Священник Петр Коломейцев Войдет ли богатый в Царство Небесное Источник: "Урания" № 4, 1997 В опере Гуно "Фауст" есть такие слова: "На земле весь род людской чтит один кумир презренный, тот кумир – телец златой". И еще: "Люди гибнут за металл, сатана там правит бал". Много произведений посвящено тому, что какое зло – деньги. Они портят человека. Известно выражение: "Хороший был человек, да деньги испортили". Деньги, как ржавчина, разъедают, человек служит им. Такое впечатление. Что отмени деньги и все зло на земле исчезнет. Что же такое деньги: зло или добро?
Ни то, ни другое. Деньги сами по себе нейтральны. По отношению к деньгам мы можем видеть у людей два греха – грех скупости, стяжательства, и грех расточительства, мотовства. К чему они ведут? Грех расточительства – к тому, что человек перестает ценить плоды труда, ведет праздную жизнь, появляется желание тратить не только свои, но и чужие деньги. Другой грех – скупости и стяжательства – обычно побуждает заботится о накоплении, последствия чего часто пагубны: нечестно заработать, украсть или смошенничать. Оба этих греха, присутствуя в одном человеке, могут толкать его на преступления – на разбой, грабеж.
Значит дело не в деньгах, а в отношении к труду. И здесь мы можем четко опираться на Евангельские принципы. Апостол Павел говорит: "Кто не хочет трудиться, тот и не ешь". И сам он очень щепетильно относился к денежным средствам, которые получал в своих апостольских путешествиях от христианских общин. Он писал, что у любезных его сердцу христиан одной общины может принять деньги для себя, а у других никогда, чтобы не ввести их в смущение, и предпочитает зарабатывать сам, занимаясь изготовлением палаток (Деян. 18:3). Апостол Павел однозначно говорит, что труд – благо, трудиться – обязанность христианина. Он повторяет слова Закона Моисеева: "Не заграждай рта у вола молотящего" (1Кор. 9:9, Втор. 25:4) и слова Христа: "Труждающийся достоин пропитания" (Мф 10:10) в послании ап. Иакова к неправедным богачам обращены такие слова: "Вот плата, удержанная вами у работников, пожавших поля ваши, вопиет, и вопли Жнецов дошли до слуха Господа..." (Иак 5:4). Но, согласно Евангелию, нетруждающиеся тоже бывают достойны пропитания. В Библии содержатся указания о необходимости оставлять остатки своего труда вдовым, сиротам и нищим (Втор. 23:24). В более позднее время св. Иоанн Златоуст сказал: не спрашивай протягивающего тебе руку, действительно ли он нуждается, а дай ему, потому что если сам окажешься в подобном положении, тебя тоже не спросят. Превознося труд и считая справедливой достойную его оплату, Евангелие учит, что сама возможность трудиться, наличие работы и умения – тоже дар Божий.
Человек получает от Бога умение и возможность трудиться. Если за этот дар человека вознаградили, он должен делиться с тем, кто дара трудиться, созидать и творить – самого высшего дара Божия – лишен. Во всем мире, на всех языках дар творить и созидать называется словом "талант", а талант, как известно, еще и денежная единица. Не случайно Господь в притче о талантах сравнивает деньги как результат, и выражение овеществленного труда с теми дарованиями, которые даются человеку. Но, естественно, что всякий дар, как о нем пишет апостол, должен быть использован по назначению. Так же как получает человек дар, он должен им и распоряжаться. "Даром получили, даром и давайте" (Мф 10:8) – говорит Писание.
Инвалиды и малоимущие (в те времена самым тяжелым было положение вдов, особенно с маленькими детьми), которые нуждаются в нашем милосердии, этого дара (возможности трудиться) не имеют. Значит, мы должны поделиться с ними плодами своего труда.
Понятно, что честный и благой труд часто дает человеку помимо необходимого и некоторый избыток, особенно если у него изначально есть имущество, которое приносит доходы. Возникают два вопроса: что делает богатство с человеком и что делать человеку с богатством. Мы помним слова спасителя о том, "удобнее верблюду пройти сквозь игольные уши, нежели богатому войти в Царство Божие" (Мф 19:24). Отказаться от своего богатства трудно. Если ты заработал сам, тогда у тебя может не быть внутреннего страха перед деньгами: ты знаешь, что всегда заработаешь, еще и сможешь щедро делиться. А если богатство досталось по наследству, как тому юноше, который испугался раздать его нуждающимся, тогда у человека действительно возникает страх: это богатство – единственная его надежда, он не умеет трудиться, не знает, что он сам отец своего богатства (точнее, труд – отец богатства), поэтому держится за него. Отсюда возникают скупость и жадность. Именно об этом чувстве Господь говорит, что "трудно богатому войти в Царство Небесное" (Мф 19:23).
