Александр Занемонец "Путь к уврачеванию ран...": к событию 17 мая 2007 г. Источник: Россия в красках 17 мая совершилось долгожданное подписание Акта о каноническом общении между Русской Православной Церковью Московского патриархата и Русской Зарубежной Церковью. Это по-настоящему историческое событие, свидетелями которого мы стали. За праздничной обстановкой и множеством значений этого события иногда можно потерять ощущение его подлинного смысла. Что же оно означает? В первую очередь – возвращение достаточно многочисленной православной общины – больше десятка епархий и четырехсот приходов, рассеянных по всему миру – к полноте евхаристического общения со всей Православной Церковью. С другой стороны – возможность обогащения христиан, живущих или еще недавно живших в России, опытом церковной и культурной жизни значительной части русской послереволюционной эмиграции.
В церковной терминологии это – врачевание раскола. Раскол – это не просто уход из одной церковной юрисдикции в другую или от одного архиерея к другому, но прекращение совместной Евхаристии и совместного причащения из одной Чаши по каким бы то ни было причинам, кроме догматических. Отцы Церкви много писали о грехе раскола, и пожалуй самые жесткие слова об этом сказал св.Киприан Карфагенский в III в., когда говорил, что "грех раскола не искупается даже кровью мученичества". Повторюсь, что раскол отличается от ереси тем, что при расколе та или иная община уходит от евхаристического общения со Вселенской Церковью не по догматическим (это уже не раскол, а ересь), а по любым другим причинам: политическим, национальным, историческим и т.п.
По сути, это и был случай Русской Зарубежной Церкви. Основная проблема состояла не в ее выходе из административного подчинения Москве, так как это произошло почти со всеми церковными уделами вне Советского Союза: даже полноценные епархии Московского патриархата могли в Советское время (после Второй Мировой войны) существовать за границей только при условии жесткой независимости от ряда официальных церковных структур. В большинстве случаев это достигалось личной харизмой архиереев, которые могли даже не пускать к себе в храмы иные "церковные" комиссии из Советской России. Зарубежный синод не просто отстаивал свою независимость от давления, но еще до войны прекратил евхаристическое общение с Русской церковью. А потом уже постепенно не только с Русской, но и с Константинопольской, и с Элладской, и со всеми остальными. В конце, пусть и не совсем по своей воле, – с Иерусалимской. В 70-80е гг. среди зарубежников проходили дискуссии, можно ли служить вместе с сербами, а если да, то что именно. Официальное решение было отрицательным, но, по счастью, не все ему следовали.
Пагубность раскола в том, что меняется иерархия ценностей, и второстепенное становится главным. А затем незаметным образом начинается "духовное гангрена", как в любом члене тела, который от тела не отрезан, но ток крови и кислорода пережат. 17 мая Русская Зарубежная Церковь восстановила свое евхаристическое единство не только с Русской, но со всей Православной Церковью. Для ее членов наступает по-настоящему новая жизнь. Для некоторых (после десятилетий раскола) она кажется страшной, но многими она по-настоящему выстрадана как реальное исполнение заповеди Христовой о единстве.
Комментируя событие 17 мая, многие говорили о том, что большое видится на расстоянии, и нам еще со временем предстоит оценить значение этого события. А так же вынести уроки из предыдущего разделения. Как мне кажется, один из еще неосознанных уроков – как опасность изменения системы приоритетов и "духовная гангрена". И эта проблема выходит за рамки "консервативных расколов": уже уврачеванного "зарубежного" и все еще остающихся "старостильных". Это есть и в национальных расколах. Так, например, на Украине: последователи "филаретовского" раскола могут не разбираться в "личных" взаимоотношениях архиереев, многих из их священнослужителей бывший митрополит Филарет рукополагал и был их законным архиереем еще 30 лет назад. Но то, что ни одна поместная православная церковь их церковного объединения не признает и не сослужит с ними, должно было бы насторожить. Разве не взаимное признание и общая евхаристия есть критерий подлинной церковности той или иной поместной церкви?
Сегодня нередко складывается впечатление, что вся русская эмиграция была представлена именно Зарубежной Церковью. В действительности, несмотря на название, к ней всегда принадлежала меньшая часть русской церковной эмиграции. Имена почти всех известных слуху богословов, священнослужителей, христианских писателей, святых русской эмиграции XX в. не относятся к "зарубежникам". Митрополия в Западной Европе с центром в Париже, как главном городе русского рассеяния, была поручена патриархом Тихоном в управление митр. Евлогию (Георгиевскому), который позже был вынужден перейти под управления Константинопольского патриархата, не прерывая общения с Русской Церковью. Эмигранты в Северной Америке были объединены в Американскую митрополию, независимую от Москвы и получившую от нее автокефалию в 1970 г. Некоторые общины остались непосредственно в Московском патриархате, а из имен их архиереев можно вспомнить в первую очередь митр. Вениамина (Федченкова) в Америке и Антония (Блума) в Великобритании.
Особенность последователей Русской Зарубежной Церкви была в том, что они сугубым образом сохраняли "русскость". Это выражалось в сохранении своеобразного дореволюционного стиля, славянского языка богослужения, в самоощущении. На соборах Зарубежной Церкви всерьез обсуждалась проблема "сохранения церковного быта". Но не стала ли такая система приоритетов одной из причин ухода в раскол, консервативный и национальный? Если говорить об остальных русских церковных уделах в эмиграции, то их особенностью было скорее стремление не просто сохранить Русское Православие, но и донести его до всех. "Пусть епархия будет русская по своему основанию, но открытая для всех", – говорил патриарх Алексий I митрополиту Антонию при основании Сурожской епархии. Плодом этой части русской эмиграции было преумножение русской религиозной мысли, богословия, литературы, но также рождение Православной Церкви во Франции, Америке, Англии. Об этой, основной части русской церковной эмиграции, никогда не уходившей в раскол, не стоит забывать сегодня, осмысляя уроки радостного дня 17 мая 2007 г.
Акт о каноническом общении, подписанный в Успенском соборе Московского Кремля патриархом Алексием и первоиерархом Русской Зарубежной Церкви митр. Лавром перед литургией на Вознесение, завершается словами благодарности: "Воздаем благодарение Всемилостивому Богу, Своею всесильною десницею направившему нас на путь к уврачеванию ран разделения и приведшему нас к вожделенному единству Русской Церкви на родине и за рубежом, во славу Его Святого Имени и на благо Его Святой Церкви и верных чад Ее. Молитвами Святых Новомучеников и Исповедников Российских, Господь да дарует благословение Единой Русской Церкви и чадам Ее, во отечестве и рассеянии
|
