RELIGARE («РЕЛИГИЯ и СМИ») , religare.ru
|
|
31 октября 2008 О. Отто Мессмер: "В своем призвании я утвердился в армии" Интервью 2002 г. – Отец Отто, в Вашей семье – семь призваний ко священству и монашеству. Видимо, родители – глубоко верующие люди, которые смогли в непростое советское время воспитать детей в вере... – Да, это действительно так. Мое детство пришлось на 70-е гг., очень трудные для верующих времена. Я родился в Казахстане, в Караганде, которая тогда, можно сказать, была центром католичества в республике. В семье нас девятеро – шесть братьев и три сестры. Трое братьев, включая меня, стали священниками-иезуитами, а сестры принесли обеты в конгрегации Служительниц Иисуса в Евхаристии. Самый младший из нас – Виктор – учился в Санкт-Петербургской духовной семинарии в России и стал епархиальным священником. В Караганде всегда были пастыри, естественно, ссыльные. Отбыв наказание, они нередко оседали в городе. В домах горожан совершались ежевоскресные богослужения. Часто они проходили у нас дома. Вот в такой среде мы воспитывались. Если месса совершалась в другом конце города, мама брала с собой двоих из нас на литургию. В следующее воскресенье с ней шли двое других детей. К Первому Причастию меня готовил о. Владислав Буковинский, удивительный человек. Старший брат каждое утро возил меня и сестру на катехизацию. Приходилось очень рано вставать, около 5 утра. Долго, пересаживаясь с автобуса на автобус, добирались до нужного места, и в 7 часов начинались занятия. Столь раннее время было выбрано, отчасти, и в "конспиративных" целях. Помимо этого, у нас дома была своего рода 'воскресная школа" – мама читала нам Библию на немецком, поясняла непонятные места, рассказывала Библейские истории, учила разбирать готический шрифт. – Как получилось, что ваша семья оказалась в Казахстане? – Несколько поколений моих предков жили в Одесской области, а в 1941 г. бабушку с детьми (маме было тогда лет 12) сослали в Воркуту. Чтобы не умереть с голоду, они без билета отправились в Казахстан. Там впоследствии мама познакомилась с отцом и они поженились. – Отец, как вы осознали призвание ко священству? – Это был целый процесс. Наш настоятель-иезуит Альбинас Дамбляускас пригласил из Литвы сестер-служительниц Иисуса в Евхаристии. Он знал многих глубоко верующих молодых людей и девушек, задумывающихся о призвании. Две мои сестры уже были кандидатками на поступление в монастырь. Родители поддерживали их выбор; атмосфера в доме была удивительная. Затем и старший брат, серьезно размышлявший о своем пути, объявил им о намерении стать священником. Я же тогда подумал, что если один из нас станет священником, то этого будет вполне достаточно для того, чтобы семья выполнила свой долг перед Церковью, тем более, что все мы были министрантами. Однажды настоятель сказал мне: 'Если хочешь стать священником, я мог бы помочь, у тебя есть для этого все данные". Я же тогда был уверен, что это не мое; и с учебой в те годы у меня было не очень хорошо, и вообще, не считал себя достойным принять такое таинство. Дома я рассказал об этом разговоре родителям. Через несколько дней мама вместе со старшими сестрами решили побеседовать со мною о призвании ко священству. Поддержка семьи подтолкнула меня к серьезным размышлениям. Я закончил школу и подал заявление в техникум. Но мысли о священстве не покидали меня, и окончательно я осознал свое призвание уже в армии. Я понял, что это – мой путь. – Почему Вы стали именно иезуитом? На Ваш выбор повлиял пример настоятеля, о. Дамбляускаса? – Да, я всегда помнил его беседы о призвании, о необходимости помогать друг другу, о важности служения людям и монашестве. Так получилось, что еще до армии мы, несколько молодых людей, оставили родительские дома и собрались вместе. Тогда мы не говорили об этом открыто, но сегодня я могу сказать, что фактически это был наш новициат. В течение полутора лет мы жили в одном доме, работали, часто очень уставали, а когда по вечерам