поиск:
RELIGARE - РЕЛИГИЯ и СМИ
  разделы
Главное
Материалы
Новости
Мониторинг СМИ
Документы
Сюжеты
Фотогалереи
Персоналии
Авторы
Книги
  рассылка
Материал
03 марта 2006  распечатать

Александр Крылов

Религия и традиции абхазов. Заключение

Главы из книги "Религия и традиции абхазов"

Впервые после упразднения Абхазского княжества властями Российской империи в 1864 г., в руках абхазов оказалась сосредоточена вся полнота политической власти внутри непризнанной мировым сообществом республики. Первые годы существования самостоятельного абхазского государства стали временем возрождения традиций, обычаев и религии этого древнего народа. Вместе с тем, война и ее последствия, изоляция от внешнего мира и нынешнее более выгодное положение абхазов по сравнению с другими национальными общинами страны (в их глазах вполне оправданное в силу собственной автохтонности) породили некоторые негативные тенденции в этническом развитии этого народа.

В последние годы четко обозначился духовный разрыв между разными поколениями внутри абхазского этноса. В молодежной среде особенно сильно чувствуется разочарование тем, что общая во время грузино-абхазской войны надежда на скорое разрешение всех личных и общественных проблем путем военной победы, не оправдалась. В результате в молодежной среде распространяется наркомания, теряется интерес к традициям, национальной культуре, духовным ценностям собственного народа.

Другим негативным явлением в этническом развитии абхазов стали происходящие изменения внутри самих традиционных институтов. Подобные изменения происходят постоянно и в этом кроется гарантия жизнеспособности традиций, имеющих свойство приспосабливаться к меняющемуся миру. Однако при этом особенно важным является направление эволюции традиционных институтов. О том, насколько могут деградировать национальные традиции наглядно свидетельствует пример японской якудза, сицилийской, китайской и т.п. мафий, имеющих этническую окраску.

Некоторые из происходящих ныне изменений традиционных институтов находятся в полном противоречии с моральными принципами и нравственной сущностью апсуара. Тем не менее, они получили широкое распространение и крайне негативно влияют на ситуацию в стране. В настоящее время все более распространенным становится отказ от одного из основополагающих принципов традиционного абхазского права, согласно которому преступник должен осуждаться и наказываться в первую очередь своим собственным родом.

Не редкими стали случаи, когда многочисленные и сильные ажвла и абипары стремятся навязать свою несправедливую волю малочисленным, когда сильные фамилии требуют от других следовать традиционному праву, но сами его не соблюдают, когда отношение к человеку в обществе определяется не его трудолюбием и высокими нравственными качествами, а нажитыми неправедным путем богатством и положением.

Было бы преувеличением утверждать, что обозначившиеся негативные тенденции в развитии традиционных институтов абхазов стали доминирующими. Они обусловлены многочисленными причинами и во многом имеют общий для всего постсоветского пространства характер. В России и других постсоветских государствах подобные негативные социальные процессы (криминализация общества, духовный кризис, стремление к быстрому обогащению любыми путями и т.п.) получили куда большее развитие, чем в послевоенной и изолированной от внешнего мира Абхазии. Однако, для многочисленных народов бывшего СССР, в отличие от абхазов и других небольших по численности народов, нынешний глубокий социальный кризис и упадок общественных нравов еще не несет в себе угрозы для их дальнейшего этнического выживания (по крайней мере в обозримом будущем).

Впервые после упразднения Абхазского княжества властями Российской империи в 1864 г., в руках абхазов оказалась сосредоточена вся полнота политической власти внутри непризнанной мировым сообществом республики. Первые годы существования самостоятельного абхазского государства стали временем возрождения традиций, обычаев и религии этого древнего народа. Вместе с тем, война и ее последствия, изоляция от внешнего мира и нынешнее более выгодное положение абхазов по сравнению с другими национальными общинами страны (в их глазах вполне оправданное в силу собственной автохтонности) породили некоторые негативные тенденции в этническом развитии этого народа.

В последние годы четко обозначился духовный разрыв между разными поколениями внутри абхазского этноса. В молодежной среде особенно сильно чувствуется разочарование тем, что общая во время грузино-абхазской войны надежда на скорое разрешение всех личных и общественных проблем путем военной победы, не оправдалась. В результате в молодежной среде распространяется наркомания, теряется интерес к традициям, национальной культуре, духовным ценностям собственного народа.

