Алексей Минкин Каланчевские перевалы Источник: Московская правда И этот район, представляющий наши вокзальные ворота, по-своему удивителен. Колорит его не только в пронизывающем местный воздух горьковатом железнодорожном дымке и вечной людской круговерти.
Ведущая от Садового кольца к трем вокзалам Каланчевская улица включает в себя сразу две сталинские высотки, она обросла многоэтажками позднейшего сооружения, разрывы меж их глыбами – что перевалы в горах, места перепутий, раздумий и отдыха. А еще своеобразной горной цепочкой представляется вздыбленная над землей и отделившая улицу от Комсомольской площади ветка с платформой Каланчевская. То бывший царский павильон, сооруженный к 1896 году для транспортного удобства наезжавших в первопрестольную членов августейшего семейства. Что ж, перевалим через объездные пути и совершим первый привал у главной транспортной достопримечательности столицы – Комсомольской площади, некогда Каланчевской, а в нынешнем обиходе Площади трех вокзалов...
Действительно, их здесь три, не считая упомянутой выше платформы Каланчевская. А, собственно, почему она так называется? Оказывается, неподалеку бытовал загородный государев двор, увенчанный башней, или каланчой, как еще говорили. Та каланча стала топонимической опорой будущим улице и площади. Однако в XVII и XVIII столетиях на месте площади покоилось Каланчевское поле с болотцем и ручьем Ольховец на юге и складами воинских снарядов на севере. Всполохи Отечественной войны 1812 года озарили и Каланчевку: ухнув так, что сотрясло весь город, рванули от пожара хранившиеся на поле гранаты да бомбы и... И к 1851 году из Петербурга подтянули главную русскую "чугунку". Между прочим, на момент открытия линия была самой протяженной в мире. Правда, простой люд, привыкший к своим двум или уж к савраскам с санями, ездить паровозами страшился, но составы встречал кучно: диво дивное – "самовар в упряжке ходит". Так что в основном по "железке" гоняли служивых.
Ну а отстроил первый московский вокзал Константин Тон, любимец царствовавшего в те годы Николая I, в честь коего величали сооружение "Николаевским". Чуть западнее появилось и здание таможни. Таможню перевели с Пятницкой, здание занято и по сей день, внутри даже действует любопытный музей Федеральной таможенной службы, олицетворяющий тысячелетнюю историю государевых "мытарей". Что до Николаевского вокзала, переименованного впоследствии в Ленинградский, он не раз поминался и в литературе. К примеру, в рассказе Чехова "Толстый и тонкий" или повести "Чехов", где ее автор, Борис Зайцев, описывал траурное шествие от Николаевского с телом Антона Павловича, которое привезли из Ялты в Москву. А вот в "Барышне Клаве" Бунина фигурирует Рязанский вокзал – именно так звался современный Казанский, вставший на месте осушенного болота, у проведенной при Екатерине подземной галереи и Мытищинского водопровода с выведенными наружу водозаборниками.
Во времена железнодорожного бума, невзирая на невысокий уровень техники и квалификацию рабочей силы, укладывалось до полутора тысяч километров пути за год. К 1862 году на площади поднялся неприметный тогда вокзал Московско-Рязанской дороги, а с продлением пути до Казани и это название переиначили. К тому времени Казанский нуждался в значительном расширении, и в 1911-м Ф. О. Шехтелем был составлен новый проект, но тремя годами позже к строительству приступил А. В. Щусев, по-видимому, "заимствовавший" многие элементы шехтелевской разработки. Говорят, общение двух великих зодчих после того прекратилось. Щусев "возвратился" на Каланчевку и много позже: по его замыслу строилась станция метро "Комсомольская" – кольцевая. Не обошла Каланчевку и первая линия метрополитена: в 1935-м уже действовала радиальная "Комсомольская", задуманная Д. Н. Чечулиным. А уж как украшали интерьеры вокзалов, стоит отметить особо...
Так, внутри Казанского потрудились Н. Е. Лансере, Н. К. Рерих, Б. М. Кустодиев. Ну, а в том, какой красавец взирает на нас сказочным фасадом Ярославского вокзала, никого, думается, убеждать не следует. Это опять-таки гений Шехтеля. Кстати, вокзал в дошехтелевском еще виде был освящен самим митрополитом Филаретом (Дроздовым), и будто бы в добрую память о том не столь давно здесь возник крошечный храм во имя преподобного Сергия. Храм – часовня теперь действует и на Казанском вокзале – конечно, с посвящением Казанской Божьей Матери. Привлекает внимание и входящий в ансамбль Казанского вокзала Дом культуры железнодорожников, переработанный тем же Щусевым и знакомый каждому по финалу "Двенадцати стульев" Ильфа и Петрова. Между прочим, на излете советской эпохи при ЦДКЖ успешно существовали различные самодеятельные коллективы, в том числе ансамбль виолончелистов и любительская киностудия. Отсюда вошли в мир известности Утесов и Дунаевский. В прекрасном, рассчитанном на тысячу зрителей Большом зале клуба как-то довелось побывать и мне, смотрел антрепризный спектакль, где блистали И. Скляр и С. Крючкова. Тогда вся страна их знала в лицо – в основном по кино. К слову, свой кинотеатр существовал и на Каланчевке, точнее, на Каланчевской улице, 33. Звался он "Перекоп", но чтобы его достичь, потребуется вновь перевалить соединительную железную дорогу и оказаться на ином перевале...