Читая одно и то же Евангелие, разные христиане сегодня очень по-разному решают для себя этот вопрос. Некоторые говорят, что деньги – зло, богатство – тоже, и, к сожалению, впадают в инфантелизм, делая вывод, что труд – зло. Они пытаются найти подтверждение в Библии: дескать, птицы небесные не трудятся, но Господь их кормит. Или лилии – не прядут ткани и не шьют нарядов, а Господь их одевает так красиво (Мф 6:23, 28). Значит, говорят они, незачем трудиться: деньги, богатство – сплошное зло. Эти люди хотят заставить Господа или ближайших родственников их одевать и питать, хотя они в состоянии сами это делать. Происходит опасная подмена, в результате чего возникает типичная для советского человека психология: прийти на работу, отсидеть свое, получить деньги. Входит даже в своего рода доблесть сказать: "Я там-то не работаю, а деньги получаю". Эта советская психология органично переходит к сегодняшним постсоветским христианам, которые порой считают высшей добродетелью получать деньги, как можно меньше работая.
Другое мнение берет свое начало еще от Кальвина, который говорил, что труд – главная добродетель человека, и по тому, как он трудится, можно судить о его христианстве, от этого зависит его мзда на небесах. Сегодня есть целые союзы христиан-предпринимателей из протестантов, которые утверждают, что богатство человека якобы показывает, насколько он угоден Богу.
Такое мнение особенно распространено среди прихожан евангелистских и баптистских церквей, причем не наших коренных, бывших на русской земле, (те, скорее, похожи на старообрядцев), а среди приезжих из Америки, которые открывают здесь отделения своих церквей. Даже притчу о талантах они иногда понимают буквально: если человек не дает деньги в рост, он – лукавый и негодный раб, и пойдет в муку, в огонь вечный. По тому, много ли у человека денег, они судят, насколько его любит Господь. Порой от них можно услышать, что православные не угодны Богу, потому что они по большей части бедны: Господь их не любит и богатства не дает. Перед нами две крайности, существующие и сегодня. Первая: трудиться – грех, надо только молиться, а Господь сам, если надо, пошлет тебе корку хлеба, остальное – от лукавого. Такие люди могут бравировать, презирая лоточников, которые помногу часов торгуют, зарабатывают, кормят семьи, дескать – торгаши! Другая крайность: достаток богоугоден, а значит, надо торговать везде, где только можно.
Некоторые протестантские церкви в этом смысле очень оборотистые: у них не пропадает ни копейки. Например, пришла гуманитарная помощь, шоколад и проч.: его тут же продали через коммерческие ларьки, пустили их в дело, и так далее... Не важно, куда первоначально предназначался этот дар. Они поглощены мыслью, что процесс зарабатывания денег угоден Богу, поэтому и дар принять неплохо, и деньги из дара сделать – вдвойне хорошо.
Как быть с этими двумя позициями? Если мы окинем взглядом историю Церкви, то увидим, что в ней на протяжении сей истории, существовали разные точки зрения. Причем не просто существовали – шла острая полемика о том, как Церкви должно относиться к богатству, движимому и недвижимому имуществу.
Самой яркой фигурой в этой борьбе являлся, пожалуй, святой Западной Церкви Франциск Ассизский – не просто противник богатства, но доблестный рыцарь нищеты. Нищета для него была невеста, достойная поклонения и служения, с которой он обручился. Он считал, что не только каждый христианин должен быть бедным, бедными должны быть и христианские общины, ордена, движения внутри самой церкви. Под его влиянием святой Доминик внес обет нищенства в устав своего ордена.
Часто убеждения святого Франциска вызывали у других протест. В Болонье он пытался разрушить дом, принадлежавший общине францисканцев, и только вмешательство церковных властей, утверждавших, что дом принадлежит церкви, помешало разрушению. В своем родном месте он тоже пытался разобрать строящееся здание церкви, сбрасывая черепицу, но и здесь местные власти сказали, что эта недвижимость принадлежит городу, а не монахам. В итоге, движение стало жить своей жизнью, а св. Франциск уступил власть в ордене последователям и продолжал жить отшельником, носил убогую одежду и помогал своим трудом крестьянам, не принимая за это ничего, кроме пищи. Этот образ отношения к богатству, уже во время жизни самого Франциска Ассизского, стал входить в противоречие с деятельностью основанного им апостольского ордена, которому для работы требовались большие средства. Возникла даже грустная шутка, что святой Франциск основал самый богатый нищенствующий орден в Католической Церкви. Тем не менее, Франциск Ассизский был не одинок. Аскетизм, нищету и отсутствие роскоши проповедовали Бернард Клервосский и другие католические святые.