Другим негативным явлением в этническом развитии абхазов стали происходящие изменения внутри самих традиционных институтов. Подобные изменения происходят постоянно и в этом кроется гарантия жизнеспособности традиций, имеющих свойство приспосабливаться к меняющемуся миру. Однако при этом особенно важным является направление эволюции традиционных институтов. О том, насколько могут деградировать национальные традиции наглядно свидетельствует пример японской якудза, сицилийской, китайской и т.п. мафий, имеющих этническую окраску.

Некоторые из происходящих ныне изменений традиционных институтов находятся в полном противоречии с моральными принципами и нравственной сущностью апсуара. Тем не менее, они получили широкое распространение и крайне негативно влияют на ситуацию в стране. В настоящее время все более распространенным становится отказ от одного из основополагающих принципов традиционного абхазского права, согласно которому преступник должен осуждаться и наказываться в первую очередь своим собственным родом.

Не редкими стали случаи, когда многочисленные и сильные ажвла и абипары стремятся навязать свою несправедливую волю малочисленным, когда сильные фамилии требуют от других следовать традиционному праву, но сами его не соблюдают, когда отношение к человеку в обществе определяется не его трудолюбием и высокими нравственными качествами, а нажитыми неправедным путем богатством и положением.

Было бы преувеличением утверждать, что обозначившиеся негативные тенденции в развитии традиционных институтов абхазов стали доминирующими. Они обусловлены многочисленными причинами и во многом имеют общий для всего постсоветского пространства характер. В России и других постсоветских государствах подобные негативные социальные процессы (криминализация общества, духовный кризис, стремление к быстрому обогащению любыми путями и т.п.) получили куда большее развитие, чем в послевоенной и изолированной от внешнего мира Абхазии. Однако, для многочисленных народов бывшего СССР, в отличие от абхазов и других небольших по численности народов, нынешний глубокий социальный кризис и упадок общественных нравов еще не несет в себе угрозы для их дальнейшего этнического выжива различные абхазские аныхи. При этом сохранение их общего сакрального числа семь было совершенно обязательным.

Отсутствие в абхазской традиционной религии профессионального жречества, составляющего в обществе отдельное сословие, способствовало сохранению древних представлений и обрядовой практики. В отличие от других религий, она не была подвержена огосударствлению и бюрократизации, ересям и расколам, не испытала на себе определяющего влияния со стороны многих поколений богословов и толкователей божественной истины, которые в определенной степени затруднили (вольно или невольно) непосредственное общение простого человека с Богом. Поэтому по своей атмосфере и глубине религиозного чувства записанные нами моления нынешних абхазских крестьян в гораздо бoльшей степени соответствуют начальным этапам развития человечества, чем современному миру (этим, а также общими корнями, объясняется их сходство с некоторыми клинописными текстами древних малоазийских молений, псалмами Ветхого Завета и т.п.).

Сохраненные в традиционной религии абхазов представления и религиозная практика не являются продуктом какой-то определенной исторической эпохи, в них как бы в спрессованном виде присутствуют все пройденные этим народом стадии развития начиная с доисторических времен и вплоть до наших дней.

В традиционной религии абхазов до сих пор продолжает сохраняться много общего с религиозными представлениями и ритуальной практикой древнего населения Малой Азии. При анализе подобных совпадений необходимо учитывать теорию ряда ученых, которые на основе языковых данных сделали вывод об имеющемся генетическом родстве между хаттским и абхазо-адыгскими языками, то есть о том, что населявшие в древности центральную часть Малой Азии хатты были далекими предками современных абхазо-адыгских народов (см.: 42, 43, 86, 97, 98).

Известно, что со времен глубокой древности Кавказ имел тесные связи с цивилизациями Малой Азии, был их северной периферией. По мнению некоторых ученых, определенные взаимоотношения между переднеазиатскими и кавказскими хозяйственными областями имели место уже в V тыс. до н.э. (224, с.122). Скорее всего именно из Малой Азии на Кавказ в III тысячелетии до н.э. мигрировали хатты, которые завоевали местное население, о котором сохранились легенды в абхазском фольклоре как о народе "ацанов" (122, с.135).

С точки зрения рассматриваемой проблематики особенно интересным представляется тот факт, что согласно абхазским мифам об ацанах, это был "очень нечестивый" народ, который совсем не признавал существование Бога. Бог, разгневанный за их неверие, решил наказать этот народ, послал на землю огонь и сжег нечестивых ацанов (104, с.246). Таким образом, в абхазской мифологии можно увидеть отголосок имевшего место распространения на Кавказ новой религии, принесенной с собой из Малой Азии далекими предками современных абхазо-адыгских народов.

