Rambler's Top100

RELIGARE («РЕЛИГИЯ и СМИ») , religare.ru
постоянный URL текста: http://www.religare.ru/2_60234.html


09 декабря 2008

Александр Солженицын

Александр Солженицын (1918 – 2008): "Надчерпнувши воды живой"

Источник: http://www.foma.ru/articles/1947/ Фома

В Очерках литературной жизни "Бодался телёнок с дубом", описывая второй и последний в жизни арест в феврале 1974-го, Александр Солженицын подробно вспомнил этот свой крестный путь в душной гэбистской машине, стремительно летящей к Лефортовской тюрьме. Вот он – сидит, стиснутый двумя безликими конвоирами:

"Шапку – снял (оба вздрогнули), на колени положил. Опускается, возвращается спокойствие. Как сам написал, о прошлом своем аресте:

На тело мне, на кости мне

Спускается спокойствие,

Спокойствие ведомых под обух".

Многие ли читатели книги отметили жанровую особенность этой автоцитаты, эти стихи Солженицына?

...А в начале воспоминаний, говоря о первом послелагерном времени, о данях, которые приходилось платить за потаенную писательскую работу, окруженную внешним маразмом советской жизни с начальниками на каждом шагу, – автор "Телёнка" заметил: "Всё негодование могло укипеть только в очередную книгу, а этого тоже нельзя, потому что закон поэзии – быть выше своего гнева и воспринимать сущее с точки зрения вечности". Лелея в заточении мечту – спасти и сохранить свидетельское слово, могущее пригодиться потомкам, сохранить и себя вместе с этим словом, Солженицын никак не мог рассчитывать на бумагу – но только на собственную память. "Для этого в лагере пришлось мне стихи заучивать наизусть – многие тысячи строк. Для того я придумывал чётки с метрическою системой, а на пересылках наламывал спичек обломками и передвигал. Под конец лагерного срока, поверивши в силу памяти, я стал писать и заучивать диалоги в прозе, маненько – и сплошную прозу. Память вбирала!".

Широкому читателю недолгий поэтический опыт Солженицына не слишком известен – может, за исключением поэмы "Прусские ночи", органично входящей в стихотворную эпопею "Дороженька". Перестав заниматься стихотворчеством в 1953-м, он и сохранил и преумножил свое внутреннее поэтическое зрение, что заметно и по романам, и, конечно, по вдохновенным "Крохоткам". А давние стихи остались для нас – помимо своих литературных достоинств – ещё и сокровенным дневником духовного возрастания.

Павел КРЮЧКОВ,

редактор отдела поэзии журнала "Новый мир"

Ванька-встанька

Когда было мне годика три,

Принесла забавушку мне нянька,

Опрокинув, пустила: – Смотри,

Ванька – Встанька!..

Потолкала с тех пор меня жизнь, пошвыряла,

Отняла, всё что было сначала

Мне, юнцу, нерасчётливо-щедро дано,

Сколько раз гнула так, что казалось тошно

Даже выжить до вечера.

Но...

День покойный удался, проглянь-ка

Ласка женщины, друга слово, –

Я упорно, как Ванька-встанька,

На своём подымаюсь снова.

И ведь всё уж потеряно, кажется,

И сомненьям моим не улечься, –

А опять я готов отважиться!

А опять я готов увлечься!

Как же мало надо для тела,

Чтоб от недуга к жизни взняться!

К т о ж мне душу такую сделал,

Что опять я могу смеяться?

1947

Хлебные четки

Ожерелье моё, сотня шариков хлебных,

Изо всех пропастей выводящая нить!

Перебором твоим цепи строк ворожебных,

Обречённых на смерть, я сумел сохранить.

В ожиданьях, бесчисленных в зэковской доле,

Прикрывая тебя от соседей полой,

С неподвижным лицом, словно чётки католик,

Отмерял я тебя терпеливой рукой.

Проносил в рукавице, уловка поэта!

Не дойди до тебя я усталым умом, –

Было б меньше одною поэмой пропето,

Было больше б одним надмогильным холмом.

1950

Акафист

Да когда ж я так допуста, дочиста

Всё развеял из зёрен благих?

Ведь провёл же и я отрочество

В светлом пении храмов Твоих!

Рассверкалась премудрость книжная,

Мой надменный пронзая мозг,

Тайны мира явились – постижными,

Жребий жизни – податлив как воск.

Кровь бурлила – и каждый выполоск

Иноцветно сверкал впереди, –

И, без грохота, тихо рассыпалось

Зданье веры в моей груди.

Но пройдя между быти и небыти,

Упадав и держась на краю,

Я смотрю в благодарственном трепете

На прожитую жизнь мою.

Не рассудком моим, не желанием

Освещён её каждый излом –

Смысла Вышнего ровным сиянием,

Объяснившимся мне лишь потом.

И теперь возвращённою мерою

Надчерпнувши воды живой, –

Бог Вселенной! Я снова верую!

И с отрекшимся был Ты со мной...

1952

* * *

Смерть – не как пропасть, а смерть – как гребень,

Кряж, на который взнеслась дорога.

Блещет на чёрном предсмертном небе

Белое Солнце Бога.

И, обернувшись, в лучах его белых

Вижу Россию до льдяных венцов –

Взглядом, какой высекали на стелах

Мудрые эллины у мертвецов.

Вижу прозрачно – без гнева, без клятвы:

В низостях. В славе. В житье-колотьбе...

Больше не видеть тебя мне распятой,

Больше не звать Воскресенья тебе...

Декабрь 1953

Благодарим Наталию Дмитриевну Солженицыну за разрешение на публикацию и предоставление самоснимка тех лет, когда писались стихи. – Ред.

РЕКЛАМА