Сергей Чапнин Урок взаимопонимания и любви Источник: Известия Год назад состоялось воссоединение Русской православной церкви
Год назад 17 мая с утра шел дождь. И под ним безнадежно мокли все те, кто шел в храм Христа Спасителя на праздник Вознесения Господня. Мокли рясы, пиджаки и кофточки. Рамки системы безопасности тормозили всех: и тех, кто шея в храм через основной вход, и гостей, которые шли через нижний храм, и журналистов, которые шли отдельно. Казалось, даже погода хочет испытать наши намерения, проверить, сколько в нас простого любопытства и сколько – евангельской веры, надежды и любви... Акт о каноническом общении подписан. Единство Церкви восстановлено. Но как понять, что стоит за этими словами – формальная декларация или новая реальность? Чем запомнился прошедший год?
Во-первых, ярким, памятным событием стал день подписания акта. Все участники единодушны: день 17 мая 2007 года запомнился как радостный праздник, как день торжества Церкви. Ни капли горечи, что мы – участники неудачного компромисса. Ни тени сомнения в том, что на это воссоединение действительно есть воля Божия. Пришел конец болезненному обособлению людей, не только исповедующих единую веру, но и открыто говорящих о своей верности Русской православной церкви.
Порой кажется, что опыт примирения и воссоединения уходит из жизни современного человека. Как возможно найти силы для примирения, если мы снова и снова слышим о разделениях и кричащих, непреодолимых противоречиях? Наша человеческая слабость очевиднее всего проявляется именно в конфликтах. И сила Церкви тоже проявляется в конфликтах, точнее – в особом умении их преодолеть, покрыть любовью. Чаще всего эта сила Церкви проявляется в личной жизни человека, помогая преодолеть его собственные, не церковные и не общественные трудности. С этой точки зрения 17 мая 2007 года – удивительный, редкий день, когда упраздняется конфликт, который тянулся десятилетия и в который были вовлечены тысячи людей.
И все равно еще приходится слышать старые аргументы: Русская церковь – большая, она и не заметила, как к ней присоединилась пара сотен приходов РПЦЗ, разбросанных по всему миру. Эта капля пропала, растворилась в огромном море.
Но здесь уместно шире посмотреть на православный мир и поискать возможные аналогии. Одна из них – роль и место Иерусалимского патриархата. Он один из самых малочисленных среди Поместных православных церквей. Между тем ее возглавляет Патриарх (а не митрополит или архиепископ), и в диптихе предстоятелей он находится на четвертом месте. Историческая миссия Иерусалимского патриархата оказалась не в том, чтобы заботиться о своей пастве, а в том, чтобы сохранять великие святыни Палестины и заботиться о паломниках.
Что-то подобное можно сказать и о Зарубежной церкви: она бережно сохраняла традиции и уклад жизни православной России и заботилась о тех, кто вынужден был покинуть Родину. Церковная новизна – это верная характеристика для того культурного и духовного контекста, в котором находимся мы, живущие в России и пришедшие в Церковь недавно. Скажем честно: для большинства из нас православная культура "родная" весьма условно. Нам необходимо ее познать и усвоить. Но живых примеров слишком мало, а знание книжное, теоретическое очень трудно ложится на практику.
Не только священники, но и миряне Зарубежной церкви хранят силу и обаяние непрерывавшейся традиции. Основательность и в то же время естественная легкость православного быта, устроения семейной и приходской жизни – это то, чему нам у зарубежников стоит поучиться. И тогда у нас будет меньше неврозов на почве того, что один член семьи воцерковился, а другой нет. Будет меньше воинствующих радикалов – как фундаменталистов, так и либералов.
Сможет ли Зарубежная церковь передать нам этот опыт церковной жизни? Станет ли это миссией РПЦЗ по отношению к нам, живущим в России? Не знаю. Пока есть основания для надежды, но реальностью это еще не стало.
Еще один вопрос, который порой приходится слышать, звучит просто: зачем надо было так спешить? Что бы изменилось, если бы подписание готовилось еще 5 – 7 лет?
Сегодня на этот вопрос ответить проще, чем год назад. И вот почему: с этим событием нас разделяет большое историческое пространство. За прошедший год многое произошло: в стране сменились парламент и президент, отошел в мир иной митрополит Лавр, первоиерарх Зарубежной церкви. Произойди все сегодня, многие действующие лица были бы другими.
Тайна истории связана с тем, что у каждого человека есть предназначение, о нем действует особый Промысел Божий. Митрополит Лавр был самым авторитетным иерархом Русского зарубежья. Его авторитет – это не только авторитет первоиерарха, но и мудрого, опытного и скромного монаха. Он называл воссоединение "великим делом". Священник Серафим Ган, секретарь митрополита Лавра, говорил, что, после того как воссоединение состоялось, он начал быстро слабеть и угасать, словно нуждался в отдыхе после самого трудного и самого главного дела своей жизни.
Полгода назад на мой вопрос о том, как будут развиваться отношения Зарубежной церкви и Московского патриархата, митрополит Лавр ответил кратко и просто: "Церковное единство мы должны укреплять и развивать путем частой совместной молитвы, которая приведет к полному доверию, более тесным взаимоотношениям и активному братскому сотрудничеству. Только таким образом мы сможем, выходя из храма, продолжать эту дивную, таинственную встречу со Христом в наших делах, в нашей жизни". Так понимал "церковную политику" митрополит Лавр, и эти слова можно назвать его завещанием.
Совместная молитва... Ни журналисты, ни политологи не смогут ухватить и описать эту составляющую церковного единства. Она звучит совершенно "неформатно" для современных СМИ. Из газетной статьи редактор эти строки скорее всего вычеркнет. И жизнь Церкви останется для читателя такой же непонятной, как и прежде.
Нам надо научиться говорить о молитве, тогда многие бестолковые вопросы уйдут на второй план. И сила Церкви станет чуть более очевидной.
|