В мифе об ацанах говорится также о том, что они не знали огня, питались молочными продуктами своих стад и сырым мясом (104, с.246), то есть были первобытными скотоводами. В этом также можно увидеть доказательство имевшей место массовой миграции хаттов из Малой Азии в III тысячелетии до н.э.: именно в это время на Кавказе радикально изменяются методы обработки земли и начинают применяться пахотные орудия (204, с.4).

Примерно в это же время здесь появляются дольмены, свидетельствующие об изменении погребального обряда (см.: 102, с.63-102). Погребальные церемонии являются важнейшей частью любой веры и начало строительства дольменов можно рассматривать как доказательство прихода на Кавказ новой религии. Таким образом, совпадение по времени радикальных изменений в методах обработки земли и в погребальной церемонии свидетельствует в пользу теории миграции хаттов на Кавказ в III тыс. до н.э.

Что же представляла собой религия древних хаттов и что объединяет ее с традиционной религией абхазов? В религии хаттов "на вершине складывающегося пантеона стоял Ан-небо, отец всех богов, имя которого является одновременно символом неба и божества. Когда в Шумере около 3500 г. до н.э. начинается эпоха письменной истории, Ан уже представляет собой небесное бездеятельное божество (Деус оциозус)" (255, с.229). Абхазское представление об Анцэа (Боге-Творце) весьма схоже с хаттским представлением об Ан – "отце всех богов" – то есть, опять же, творце и источнике всего сущего.

Под влиянием П.К. Услара и П.Г. Чарая в конце ХIХ в. в абхазоведении утвердилось мнение, что имя Бога-Творца Анцэа происходит от слова Ан ("мать") и переводится как "боги много" или, в дословном переводе, "матери" (см.: 211, 220). Лишь в 1974 г. подобная трактовка была подвергнута критике в специальной статье Ш.Д. Инал-ипа, указавшего, в частности, что "название общего бога, выступающего в качестве мужского существа, "матерями" не отвечает требованиям элементарной логики" (101, с. 163).

На основании своего анализа, Ш.Д. Инал-ипа пришел к выводу, что имя "Анцэа" переводится как "небесный бык" или "бог-бык", представления о котором восходят к древнейшим скотоводческим культам и указал на многочисленные аналоги почитания священного быка (Апис в Древнем Египте, культ быкоподобного бога плодородия древних евреев, грозный небесный бык шумеров и т.п.) (101, с.166-167).

На древность происхождения имени Анцэа указывают и авторы книги "Земля Адама", по мнению которых "Имя Бога Ан является первичным в религиях многих, если не всех, древнейших народов. Однако абхазы, видимо, единственные, кто сохранил до наших дней живой культ Всевышнего Творца мира, небесного отца Ан: абхазы называют его Анцэа" (185, с.78-79). Анцэа определяется этими авторами как "Небесный Бог-Творец, Вседержитель мироздания, всемогущий, всеведущий, всеблагой, вездесущий, невидимый" (185, с.84).

Оставляя в стороне вопрос о первичности имени Бога в мировых религиях, хотелось бы отметить, что, несмотря на разную трактовку слова Анцэа все авторы сходятся в том, что оно состоит из двух частей – Ан и цэа. Несомненное сходство имени и содержания хаттского Ан и абхазского Анцэа позволяет разделить мнение Л.Л. Регельсона и И.И. Хварцкия о том, что речь идет об одном и том же имени Бога, в несколько измененном звучании, что не удивительно: дистанция между ними составляет многие тысячелетия. Подтверждением связи между хаттским Ан и абхазским Анцэа могут служить употребляемые во время различных абхазских молений часто повторяющиеся выражения о том, что всемогущий Анцэа соединяет небо и землю, дарует людям дождь, урожай и т.п.

Если Ан было изначальным именем Бога, то – цэа (рацэа) в абхазском языке представляет собой показатель множественного числа. В нем можно увидеть свидетельство имевшего место в прошлом политеизма. В то же время, исходя из безусловно господствующего в традиционной религии абхазов представления о Едином Боге, можно предположить, что имя Анцэа могло не трактоваться сугубо механически: как "боги" (аналогично бытовавшему ранее "матери"). Думается, что смысловое значение Анцэа могло означать (либо изначально, либо это имя приобрело такое значение в процессе исторического развития) "Бог во множестве" – то есть Единый Бог во множестве своих проявлений.

