Андрей Андреевич Золотов Патриарший посох: неизвестные детали передачи святыни Источник: Риа-Новости Одна из главных святынь Русской православной церкви, символ российских первосвятителей – посох митрополита Петра. Деревянный посох (ХIV век) хранится как музейный экспонат в Оружейной палате Московского Кремля. Дважды этот раритет из Оружейной палаты передавали в руки Патриарху Московскому и всея Руси Алексию II – в день его интронизации 10 июня 1990 года и на богослужение по случаю 70-летия со дня рождения. Андрей Андреевич Золотов, профессор, занимавший пост заместителем министра культуры СССР (февраль 1990 по февраль 1992 года), советник главного редактора РИА Новости, заслуженный деятель искусств, член-корреспондент Российской академии художеств в интервью РИА Новости рассказал об уникальной акции – передаче посоха патриарху Алексию в 1990 году.
– Андрей Андреевич, в 1990 году Вам выпала честь участвовать в передаче посоха митрополита Петра патриарху Алексию в день его интронизации. Расскажите, что это за посох и чем он так примечателен?
– Это посох митрополита Петра, который он получил из рук патриарха Константинопольского Афанасия. После революции, как и многие церковные ценности, он попал в музей Кремля, где и хранится по сей день, это ценный музейный экспонат.
– Как он хранится?
– Под стеклом, где поддерживается специальный температурный режим, как и положено храниться музейному экспонату.
– В каких случаях посох выносился или передавался кому-либо из Оружейной Палаты?
– Он никогда и никому не выдавался, в выставочных экспозициях не участвовал. По крайней мере мне неизвестно, чтобы он выносился до данного случая в 1990 году. Если бы традиция передачи посоха была, то патриарх мог бы сослаться на это, однако ничего подобного не было. Речь шла об уникальной акции.
– Значит, все было не просто?
– Да, сложности были. В то время я был заместителем министра культуры Советского Союза (февраль 1990 по февраль 1992 года). На момент избрания митрополита Алексия патриархом в моем ведении были музеи – Третьяковская галерея, музей Изобразительных искусств имени Пушкина, Эрмитаж, музей Кремля и ряд других музеев тоже, библиотека им. Ленина тоже. Министром в ту пору был Николай Николаевич Губенко.
Когда стала готовиться церемония интронизации, то поступило официальное обращение от патриарха Московского и всея Руси в министерство культуры СССР выдать посох митрополита Петра патриарху, на церемонию интронизации, чтобы он провел церемонию с посохом в руках.
– Как вы расценили такую необычную просьбу?
– Это символизировало и высоту тайной церемонии и преемственность. Фактом является то, что такое обращение от Патриарха поступило и на рассмотрение было передано мне, как человеку в министерстве отвечающим за музей. Я сразу понимал, что это вопрос непростой. Вопрос о взаимоотношении Церкви и музеев еще только вступал в свою горячую пору и вопрос о передаче церковных ценностей из музеев Церкви горячо обсуждался, но это был первый период – восстановление отношений. Тогда было и горячее желание Церкви вернуть себе целый ряд реликвий, равно как и устойчивое нежелание музеев отдавать это. Объяснялось это тем, что речь идет о художественных ценностях, общенародных, а в музее они имеют достойный уровень хранения.
– Каким же образом вы разрешили противоречие?
– Я понимал, что мне предстоит принять сложное решение, что оно не будет однозначно воспринято моими коллегами-искусствоведами, это мое предложение подтвердилось. Я хотел пойти навстречу просьбе патриарха, и как должностное лицо я считал, что это было бы правильно. Я был знаком с патриархом еще как с митрополитом Ленинградским и Новгородским. У меня был счастливый случай не один раз общаться с ним в этом качестве. В то время Алексий был народным депутатом СССР, и в целом ряде каких-то общественных мероприятий, общественно-политических, в которых он участвовал, участвовал и я.
Он был большим почитателем искусства, – мы с ним друг другу экзаменов не устраивали, – но ощущение подлинности в искусстве и ощущение подлинности в культурном процессе ему было безусловно свойственно.
– Как отреагировал музей на такую просьбу?
