Мы уже писали о молитве Ефрема Сирина, которая читается в храмах Великим постом. В прошлой статье мы сравнивали, чем молитва на русском языке отличается от текста молитвы на греческом. Оказывается, на месте уныния в перечислении грехов, от которых в этой молитве верующие просят избавления у Бога, у греков стоит многоделание, суетливость. Поэтому, на греческом языке первая часть молитвы звучит так:
Господи и Владыко живота моего, дух праздности, многоделания, любоначалия и празднословия не даждь ми.
Получается вполне логично и симметрично: многоделание или суетливость – противоположность праздности, которое является пагубным "перекосом" уже в другую сторону. Как праздность, так и излишняя активность лишают человека возможности сосредоточиться на главном, "едином на потребу".
Впрочем, есть и еще интересные моменты, связанные с этой знаменитой молитвой. Дело в том, что тот её вариант, который был в богослужебном употреблении до раскола, и который до сих пор читается у старообрядцев, тоже отличается от сегодняшнего варианта, который звучит в наших храмах, и это тоже связано с древнегреческим языком.
Вот как молитва Ефрема Сирина звучит у старообрядцев:
Господи и Владыко животу моему, дух уныния, небрежения, сребролюбия и празднословия отжени от мене.
Дух же целомудрия, смирения, терпения и любве даруй ми, рабу Твоему.
Ей, Господи Царю, даждь ми зрети моя согрешения, и еже не осуждати брата моего, яко благословен еси во веки, аминь.
Помимо поэтического "отжени от мене" вместо "не даждь ми" на месте духа властолюбия в дониконовском варианте стоит дух сребролюбия.
Связано это, вероятно, с тем, что древнегреческие слова ἡ φιλαρχία (philarhia) – "властолюбие", "желание первенствовать" и ἡ φιλαργῠρία (philarguria) – сребролюбие – очень похожи. Старообрядцы выбрали тот греческий текст, где стояла ἡ φιλαργῠρία.
Тут опять-таки получается интересная перекличка смыслов, если сравнивать тексты молитвы Ефрема Сирина у старообрядцев и у нас. Известно, что многие известные русские предприниматели были выходцами из старообрядческой среды. Зажиточных староверов было вообще очень много, Рябушинскими и Морозовыми их список никак не ограничивается.
Дело в том, что старообрядцы были вынуждены придавать большое значение сколачиванию капиталов и предпринимательству, поскольку деньги давали им возможность хоть как-то защищаться от преследований властей, давали независимость и поддержку. Для них, кстати, характерно сочетание истовой набожности и деловой хватки, подобное тому, которое социолог М. Вебер отметил у первых протестантов. Согласно Веберу, современный капитализм во многом вырос из духа протестантской этики. Парадоксальным образом, в этом сочетании глубокой религиозности и деловитости сошлись такие упрямые традиционалисты, как наши старообрядцы, и – ранние протестанты, которые, напротив, руководствовались духом обновления и модернизма в делах веры. Если душа протестантизма – это антитрадиционализм, то старообрядцы сделали своим фундаментом безусловную верность не только духу, но и букве "старины".
Так или иначе, старообрядцы были гораздо более деловиты и предприимчивы, чем христиане официальной Церкви. И в молитве Ефрема Сирина они молят "отженить" от них угрожающий им дух сребролюбия, как более очевидный для них соблазн. Действительно, упрекнуть их во властолюбии вряд ли кому-то придет в голову.
В то же время официальную Церковь или, как они говорили – "никониан", старообрядцы (и не только они) упрекали и упрекают во властолюбии, в стремлении слиться с властью, в излишнем огосударствлении. Обоснованны эти обвинения или нет – отдельный вопрос. Но, если рассматривать эти два варианта русскоязычного текста молитвы Ефрема Сирина в контексте раскола 17 века, получается любопытная картина: каждый молит Бога избавить его от такого греха, который больше угрожает или может угрожать именно ему, в силу сложившейся исторической ситуации.
Источник: Фома