В пользу хаттского происхождения имени Ан говорит сходное имя Бога у абхазов и родственных им убыхов (анце) и абазин (нчва), несомненно восходящее к одному оригиналу, бытовавшему у их общих далеких предков. На имевшее место в древности большое влияние хаттов на религиозные представления других народов Кавказа, указывают некоторые грузинские ученые (И. Джавахишвили, Н. Абакелия и др.), приводящие в качестве примера хевсурское божество Анатори, мегрельское божество Жини Антари (в переводе – "верхний", "небесный" Антари) и т.п. (19, с.6-13).

Абхазский Анцэа, как и хаттский Ан, является небесным бездеятельным божеством (Деус оциозус), который управляет миром посредством своих слуг. Представление древних жителей Малой Азии о семи великих деятельных богах Ануннаках весьма сходно с представлением современных абхазов о семи аныхах и семи апаимбарах.

Сохранение абхазами сакрального значения числа семь также свидетельствует о хаттских корнях религиозных представлений современных абхазов. Как подчеркивают некоторые современные религиоведы, "практически у всех народов практиковалась трехступенчатая модель посвящения" (172, с.14). Особенно наглядно влияние подобной трехступенчатой модели проявляется в традиционной религии осетин, подробно описанной Б.А. Калоевым (110, с.235-295). О том же свидетельствует ритуальная практика действующего в Абхазии осетинского святилища Ирон дзуар.

Семиступенчатая модель посвящения практиковалась намного реже и именно она имела место у древних хаттов (172, с.14). Сакральное значение числа семь проявлялось в представлениях древних жителей Малой Азии о загробном мире. По мнению ряда современных авторов, они "представляли себе подземный мир в виде города, обнесенного семью стенами. В этот город вели семь врат, которые следовали друг за другом" (172, с.30).

Сходное выражение о семи временах и семи расстояниях было зафиксировано нами в 1999 г. во время ежегодного моления фамилии Цымцба в селе Бармыш. О возможной связи данного выражения с древними представлениями хаттов о загробном мире красноречиво свидетельствует сохраненное абхазами старинное проклятие "Быжьра – быжьцэа уцабгааит", которое ныне переводится следующим образом: "Чтоб ты провалился в преисподнюю, в самый нижний мир, мир темный, царство мертвых". При этом слова "быжьра" и "быжьцэа" дословно означают "семь ара" и "семь ацэы" (ара и ацэы – старинные единицы измерения длины у абхазов) (95, с.325).

Влияние бытовавших в Малой Азии представлений о загробном мире чувствуется и в древних представлениях осетин о том, что покинув тело душа улетает на небо, где она должна пройти сквозь семь звеньев цепи, после чего она снова принимает прежний человеческий образ.

При сопоставлении религии древних хаттов и абхазов особое значение имеет существовавшее в Малой Азии представление о творении мира. В первой из семи таблиц поэмы Энума Элиш ("Когда вверху") рассказывается об изначальном устройстве вселенной, когда существовали только пресная вода (Апсу, мужское начало) и соленая вода (Тиамат, женское начало)" (255, с.232). Обращает на себя внимание сходство Апсу с самоназванием современных абхазов и, скорее всего, в данном случае речь не идет о случайном совпадении.

Известно, что у многих народов мира самоназвание происходит от слова "люди" на соответствующем языке. Понятие же "люди" и "мужчины" в большинстве случаев было тождественным. Это дает основание предположить, что представление об Апсу как о мужском начале могло быть перенесено в древности на всех людей, принадлежащих к определенной этнической общности и, таким образом, превратилось в самоназвание предков современных абхазов.

Представление об Апсу как о пресной воде присутствует в Абхазии (и в соседних с нею регионах) в бесчисленных географических названиях рек, населенных пунктов и т.п., а также в самом названии страны на абхазском языке – Апсны (переводимом ныне как "Страна души"). Пресная вода в засушливых районах является источником, "душой" жизни, с ее обилием связывается райское блаженство. Не удивительно, что Абхазия, с ее множеством горных рек и источников, могла показаться мигрировавшим сюда выходцам из засушливых районов Малой Азии "Страной души", богоизбранной землей, Раем. Подобные представления сохранились до сих пор, как в традиционной религии, так и среди абхазского населения.

Возможно, что к древней малоазийской религиозной основе восходила практика совмещения одним лицом функций правителя и жреца, отголоски которой имеются в предании о том, что первоначально жрецами святилища Дыдрыпш были князья Садзба и Ачба. Обращает на себя внимание и совпадение названий многих абхазских святилищ с названиями близлежащих населенных пунктов: как свидетельствуют клинописные памятники, в древней Малой Азии названия божеств, покровительствующих населенным пунктам, часто использовались для их обозначения и наоборот (254, с.107).