– Кремля была сугубо отрицательная. Нет, нельзя, не можем, не положено и т.д. Так что первый тур переговоров прошел безрезультатно. Но тем не менее надо было принимать решение, и я принял это решение и нашел для него такую определенную форму. Я пригласил к себе Елену Александровну Родимцеву (в то время – директор музея-заповедника "Московский Кремль" – прим.ред.) в министерский кабинет и рассказал, что понимаю сложность этого вопроса, но предложил посмотреть на это по-другому – давайте скажем так, что данный экспонат музея будет демонстрироваться на публике в день интронизации патриарха, и демонстрировать его будет не сотрудник ваш, а сам патриарх.
– Неужели все так и решилось?
– Решение было принято, эта формулировка не была ею отвергнута, и посох был передан с условием, что он будет возвращен, патриарх дал подтверждение. Первоначально шла речь, что на один день – на день интронизации.
– А вы были на интронизации? Расскажите ваши впечатления!
– Я был приглашен на интронизацию и на последующий прием в Даниловом монастыре, Среди почетных гостей я стоял едва ли не в алтаре и все очень близко наблюдал. Так же мне посчастливилось – я поздравлял Патриарха вторым из лиц государства с инторнизацией. После чего мое волнение за посох, за экспонат было велико. Тем более, что в прессе уже все стало известно, естественно было подумать о том, не похитят ли его, не случится ли с ним чего.
Я помню, как один из митрополитов, который состоял в сослужении, так залюбовался этим посохом и сказал: "Боже, какой же он простой!"
Он действительно простой, там никаких особых украшений, деревянный, из мягкого дерева.
Затем последовала просьба патриарха о том, чтобы утреннюю службу можно было бы провести тоже с этим посохом. Это не входило в нашу первоначальную договоренность, но я сходу сам принял решение.
– С интронизации посох оставался у патриарха? До следующего дня?
– Да, до следующего дня посох был у патриарха. Но здесь была своя пикантная история.
– Какая же, расскажите!
– Давайте сейчас по фактам. Службу он тоже провел с ним, и затем посох был возвращен в музей. Фактом является то, что на просьбу новоизбранного патриарха министерство культуры СССР пошло навстречу и удовлетворило его просьбу, а конкретную реализацию этой просьбы осуществлял я. Затем посох оставался у патриарха до утра и утреннюю службу он провел с ним, после чего посох был возвращен в музей.
– Разве было дано разрешение на хранение посоха вне музея?
– Но вот теперь перейдем к этой пикантной истории с посохом. Думаю, теперь об этом можно рассказать. Это было окружено своего рода ироническими моментами.
Как я уже сказал, на интронизации патриарх Алексий был с посохом. Когда церемония окончилась, патриарх попросил меня разрешить провести завтрашнюю службу так же с посохом, то есть оставить его до следующего дня. Мне пришлось тут же принять решение, я дал согласие, думая, как я буду об этом сообщать в музей.
Когда патриарх выходил из храма, я успел заметить, что он был уже без посоха. Меня охватило легкое беспокойство, когда я увидел церковного служителя, уносящего музейный экспонат. Я последовал за молодым человеком. Он вышел в притвор – я за ним, он стал подниматься по лестнице – я за ним. Так мы поднялись на верхний этаж, в ризницу, где служитель подошел к шкафу, на котором висел амбарный замок, открыл его и поставил туда посох. Когда я увидел, что музейный экспонат был положен среди облачений, другой церковной утвари, вот так под амбарный замок, а в музее он хранился при определенной температуре! – я заволновался.
– Ситуация интересная, как же вы вышли из положения?
– Как я уже говорил, я был приглашен на торжественное празднование в Даниловом монастырь. Там, когда это стало возможным, я подошел к Его Святейшеству и тихонечко попросил его перенести куда-нибудь посох. Патриарх Алексий все понял. Через 20 минут посох был у него, он положил его в сейф, где до утра он и оставался.
Надо сказать, что патриарх об этом помнил. И при наших позднейшие встречах он меня узнавал и очень тепло приветствовал, о чем-то спрашивал. Этот факт, который он со мной ассоциировал, не был им забыт.
То, что он сделал для Церкви, для людей в целом – это трудное воссоединение Русской Зарубежной Церкви, он сумел и церковную жизнь возвысить, он сумел сделать церковную жизнь как бы знамением современной жизни русского общества.
Сегодня себе уже нельзя представить государство Россию без понимания того, что Церковь влияет на атмосферу жизни общества – это был великий деятель не только Русской православной церкви, но и великий деятель России.
|
