Страна музеев?

Недавно мне вместе с игуменом А. довелось послужить в храмах Русской Православной Церкви заграницей, в Швейцарии и Германии.

В Европе вообще все очень близко, там, куда мы приехали, чувствуешь это особенно. Через час после того, как мы прилетели в Цюрих, мы были уже в русской семье в немецком городе Констанце.

В Констанце есть православный приход святого Христа ради юродивого Прокопия Устюжского, членами которого и являются приютившие нас на эти дни Андрей Андреевич и Лидия Андреевна Нойманы. Андрей Андреевич происходит из немецкой семьи и до перестройки работал на Алтае автослесарем, его супруга трудилась в "Союзпечати". В перестройку семья приняла решение перебраться в Германию, но не утратила ни русский дух, ни, тем более, православную веру. Забегая вперед, скажу, что мы можем в большинстве своем гордиться нашими соотечественниками, хоть изменившими местожительство, но оставшимися именно соотечественниками. После этой поездки мне стало казаться, что Россию теперь больше любят издалека, – то есть больше, чем российские граждане.

Жизнь здесь часто только кажется лучше, чем в России. Тут, конечно, больше "социализма". Например, дочь Лидии Андреевны и Андрея Андреевича Светлана и ее муж, православный поляк пан Владек, несколько раз принимали решение переехать на жительство в Польшу, и, отправляясь туда, оставляли муниципальную квартиру в Германии. Передумав, возвращались, и снова получали квартиру, и каждый раз довольно хорошую. Нам сейчас это представить трудно, но в Германии дела обстоят именно так. Но в то же время я не раз замечал панический страх перед любым изменением привычного порядка. И вечером нельзя громко говорить – соседи могут пожаловаться, да и вообще любое административное нарушение карается довольно жестко. И чуть что-то покажется современному бюргеру подозрительным – сразу звонок в полицию. Доносительство тут развито не меньше, чем в печальные годы в России.

Кстати, продукты купить можно только в супермаркете, куда надо ехать через весь город на автомобиле. Я, например, закоренелый пешеход и не представляю, как жил бы в этом месте. Но, так или иначе, люди здесь трудятся, учатся, ведут активную приходскую жизнь, любят Россию и верят в ее будущее. Если российскую жизнь трудно назвать скучной, то европейская жизнь своею размеренностью навевает сон. Быть может, от этого в русском зарубежье так активна приходская жизнь.

В Констанце много архитектурных памятников. Мы были, например, в громадном соборе бенедиктинского монастыря на острове Райхенау. Посреди нее стоит небольшой застекленный со всех сторон ковчег. Мы как истинные русские граждане сразу бросились к нему... Но никакого надписания не обнаружили... Впоследствии мы у кого-то узнали, что в ковчеге хранится рука святого апостола Марка.

В другом храме, святого Георгия X века, как уверяют, была глава вмч. Георгия! Правда это или нет, до сих пор не знаю. Но кто бывал в Европе, знает прохладное отношение к мощам святых у католиков, – ни у кого из редких посетителей собора ковчег интереса не вызывал...

Все они были, как правило, людьми очень пожилыми. Они обходили пустынное помещение, которое никем не охраняется – по крайней мере, мы не видели ни служителя, охранника, – смотрели, ни к чему не прикладываясь, и удалялись. Вероятно, здесь когда-нибудь совершаются мессы, так как на общее обозрение выставлен престол со странным, – впрочем, как и всё в здесь, – Распятием, но за время поездки мы не разу на них не попали. Вообще этот собор похож на старый и малоинтересный музей с причудливыми экспонатами, вызывающими улыбку. При этом в одном из храмов хранятся одежды древнего жителя Палестины, на которые попала капля крови самого Христа. Их раз в год торжественно выносят из собора.

Вообще история Констанца очень богата. Именно тут был заключен в темницу, осужден и сожжен знаменитый Ян Гус. Согласно "Книге побратимов" монастыря Райхенау в 870-е гг., в нём останавливался апостол славян святой Мефодий, изгнанный своими оппонентами из Моравии

Зато совсем другое впечатление производит наш маленький православный храм в Констанце. Все, как в России: бедно, но живо и аккуратно. Богослужебные книги, календарь на аналое – кажется, сейчас начнется служба. Малюсенькое подсобное помещение, где и трапезная, и спальня. Здесь ночует приезжающий сюда служить по праздникам и воскресеньям выпускник Петербургской духовной семинарии о. Константин Шмидт. Как ему удается здесь поместиться, совершенно непонятно.