Скорее всего, к древней малоазийской традиции восходит и современный обряд весеннего распечатывания ритуальных кувшинов ахапщщьа. Смысловое значение сопровождающего данный обряд моления состоит в обращенной к высшим силам просьбе о даровании нового урожая, защите и благоденствии определенной группы людей (рода, фамилии). Таким образом, его содержание совпадает с древними малоазийскими представлениями и ритуалами, призванными ознаменовать начало нового года и полевых работ, но не имеет ничего общего с христианской пасхой, к которой ныне приурочивается совершение данного обряда.

Впервые после упразднения Абхазского княжества властями Российской империи в 1864 г., в руках абхазов оказалась сосредоточена вся полнота политической власти внутри непризнанной мировым сообществом республики. Первые годы существования самостоятельного абхазского государства стали временем возрождения традиций, обычаев и религии этого древнего народа. Вместе с тем, война и ее последствия, изоляция от внешнего мира и нынешнее более выгодное положение абхазов по сравнению с другими национальными общинами страны (в их глазах вполне оправданное в силу собственной автохтонности) породили некоторые негативные тенденции в этническом развитии этого народа.

В последние годы четко обозначился духовный разрыв между разными поколениями внутри абхазского этноса. В молодежной среде особенно сильно чувствуется разочарование тем, что общая во время грузино-абхазской войны надежда на скорое разрешение всех личных и общественных проблем путем военной победы, не оправдалась. В результате в молодежной среде распространяется наркомания, теряется интерес к традициям, национальной культуре, духовным ценностям собственного народа.

Другим негативным явлением в этническом развитии абхазов стали происходящие изменения внутри самих традиционных институтов. Подобные изменения происходят постоянно и в этом кроется гарантия жизнеспособности традиций, имеющих свойство приспосабливаться к меняющемуся миру. Однако при этом особенно важным является направление эволюции традиционных институтов. О том, насколько могут деградировать национальные традиции наглядно свидетельствует пример японской якудза, сицилийской, китайской и т.п. мафий, имеющих этническую окраску.

Некоторые из происходящих ныне изменений традиционных институтов находятся в полном противоречии с моральными принципами и нравственной сущностью апсуара. Тем не менее, они получили широкое распространение и крайне негативно влияют на ситуацию в стране. В настоящее время все более распространенным становится отказ от одного из основополагающих принципов традиционного абхазского права, согласно которому преступник должен осуждаться и наказываться в первую очередь своим собственным родом.

Не редкими стали случаи, когда многочисленные и сильные ажвла и абипары стремятся навязать свою несправедливую волю малочисленным, когда сильные фамилии требуют от других следовать традиционному праву, но сами его не соблюдают, когда отношение к человеку в обществе определяется не его трудолюбием и высокими нравственными качествами, а нажитыми неправедным путем богатством и положением.

Было бы преувеличением утверждать, что обозначившиеся негативные тенденции в развитии традиционных институтов абхазов стали доминирующими. Они обусловлены многочисленными причинами и во многом имеют общий для всего постсоветского пространства характер. В России и других постсоветских государствах подобные негативные социальные процессы (криминализация общества, духовный кризис, стремление к быстрому обогащению любыми путями и т.п.) получили куда большее развитие, чем в послевоенной и изолированной от внешнего мира Абхазии. Однако, для многочисленных народов бывшего СССР, в отличие от абхазов и других небольших по численности народов, нынешний глубокий социальный кризис и упадок общественных нравов еще не несет в себе угрозы для их дальнейшего этнического выживабхазии осетины никогда не посещали абхазских молений. Окрестные же абхазы вообще ничего не знали о существовании осетинского святилища Ирон дзуар, и само известие об этом вызвало откровенное изумление у жреца расположенного поблизости абхазского святилища Лдзаа.

Несомненное сходство религиозных представлений и ритуальной практики у многих горских народов, говорит в пользу существования в древности на Кавказе некоей восходящей к малоазийской религиозной основе формы конфессиональной общности, общей религии, которую исповедали далекие предки разных народов кавказского региона.

Исходя из теории прамонотеизма, Л.Л. Регельсон и И.И. Хварцкия утверждают о том, что начальный монотеизм – это древнейшая религия человечества, которая зародилась в едином центре (185, с.69-70) и отождествляют ее с традиционной религией современных абхазов.