Итак, мы возле советских многоэтажных домов, в которые вклинилось детище архитекторов В. Нестерова и Э. Шапиро – 800-местный кинотеатр 1973 года рождения. Правда, кинотеатр бывший, нынче в "Перекопе" Московский мюзик-холл. Отчасти с кинематографом связана и крупная Каланчевская достопримечательность – высотка гостиницы "Ленинградская", в интерьере которой не раз поработала операторская камера: в частности, там снята забавная комедия по пьесе А. Галича и К. Исаева "Вас вызывает Таймыр". Кстати об интерьере: созидавшаяся Л. Поляковым и А. Борецким в 1949 – 1954 годах гостиница попала под капель хрущевской "оттепели", чьи талые воды вместе с борьбой за экономию средств подмыли и планируемую роскошь отделки, творцов "Ленинградской" даже лишили Сталинской премии. Правда, кое-что сохранить удалось: массивные гостиничные люстры умудрились вписаться в Книгу рекордов Гиннесса.
Между тем вершина Каланчевки образовалась не на пустом месте: к 1882 году, когда обстраивавшаяся Каланчевская улица приобретала нынешние очертания и границы, землей под будущим отелем владел почетный гражданин столицы Н. Мамонтов. Добавлю, что какое-то время улица звалась Лесным рядом. Был на Каланчевской и дом легендарного чаеторговца Перлова. Была и придорожная гостиница "Петербург", открытая коммерции советником А. Торлецким и в перекроенном виде дожившая до наших дней (дом 11). Сейчас там небезызвестный Басманный суд, а в лета ушедшие услугами гостиницы пользовались писатель-народник Г. И. Успенский и врач Н. И. Пирогов. Гостиница существовала в окружении неказистых домов, один из коих нанимал автор неплохого справочника "Седая старина Москвы" И. Кондратьев. То была личность самобытная...
Начинал он провинциальным актером, писал романы, давно преданные забвению, он также сочинил несколько песен, считающихся народными. Например, "Очаровательные глазки", "По диким степям Забайкалья". К обретавшемуся на Каланчевке Кондратьеву то и дело заглядывали Саврасов и Н. Успенский, сходившиеся, как говорится, "на троих". Незаурядного москвоведа Кондратьева погребли на описанном им же Лазаревском кладбище, нещадно впоследствии перепаханном. Подобная участь постигла и истинную каланчевскую святыню – двухэтажный дом подполковника А. Толя, где появился на свет гениальный Лермонтов.
Не столь много в Москве адресов, связанных с Михаилом Юрьевичем, а место рождения вообще священно, в 1882-м местный купец Сапожников даже пожертвовал немалую сумму денег на ликвидацию галдевшего у дома Толя сенного рынка и обустройство Лермонтовского сквера, где уже в 1965-м скульптором И. Бродским был установлен памятник поэту. Каким-то чудом уцелел и ампирный особнячок купчихи Черновой на Малой Молчановке, нанимаемый бабушкой поэта. Дом едва не снесли под трассу Нового Арбата. А у Красных ворот не сохранилась Трехсвятительская церковь, в которой крестили будущую знаменитость. Чтобы осмотреть место, где стояла церковь, потребуется перейти через Садовое кольцо, но мы от Каланчевки, где, увы, не выстояла и своя, Казанская, церковь при железнодорожном училище, перебегать не будем. Осмелимся лишь на очередной перевал времен, из века в век, от эпохи к эпохе...
Да, там, где мог бы существовать Лермонтовский музей, нынче подпирает небо иной мемориал, 130-метровая высотная башня былого Минтрансстроя с жилыми боковыми корпусами, завершенная к 1953 году архитекторами А. Душкиным, С. Мезенцевым и инженером В. Абрамовым. На следующий год по окончании строительства великий затейник Душкин умудрился под восточным корпусом высотки вывести станцию метро. Кстати, строительные работы тут и там сопрягались с археологическими находками. И немудрено, местность-то вокруг историческая. Так, в XVII веке землей под будущим детищем Душкина владел участник Азовских походов Петра боярин Шеин, а в 1720-х располагался загородный двор Екатерины I. Неподалеку и царский дворец с башней-каланчой, одарившей прозванием всю местность. Что до душкинского здания, новоселами в основном стали сотрудники МПС, известные медики и заслуженные педагоги, а некоторые квартиры двух угловых подъездов распределили меж чиновников рангом не ниже замминистра. Свои квадратные метры у Красных ворот получил и сам Душкин. А еще среди жильцов "попадались" мастера спорта, знаменитые артисты. И все же нельзя не рассказать о таком выдающемся жильце, как президент АН СССР М. Келдыш. Он, говорят, даже освободил соседей от жуткой напасти в виде сонмища клопов и блох, хлынувших сюда из сносимых лачуг Домниковки. Келдыш сумел договориться с военными лабораториями, и кусающиеся агрессоры были повергнуты.
Да, при обходе Каланчевки настоящих географических перевалов и горных цепей, конечно, не встретишь. И все же они здесь есть – исторические, эпохальные, от одного высотного здания к другому, от вокзалов к старым домам, от одной значительной личности к другой. Это сам город, созидавшийся и перестраивавшийся веками, его трудные перевалы. Это Москва, Каланчевка – история в лицах и датах. Переходы, перекопы, привалы, перевалы...
|