возвращались с работы, к нам приходил настоятель. Под его руководством мы изучали латынь, конституцию Общества Иисуса и многое другое. – Что больше всего запомнилось из периода обучения в семинарии? – Я учился в Высшей духовной семинарии в Риге. Поступал не из Караганды – в то время власти разрешали приходской общине иметь лишь одного священника. Государство пыталось присвоить себе полномочия епископов – чиновники решали, где и сколько должно быть священников, выбирали кандидатуры пастырей. Правда, в то время они уже не могли лишить прихожан священника, и, обращаясь к верующим, спрашивали у них, кто из молодых людей поедет учиться, чтобы впоследствии работать именно с этой общиной. В тот год карагандинская община уже направила кандидата в рижскую семинарию, поэтому наш настоятель – а он прекрасно ориентировался в ситуации – направил молодых парней в другие города – Актюбинск, Челябинск, Кустанай... Я поехал в Целиноград. Там мне предстояло войти в общину, сработаться с прихожанами и уже оттуда, по рекомендации уполномоченного, поступать в семинарию. В столице Латвии всегда была необычная атмосфера, а в 80-е годы, когда в обществе уже наметилось некое 'потепление", и подавно. Все переживали эмоциональный подъем, радовались свободе... Когда мы начинали учиться, у нас даже учебников не было, а тут вдруг прямо на наших глазах все изменилось. До сих пор помню, как мы первый раз покупали Евангелие в киоске. Мы много общались друг с другом. Запомнились праздники – у семинарии было два покровителя: св. Фома Аквинский и св. Тереза Младенца Иисуса. Мы всегда старались сделать дни памяти святых покровителей особенными – организовывали экскурсии, готовили спектакли. – Как складывалось ваше служение в первые годы после рукоположения? – В1983 г. я поступил в семинарию, в 1988 г. закончил обучение. Тогда архиепископ Риги кардинал Юлиан Вайводс требовал, чтобы выпускники год по окончании учебы работали в Латвии. Но за меня вступилась делегация нашего при- хода и меня сразу после рукоположения 'вернули" в Целиноград. Я был викарием местной общины, и это было интересно уже потому, что настоятель за год приезжал из Латвии всего на две недели, а все остальное время я был один. Прихожане сами в свое время нашли пастыря, когда искали замену священнику-иезуиту Болеславу Бабраускасу. Пока я учился в семинарии, у них вообще не было настоятеля, поэтому пастырю приходилось приезжать по просьбе верующих и за две недели объезжать территорию Целиноградской области. После рукоположения работать в этом регионе пришлось мне. Объезжал до 50 населенных пунктов. Это были не зарегистрированные приходы, а общины по 50-100 человек. Когда начали приезжать священники из Польши, стало легче. В общей сложности я проработал там около 12 лет. Ближайшие священники были в Караганде и в Ростовской области. Ни епархий, ни Апостольских администратур, ни епископов тогда еще не было, поэтому мы старались держаться вместе. – Как Вы оказались в России? – В 1995 г. настоятель провинции, к которой я принадлежу, решил направить на углубление формации тех, у кого в свое время, в силу объективных причин, не было возможности пройти настоящую монашескую подготовку – полноценный двухлетний новициат. Мы должны были посмотреть, как живут и работают общины в Италии и Германии (в зависимости от знания языка). Так получилось, что по ряду причин я смог уехать лишь в 1999 г. Год провел в Германии, еще один – в Григорианском университете в Риме. Затем был назначен ректором предсеминарии в Новосибирске, куда приехал в октябре 2001 г. – Некоторые священники, вспоминая те сложные годы, говорили об особом духе, пронизывавшем тогда семинарию. Многие сетуют на то, что несмотря на запреты и преследование со стороны властей, молодые люди не бросали учебу, в то время как наши современники довольно легкомысленно относятся к своему призванию. Согласны ли Вы с этим мнением? – Исходя из опыта работы в предсеминарии, могу сказать, что требования, предъявляемые