Можно ли найти какие-либо подтверждения подобной точки зрения в истории Древнего мира? Не случайно, что хрестоматийная книга С.Н. Крамера называлась "История начинается в Шумере": Малая Азия и Месопотамия в V-II тыс. до н.э. представляли собой центр древнейшего цивилизованного мира. Именно этот регион считался в преданиях многих народов "колыбелью рода человеческого", он был одним из центров зарождения на Земле цивилизаций и местом тесных контактов между хаттами, семитами и индоевропейцами. Бытовавшие здесь в древности религиозные представления несомненно оказали глубокое воздействие на развитие мировых религий.

О существовании в древности некоей малоазийской конфессиональной общности, когда одну религию исповедовали разные народы обширного географического региона (это, естественно не означает, что одновременно с нею не могло существовать других религий) может, в частности, свидетельствовать широкий географический ареал распространения дольменов по побережью Средиземного и Черного морей, свидетельствующий о наличии общего погребального культа. Основу этой конфессиональной общности могла составлять некогда распространенная в Малой Азии религия, которую, наряду с другими народами исповедывали и древние хатты. В пользу этого предположения говорят выдвигаемые рядом ученых гипотезы о том, каким образом мог происходить процесс распространения подобной религии.

Специалисты по дешифровке древних письменностей А.М. Кондратов и В.В. Шеворошкин, например, считают, что подобно тому, как шумерский язык вытеснялся языком вавилонян, пока наконец не превратился в язык жрецов, в священный язык вавилонской религии, и "носители анатолийских языков проникли на территорию хаттов не как варвары, сметавшие на своем пути все традиции, всю местную культуру, а постепенно просачиваясь в гущу местного, более цивилизованного населения, смешиваясь и скрещиваясь с ним ... Шумерские культурные, религиозные и хозяйственные термины, названия богов и другие слова вошли в язык вавилонян. Точно так же и в хеттском, лувийском, палайском языках имеется большое число хаттских слов" (122, с.135-136).

Несомненно, что религия хаттов могла распространяться и другими путями. В первую очередь в результате массовых миграций и, скорее всего, именно таким образом она распространилась в Кавказском регионе. О том, что эта религия распространялась также по древним торговым путям, свидетельствует отмеченный М. Элиаде факт заимствования древними греками, хотя и в сильно упрощенной форме, месопотамских экстиспиций. Он же указывает на общие черты между религиями Древнего Египта и Месопотамии (255, с.106, 134). На восприятие иранскими племенами религиозных представлений, восходящих к временам существования индоевропейской общности (и имевших, скорее всего, много общего с религией древних хаттов) указывал Б.Г. Гафуров (70, с.60-62).

Возможно, что влияние этой религии испытали и некоторые африканские народы. На это может указывать сообщение арабского автора Х в. Ибн Хаукала о том, что у проживавшего в Северо-Восточной Африке народа базен (кунама) не было "никакой религии, кроме признания единого бога и приветствия ему. А имя его на их языке – Анана" (цит. по: 208, с.39). Олицетворение кунама их верховного бога Анана или Анна с небом может указывать на связь их религиозных представлений с древней малоазийской религиозной традиции.

В религии древних хаттов и других народов Малой Азии многие авторы склонны видеть некую общую изначальную религию человечества. Сторонники венской школы религиоведения называют ее прамонотеизмом и считают, что эта религия была получена первыми людьми посредством божественного откровения. С их точки зрения, пришествие на Землю Иисуса Христа знаменовало собой возврат к этой изначальной религии откровения, от которой человечество отошло за многие тысячелетия своего существования. По мнению других религиоведов, монотеизм является высшей формой религии, к которой человечество пришло от примитивных первобытных верований через стадии тотемизма, анимизма и политеизма.

В настоящее время невозможно ответить однозначно, была ли религия хаттов и других народов Малой Азии изначально монотеистической (хотя определенное указание на это можно увидеть в трактовке Ан как отца всех богов) и некоей "изначальной" религией человечества. Однако несомненно, что данная религия сыграла в истории человечества очень важную роль. Под ее влиянием происходило становление мировых религий – иудаизма, христианства и ислама и в известной степени они являются наследниками данной предшествовавшей им религии (подобно тому, как позднее на основе иудаизма формировалось христианство и ислам). О степени подобного влияния свидетельствуют многие содержащиеся в Библии сюжеты, которые во многом повторяют эпос о Гильгамеше и другие клинописные памятники первых цивилизаций Малой Азии. Именно сильным влиянием со стороны древней малоазийской религиозной традиции можно объяснить то многое общее, что имеется в религиях самых разных народов.

