использовано для предварительного застолья тех из чичбовцев, которые взяли на себя все хлопоты по проведению церемонии. Второго бычка, более крупного, чем первый, принесли в жертву позднее – ближе ко времени основного моления.
Несколько женщин стояли у распахнутых настежь ворот и встречали приезжавших на церемонию со всей Абхазии со своими детьми чичбовцев. Два длинных, отдельных для мужчин и женщин стола, были установлены под брезентовым навесом (накануне начали собираться тучи и, по объяснению жреца, из-за этого было решено не проводить церемонии в самом святилище). Отдельный, небольшой по размерам стол, предназначался для подростков.
На церемонию приехало около сотни людей. Столик с ритуальным угощением был установлен в центре двора. Когда все собрались, жрец, одетый в национальную одежду, снял с себя пояс и расстегнул воротник френча (возможно, это символизирует обезоруженность и максимальную открытость жреца перед Богом). Он попросил членов фамилии Чичба встать лицом к горе Дыдрыпш у себя за спиной, а их родственников – рядом с ними. Затем взял горящую свечу в левую руку и рогатинку с печенью и сердцем жертвенного бычка – в правую и, глядя на гору Дыдрыпш, произнес слова ежегодного моления фамилии Чичба:
-
Великий Бог (Анцэа Дудза),
обрати на нас свой взор и теплоту души своей.
Пусть нам помогают и все твои семь помощников-апаимбаров,
которых ты создал и которые почти такие же как ты.
Сегодня чичбовцы со своим жертвенным животным,
со своим хлебом-солью пришли в этот двор и хотят просить тебя.
Не потому, что они где-то согрешили, или прокляты,
или чувствуют на себе какую-то порчу,
а потому, что так ведется испокон веков.
Все наши отцы, деды и прадеды собирались вот так
и просили тебя о том, чтобы весь их род,
где бы они ни находились, старшие и младшие,
все те, кто имеет отношение к роду чичбовцев,
не были обделены твоим вниманием.
Нет уголка земли и такого овражка, куда ты не заглядываешь.
Ты все видишь и поэтому род Чичба просит тебя,
чтобы ты не пропустил никого,
и собрал всех чичбовцев под свой взор.
Мы просим, чтобы ты постоянно наблюдал
за всеми представителями Чичба.
Сегодня не все из них присутствуют здесь:
кто-то болен, кто-то учится,
кто-то по каким-то другим причинам.
Кто бы они ни были, и чем бы они ни занимались,
все те, кто имеет отношение к роду Чичба,
мы просим, чтобы ты не оставил нас без внимания,
постоянно заботился и оберегал нас.
Мы просим тебя об этом сегодня,
и в дальнейшем мы тоже будем просить,
чтобы ты не оставил нас без внимания.
Когда бы мы ни просили,
в какой бы обстановке это ни происходило,
мы всегда просим, чтобы ты относился к нам одинаково,
с добротой и пониманием,
чтобы ты оберегал нас во всем.
Также я прошу не оставлять без внимания всех гостей,
которые сегодня присутствуют здесь помимо чичбовцев,
кто бы они ни были,
и к какой бы национальности ни принадлежали,
всех, кто защищал Абхазию:
и тех, кто тут находится, и тех, кого тут нет.
Где бы все они ни были –
пусть у них все будет благополучно.
Распространи на них свою доброту
и возьми под свою защиту.
Царство небесное тем,
кто отдал жизнь за свободу Абхазии,
пусть душа их увидит, что они это сделали не зря.
Правительство чтобы долго руководило,
и чтобы кроме них не было правителей в Абхазии.
Много других добрых слов еще долго можно говорить.
Все, что я сказал, и не сказал – Бог знает.
Пусть все это идет во благо всем,
кто присутствует здесь сегодня.
Пусть все, кто после меня подойдет,
будь то чичбовцы, гости, зятья,
поднимет тост и скажет добрые слова,
пусть каждый из них почувствует,
что все свершилось, как они сказали,
чтобы они это увидели в ближайшее время.
После этих слов жрец положил рогатинку на столик, пошел по направлению к горе Дыдрыпш и прикрепил горящую свечу к проволочной ограде участка (ни одного дерева поблизости не было). Затем он вырезал из центра пирога с сыром кусочек, положил на него по кусочку сердца и печени жертвенного бычка, посыпал их солью и произнес:
-
Вот это Ачба-Чачба пока я не раздам,
и не накормлю их всех,
пусть на вашу голову
не падет проклятие и порча,
пусть у вас все будет благополучно.
После этих слов жрец полил кусочки вином, отошел и прикрепил их к проволочной ограде, немного дальше, чем горящая свеча. Вернувшись к столу, он взял стакан с вином и вновь начал говорить:
-
Всевышний Бог, я вспомнил о том,
что я не сказал во время своего моления.
Если вдруг кто-то из тех,
кто должен был внести свою частичку
в приготовление всего этого жертвенного,
по состоянию своему не смог сегодня,
в этом году, внести свою лепту,
дай Бог, чтобы у него пошли дела в будущем году.
Чтобы в будущем году он это восполнил
и чтобы в будущем году он смог бы внести свою долю.
Несмотря на то, что сейчас он не внес свою долю,
пусть все добрые слова и благословения
распространятся и на таких, если они имеются.
Жрец выпил вино и попросил присутствующих подходить, отведать ритуального угощения и произнести подобающие случаю слова. Затем все были приглашены к столу, на котором, наряду с обычными ритуальными блюдами, были и разнообразные торты и выпечка, привезенные с собой приехавшими на церемонию женщинами.
По своей атмосфере, составу участников и блюдам ритуального застолья ежегодное моление жреческой фамилии Чичба весьма отличалась от других обращенных к Дыдрыпшу молений. Внешне оно походило на поселковое моление ацу-ныха: с тою лишь разницей, что в нем принимали участие только однофамильцы и их "зятья" (но не невестки: в нежелательности их присутствия на данной церемонии, скорее всего, проявляется влияние былого запрета женщинам на посещение традиционных молений). Тем не менее, по своему внутреннему содержанию это моление продолжает оставаться фамильным.
|