Существовало и другое отношение к проблеме. Другой святой католической Церкви, основатель общества иезуитов Игнатий Лойола считал, что для вящей славы Господней угодны все средства. Не только сам орден иезуитов может быть богатым и владеть большими денежными средствами, движимым и недвижимым имуществом, но даже и отдельные члены общества Иисуса, иезуиты, могут иметь большую личную собственность и средства, если те помогают им выполнять главную задачу – проповедовать слово Божие. И так получилось, что оба эти человека: и Франциск Ассизский и Игнатий Лойола, вспоминаются с равным уважением.
Можно смело сказать, что антагонизм, который существовал между ними (правда, разделенный веками) является своего рода диалектическим единством противоположностей. Оба эти мнения усвоены католической церковью в ее учении об отношении к богатству. На Западе сейчас существует идеал Церкви трудолюбивой и богатой, но при этом скромной и нероскошной, где средства служат делу милосердия и проповеди Слова Божия
Кальвин резко протестовал против богатства и роскоши тогдашней католической церкви. Он призывал очистить храмы от языческой роскошества и идолослужения (называя так любое украшение церкви). Культурофобия Кальвина (как и многих протестантов) и навязывание сурового аскетизма? привела его к отрицательному отношению к искусству вообще: к театру, литературе, танцам. Он устраивал процессы над знатнейшими гражданами Женевы, обличая их участие в недостойных зрелищах и танцах. Для Кальвина единственной добродетелью оставался труд, причем не всякий. Он ненавидел культуру и искусство, отвергал творчество, и признавал только рациональный, прагматически полезный труд. Каждый должен работать, а раз работать, то и зарабатывать. Поэтому у Кальвина и возникла мысль, что чем богаче человек, тем и добродетельнее. Конечно, он имел в виду честный труд ремесленников и нарождающейся буржуазии. Для него наличие собственности у аристократии означало возможность праздности, поэтому собственность, передаваемая по наследству, и позволяющая не работать, была для него злом. Такая собственность должна была, по его мнению, принадлежать христианскому делу. Но со временем, этот нюанс был забыт, и для кальвинистов богатый человек и добрый христианин стали почти синонимами.
А что же происходило у нас в России, в Русской православной Церкви? В России эти споры были не менее, а, может быть, и более жаркими.
Одно время вся Церковь разделилась на два лагеря. Одни назывались "стяжателями", а другие – "нестяжателями". К первому лагерю принадлежал святой преподобный Иосиф Волоцкий. Он считал, что главной заботой монахов и духовенства должна быть молитва. Чтобы можно было спокойно молиться, нужны люди, работающие на монастыри, на духовное сословие. Поэтому для монастырей владение крупными вотчинами и даже крепостными – благо. К тому времени треть крестьянских земель принадлежала ионастырям. Монастыри стали самыми крупными феодалами в России. Всех противников этого св. Иосиф называл поругателями святых подвижников – монахов, которые жили в прежние века, когда монастыри уже имели крестьянские вотчины. Преподобный Иосиф Волоцкий считал, что украшение церкви – это украшение дома Божия и такое украшение идет к славе Божией. Однако одновременно он подчеркивал: чтобы яснее была видна слава Божия, больше должна быть видна тщета мирская. Он призывал всех монахов к личной бедности, к очень строгой аскетической жизни, к тому, чтобы у самих монахов не было никаких денежных средств или имущества, а жизнь они проводили бы в посте, молитве и аскетических подвигах.
Его оппонентами были святой преподобный Нил Сорский, святой преподобный Максим Грек и Вассиан Патрикеев. Св. Нил Сорский считал, что для Церкви оскорбительно владеть вотчинами, для монастырей это недопустимо, ведь монастырь это община людей, взявших на себя добровольную аскезу, подвиг воздержания. Монастырь являет собой результат подвигов всех иноков. Если монастырь станет владельцем вотчины, в каком-то смысле владельцем этой вотчины станет каждый инок. Св. Нил Сорский говорил, что это – надругательство над Церковью, что древние монахи, уходя в пустыни, основывали монастыри, не беря собой ни богатств, н и одежды, ни лишних вещей. Свое время они проводили в посте, молитве и именно этим собирали вокруг себя подвижников: так основывался каждый монастырь.
Призывая к церковной бедности и личной аскезе, св. Нил Сорский позволял иногда уступать бренному телу: поддерживать его, не мучая его изнурительными постами. Он говорил, что тело – храм Божий (1 Кор. 6:19) и нуждается в такой поддержке, а главная задача поста – очищение своих мыслей. Преподобный Иосиф Волоцкий счел св. Нила Сорского ругателем святых подвижников, а также не очень благочестивым постником и воздержником. Для св. Максима Грека, который на западе слушал проповеди Савонаролы против роскоши и богатства, а потом был насельником Афонского Ватопедского монастыря, была недопустимой доктрина иосифлян. Кончилось это печально: Максима Грека осудили, и он провел долгие годы жизни в заточениях и ссылках. Одна из ссылок была в тот самый иосифлянский Волоцкий монастырь. Отметим, что все трое: и Иосиф Волоцкий, и Нил Сорский, и Максим Грек причислены к лику святых. Их расхождения, их непримиримость сегодня воспринимаются Церковью не как противостояние, а как правильные взгляды на разные стороны церковной жизни.