Абхазы, в течение тысячелетий сохранявшие приверженность религиозным представлениям своих далеких предков, под давлением политических обстоятельств были вынуждены объявлять себя христианами, мусульманами и атеистами. Действительно, в политическом плане Абхазия входила с VI века н.э. в христианский мир, в XVII-XVIII вв. – в мир ислама, а в течение советского периода была составной частью СССР с его господствовавшим атеизмом. Однако у абхазов не было двоеверия: вне политики, в народной массе, продолжала господствовать традиционная религия, и именно этот народный, а не официальный, государственный характер данной религии получил отражение в употребляемом некоторыми авторами термине "народная религия абхазов".

В Абхазии христианство, ислам (и атеизм) играли в первую очередь роль не религии, а официальной государственной идеологии. Именно на политическую роль мировых религий на Кавказе указывал в 1833 г. Фредерик Дюбуа де Монпере, подчеркивавший, что завоеватели всегда стремились использовать христианство и ислам для утверждения своих позиций на Западном Кавказе, что привело местное население "к глубокому равнодушию как к той, так и к другой религии и полному возврату к древним суевериям" (243, с.53).

Официальное принятие христианства или ислама свидетельствовало не о переходе абхазов в новую веру, а о признании княжеским домом своего вассального положения по отношению к другим державам (Византия, Османская империя, Россия и т.п.) и о лояльном отношении к этим державам местного населения. О том, что такой шаг весьма мало сказывался на религиозной жизни народных масс прямо указывает все тот же Фредерик Дюбуа де Монпере: "Только черкесские князья и знать – мусульмане соблюдают магометанские обряды, но они выполняют их только ради успокоения совести и с полным равнодушием, насмехаясь зачастую над всеми этими церемониями. Черкес из народа в сущности все тот же язычник" (243, с.53). Именно этим объясняется та легкость, с которой абхазы номинально переходили в новую веру, а затем, в случае изменения политической обстановки, отказывались от казалось бы безраздельно господствовавших в их среде в течение длительного времени мировых религий.

Сходная ситуация имела место и у некоторых других народов Кавказа. Вот что пишет по отношению к осетинам Л.А. Чибиров. "Первые шаги по христианизации алан-осетин начались еще в раннем средневековье и восходят к созданию Аланской епархии (Х в.). С тех пор в течение тысячелетия, стало фактом параллельное сосуществование язычества и христианства. Между тем, высокий уровень развития самобытной религиозной идеологии осетин (и других горцев Кавказа) не позволил христианству оказать решающее влияние на изменение характера религиозно-мифологических систем местного населения" (223, с.201). Тот же автор указывает на сохранение сильного влияния традиционной религии в среде осетин в советское время: "на территории современной Южной Осетии давно нет ни одной действующей православной церкви, ни одной мечети, хотя поклонение дзуарам и местным святилищам все еще бытует среди части населения" (223, с.201).

О том, что переход абхазов в новую веру имел характер политического акта и носил совершенно формальный характер красноречиво свидетельствуют события ХI в., когда, как пишет один из современных абхазских историков М.М. Гунба, "с исчезновением абхазской царской династии в Абхазии прекращается церковное строительство. Это обстоятельство можно объяснить не иначе как отмиранием христианства в Абхазии. Если в Грузии в ХI-ХIII вв. процветало христианство, тогда почему в Абхазии другая ситуация? В мировом масштабе ничего не произошло в христианстве. Значит, причины падения христианства в самой Абхазии, в ее негативном отношении к христианству" (75, с.155).

Подобное развитие событий было названо данным автором загадочным (75, с.155). Действительно, ему трудно найти объяснение, если не учитывать разницы между религией как официальной государственной идеологией и народной религией. У абхазов, в отличие от большинства других народов, это были совершенно разные религии. В данном случае отмечаемый М.М. Гунба полный упадок христианства в Абхазии после переезда абхазского царского дома в Кутаиси представляется вполне закономерным именно в силу изменения политической конъюнктуры в ситуации, когда подавляющее большинство местного населения в течение нескольких столетий лишь формально числилось христианами, а на деле сохраняло приверженность собственной традиционной религии.

То же самое произошло после распада СССР с казалось бы безусловно господствовавшим многие десятилетия ХХ в. атеизмом. Естественно, что приверженность большинства абхазов традиционной религии отнюдь не исключала наличия в их среде в прошлом и в настоящем искренних адептов христианства, ислама и других религий, а также атеизма, однако степень их влияния в масштабах всего абхазского этноса осталась весьма незначительной.