к нынешним кандидатам ко священству, намного выше. Что касается призвания, каждый должен самостоятельно принимать решение. Глядя на своих семинаристов, могу сказать, что не настолько уж они и отличаются от нас, выпускников 80-х годов. Конечно, у них другой образ мыслей, им не пришлось пережить испытания, выпавшие на нашу долю, но они живо интересуются историей, им многое небезразлично. Просто у каждой эпохи есть свои черты. Необходимо, чтобы намерения кандидатов были чистыми. Ведь все по разным причинам хотят стать пастырями. Некоторым кажется, что священники живут в лучших условиях, чем простые россияне... Нужно понять, что главное – желание помочь людям, необходимость трудиться во благо человека. Другое недопустимо. Желание учиться в семинарии не может быть спонтанным импульсом. Вся программа новосибирской предсеминарии направлена на то, чтобы человек глубже осознал свое призвание, жил глубокой духовной жизнью, стал требовательнее к себе, а не к другим, не забывал и о самодисциплине. В этом году в предсеминарии учатся тринадцать человек из разных епархий (двое представляют север европейской России, двое – с юга, и семь человек – из Западной Сибири). Было четырнадцать, но одного нашего воспитанника забрали в армию, он служит в Новосибирском гарнизоне. – Епископ Иосиф Верт рассказывал, что в Караганде очень сильна Греко-Католическая Церковь. Он говорил даже, что когда не было возможности посещать богослужения латинского обряда, они ходили к греко-католикам. А вас есть какой-то опыт общения с греко-католиками? – Да. Священник Иосиф Шабан, который приходил почти каждое воскресенье к нам домой совершать мессу, был греко-католик. Он не акцентировал наше внимание на особенностях восточного обряда (да мы, наверное, ничего не поняли бы), а просто совершал литургию, и все. Ему нередко приходилось служить в двух обрядах: для нас, немцев, – в латинском, а для украинцев – в восточном. В детстве, кстати, я даже не задумывался об этом, просто знал, что наш священник – не немец. Впоследствии в Караганде в храме после мессы совершалось богослужение в восточном обряде. Мы часто оставались, чтобы послушать красивое пение. В новосибирской предсеминарии многие студенты, в силу своего происхождения, интересуются восточным обрядом. Каждое воскресенье в кафедральном соборе о. Алексей Стричек служит литургию в восточном обряде. Он нахвалиться не может на наших семинаристов – регулярно посещают богослужение и помогают пастырю. – А если кто-нибудь из них захочет сменить обряд? – Мы не будем препятствовать, просто тогда ему придется выбирать между Санкт-Петербургом и, например, Украиной, где есть семинарии восточного обряда. Проблемы не будет. – Расскажите о своих приоритетах в пастырской деятельности – Вы были настоятелем прихода, теперь – ректор в предсеминарии. Чем бы еще вам хотелось заниматься? – Я стараюсь не фокусировать внимание на чем-то одном. Духовные упражнения, занятия с молодежью – мне все кажется интересным. Мне нравилось работать в приходе, но очень нравиться и то, чем я занимаюсь сейчас. Занятия с ребятами в предсеминарии мне по душе. На это уходит почти все время, но я доволен. Раз в неделю я езжу в центр "Иниго", встречаюсь с собратьями по ордену, но все остальное время посвящаю ребятам. – Хватает ли времени для общения с родными? Где работают Ваши сестры? – В Марксе, Караганде и Астане. С сестрами мы перезваниваемся, а с братьями общаемся в основном по электронной почте. Младший брат работает сейчас в Казахстане, с ним контактирую чаще. Всей семьей последний раз собирались два года назад, на семидесятилетие мамы – чаще не выходит. У каждого своя работа, разный график. – Что вы можете пожелать нашим читателям? – Чтобы были верными читателями. Нужно, чтобы была обратная связь, чтобы читатели реагировали на публикации, выходили со своими предложениями, это сделает газету интереснее. Беседовала Ольга Ломакина "Свет Евангелия", №10 (359), 3 марта 2002 г. |
 |
РЕКЛАМА |