Действительно, чтобы нести просвещение, образование и культуру монастырям нужны были немалые средства. Они нужны Церкви и сегодня: чтобы проводить благотворительную и милосердническую работу, заниматься реставрацией. Но при этом никто не призывает к личной роскоши монашествующих, клириков или отдельных мирян. Сегодня мы видим, как примирить эти два крайних взгляда. Даже при беглом взгляде видно, что это именно крайности, не всякая полнота истины.
Обратимся к Писанию. "Трудно богатому войти в Царство Небесное" (Мф 19:23) – говорит Господь. Но еще там сказано, что с Богом возможно все (Мф 19:26). Тут мы подходим к тому, что для христианина важнее всего: искать Царствия Божия и правды Его. Трудиться – хорошо, это добродетель и дар Божий. Возможность трудиться и получать награду также дает Господь. Чтобы исполнять правду Божию – лечить больных, учить детей – нужны деньги, нужен овеществленный труд. Поэтому дар Божий, который дается предпринимателю, потом должен распространиться и служить тому же делу правды Божией, делу поиска Царства Небесного.
Вспомним наших предпринимателей до революции: православных и старообрядцев. Вспомним их благотворительность: больницы, дома для престарелых, сирот и инвалидов, школы для глухих, художественные галереи. Все это служило просвещению, милосердию, образованию. Все это служило правде Божией.
А что же в таком случае богатство? Лишь инструмент, лишь средство. Если человеку даны руки, то, наверное, для того, чтобы он мог протянуть их другим, а не сжимать камень. Чтобы человек мог творить добро, а не зло. Чтобы мог выразить свою нежность, а не нанести удар и причинить боль. За тем же человеку дается и труд, овеществленный труд в виде денег, – чтобы человек с помощью этого инструмента нес правду Божию в наш мир.
Думаю, что и протестанты все это чувствуют. Они знают, что благотворительные дела невозможны без средств. Может быть, поэтому превозносят богатство как показатель любви Божией к человеку.
Возможно, что виноват еще и стереотип. Что богатство губит человека, мы помним еще со времен великих французских писателей: Мопассана, Бальзака, которые показали, как оно разъедает душу. Необходимо рассмотреть, почему деньги приобрели такой страшный имидж в обществе. За деньги могут убить, из-за них сталкиваются интересы крупных финансовых компаний. Здесь и шпионаж, и преступления, за деньги истреблялись целые народы. Мир очень материалистичен, но это не всегда зло. Ведь люди хотят материальных благ не только в злых целях, но и чтобы можно было содержать семью, детей.
Есть желание жить немного лучше и комфортней. Оно простительно. Совсем необязательно объедаться и упиваться. Это средний путь, которым живет большая часть людей и который тоже угоден Богу.
Конечно, духовная радость помогает человеку пересмотреть шкалу своих ценностей. Часто человек видит, что, помогая другому, он обретает большую радость, чем покупая дорогую вещь. И дело ведь не в том, чтобы не любить деньги. Можно считать их мусором, но любить власть, которую они дают. Заметим, что уровень жизни у миллионера и мультимиллионера, по сути, не отличается, богатство там достигло таких размеров, что оба могут позволить себе любую роскошь. Но они хотят иметь еще больше средств. Откуда это?
Деньги стали инструментом власти в этом мире. Это страшнее, чем желание просто красиво пожить. Мы помним, что все крупные правительственные скандалы связаны в мире так или иначе с крупными денежными средствами. И войны, скажем, война в Чечне, тоже были развязана из-за крупных денежных средств.
Мы вправе спросить: может быть, человек и не должен иметь супербогатство, не должен входить в крупные финансовые группы?
С помощью Божией возможно все. В христианских странах интересы крупных финансовых и промышленных объединений служат благу человечества, служат для дела Божия (милосердие, забота об инвалидах, поддержка дарований, охрана окружающей среды). Значит, сегодня самое, пожалуй, главное – воспитать в обществе две добродетели. Во-первых, понимание того, что труд есть благо, дар, и что результатами труда надо делиться. Во-вторых, что власть влечет за собой ответственность перед Богом, перед обществом за тех людей, над кем ты властвуешь. Власть скорее не дар, а тяжелый крест, крест ответственности за подвластных. Когда наше общество сможет воспитать в человеке с детства именно христианское отношение к власти, к труду, тогда, я думаю, нас не будут пугать деньги, которые сегодня являются воплощенным злом этого мира.
|