В отличие от христианства, ислама и атеизма, традиционная религия абхазов в обозримом историческом прошлом не имела официального государственного статуса. Это, как и отсутствие в ней профессиональных священнослужителей, способствовало сохранению наиболее архаичных форм и представлений. Имеющее место ныне превращение этой народной религии в государственную и первую из официально признанных религий современной Абхазии знаменует собой качественно новый этап в ее развитии. Этот этап может привести к значительным изменениям в сфере религиозных представлений и в обрядности.

Абхазское государство уже оказывает заметное влияние на традиционную религию: по инициативе властей началась разработка и пошив "подобающей одежды" для верховного жреца Абхазии (которая, по мысли некоторых чиновников не должна уступать парадным одеяниям христианского духовенства). На осуществление данного проекта были выделены немалые средства, однако деньги были потрачены еще до того, как он получил какое-либо материальное воплощение (единственная пошитая для жреца нательная рубаха была признана им совершенно непригодной). Не исключено, что попытки подобного воздействия властей на традиционную религию с целью демонстрации ее нынешнего официального государственного статуса в дальнейшем будут повторяться (хотя представляется совершенно очевидным, что разумнее было бы поручать осуществление подобных проектов самим жрецам).

Тенденция к унификации традиционной религии абхазов, появившаяся в силу ее нынешнего государственного статуса, несет в себе реальную опасность нивелировки большого числа локальных культовых вариантов, в которых до сих пор продолжает сохраняться бесценное наследие далекого исторического прошлого человечества. Это делает задачу дальнейшего изучения традиционной религии абхазов (как и других народов Кавказа) тем более неотложной и актуальной.

СМ.ТАКЖЕ

авторы:

Александр Крылов

книги:

Александр Крылов. Религия и традиции абхазов

ЩИПКОВ
ЛЕКТОРИЙ «КРАПИВЕНСКИЙ, 4»
TELEGRAM
НОВОСТИ

17.03.2024

Щипков. "Незавершённый нацизм. Часть 2 / История термина"
Передача "Щипков" на телеканале "СПАС", выпуск № 300

10.03.2024

Щипков. "Путин. Россия как семья"
Передача "Щипков" на телеканале "СПАС", выпуск № 299

03.03.2024

Щипков. "Незавершённый нацизм. Часть 1 / Генезис"
Передача "Щипков" на телеканале "СПАС", выпуск № 298

01.03.2024

Непонятый Булгаков, или Информационная война против русской классики
Авторская программа Василия и Николая Щипковых "Брат-2"

25.02.2024

Щипков. "Путин и Русский мир"
Передача "Щипков" на телеканале "СПАС", выпуск № 297

18.02.2024

Щипков. "Православная мысль в советской России. Часть 2"
Передача "Щипков" на телеканале "СПАС", выпуск № 296

15.02.2024

Путин Западу: "Душу никому не удастся разделить". В чём духовное единство народов исторической Руси?
Авторская программа Василия и Николая Щипковых "Брат-2"

11.02.2024

Щипков. "Православная мысль в советской России. Часть 1"
Передача "Щипков" на телеканале "СПАС", выпуск № 295

/ все новости /
РУССКАЯ ЭКСПЕРТНАЯ ШКОЛА
КНИГА
МОНИТОРИНГ СМИ

30.04.2023

Зачатьевский монастырь:
Александр Щипков
15 мая. Патриарх Сергий. 79 лет со дня кончины

04.08.2022

Официальный сайт Московского Патриархата:
Алексей Заров
Врачей не хватает: кто-то уехал, кто-то погиб, кто-то прятался по подвалам

25.12.2021

Красная звезда:
Андрей Гавриленко
Объединив потенциал лучших экспертов
В Минобороны вышли на новый уровень в военно-политической работе

04.12.2021

Православие.ru:
Ирина Медведева
"А вы дустом не пробовали?"

24.11.2021

ForPost Новости Севастополя:
Эдуард Биров
Народный социализм и православие: жизнь сложнее противостояния

/ весь мониторинг /
УНИВЕРСИТЕТ
Российский Православный Университет
РЕКЛАМА
Цитирование и перепечатка приветствуются
при гиперссылке на интернет-журнал "РЕЛИГИЯ и СМИ" (www.religare.ru).
Отправить нам сообщение можно через форму обратной связи

Яндекс цитирования
контакты