Этот город, можно сказать, связан кровными узами с Россией. Здесь в 1799 проходили войска Суворова, Римского-Корсакова и Титова. На улицах этого города они вели бои с французской армией. В 1815 тут останавливался Император Александр I. Интересна и история Прокопьевского храма. Длительное время католические храмы здесь находились в полном запустении и местную капеллу использовали, как складское помещение, аж до 1962 года! Реставрация завершается в 1964, и впервые за 150 лет совершается католическое богослужение, но всё равно надобности как в здании религиозного назначения в ней не ощущается, и вот 1985 она передается православной общине. С тех пор богослужения стали регулярными. Но не обходилось без искушений. "Храм в Констанце относится к Берлинской и Германской епархии, находится в бывшем католическом монастыре. Его продали за ненадобностью, хотя в здании монастыря и по сию пору проживает 3 или 4 монахини", – рассказывает Лидия Андреевна. Оставшиеся монахини спокойно обходятся без храма. Для православного человека храм – центр церковной жизни. У католиков, очевидно, по-другому.

Интересно здесь и отношение к архитектурным памятникам. Мы шагаем по старинному помещению, росписи на стенах которого рассказывают о древней истории Констанца. Но здесь же находится весьма недешевый ресторан. У нас по-другому: или памятник, или уж ресторан. А, может, так и правильно: не стоит древность лишать жизни. Только если такая жизнь не будет во вред.

Лидия Андреевна считает, что с о. Константином общине очень повезло – он служит "нормально". До него же праздники отмечались по новому стилю, что совершенно неприемлемо для русского человека и вносит раскол в церковную жизнь. Хотя за рубежом даже в Русской Церкви православие сегодня интернационально. До о. Константина был иеромонах Косма, родом швейцарец, а старостой – немка, имеющая обыкновение для порядка пересчитывать прихожан по головам.

Протоиерей Александр Мальцев, которого можно назвать православным просветителем Германии, переведший на немецкий язык богослужебные книги, думаю, радуется на небесах. В храме блаженного Прокопия иногда служат и на немецком.

Лидия Андреевна показывает мне несколько фотографий счастливых семейных пар, венчавшихся в их храме. И везде невеста русская, а жених – немец. Так наши православные девушки сегодня просвещают Германию. Вообще для местного населения характерна закономерность: почти полное безразличие к религии, так что верующие девушки легко уговаривают своих женихов перейти в православие и венчаться. Но, конечно, не сразу немцы проникаются православием. Иногда молодой жене одной приходится ездить в храм – мужа трудно вывезти куда-то в воскресенье.

В воскресенье мы едем на службу в Базель. Обычное здание в несколько этажей на Amerbachstr. 72 4006 Basel. Где же тут храм? Мы входим в здание, спускаемся вниз и попадаем в настоящий православный храм, расположенный на минус третьем этаже. Сверху продают мотоциклы, а ниже находятся какие-то мастерские. При этом базельский храм св. Николая Чудотворца сделан добротно и довольно давно: в 1935 году. Вообще именно в эти года в Швейцарию фактически пришло православие: в этом году Цюрихский храм будет отмечать свое 80-летие. Эти два швейцарских прихода всегда были тесно связаны, потому как священник цюрихского храма раз в месяц приезжал в Базель.

"Первым священником был о. Давид. Постоянного помещения у прихода сначала не было: каждый раз собирали маленький иконостас, приносили иконы с чердака. Была группа людей, которые занимались этим годы. Некоторые известные имена прихожан: князья С. и В. Оболенские, госпожа Хефели, Григорий и Варвара Глазковы, госпожа Ойле (из семьи математика), семья Страховских. В большинстве – это была работающая русская интеллигенция: врачи, юристы, инженеры строители. Много сербов.

У нас в церкви был святитель Иоанн Шанхайский. Несколько раз нам приходилось переезжать. Я была в 1982 году в приделе церкви св. Павла, там тогда размещался наш приход. В скором времени мы переехали в нынешний подвальчик. Известным священником был отец Александр Коргон, умерший в начале 90-х годов. Я его еще застала. Потом появился священник–диссидент из Москвы о. Владимир Шибаев. Его принял владыка Антоний Женевский.

Через несколько лет, когда на смену почившего владыки Антония пришел владыка Амвросий, о. Владимир устроил переворот в Цюрихе и в Базеле, перешел в Константинопольский экзархат, организовав приход Св. Николая во французском пригороде Базеля, Сан-Луи. Это было в 1994‑1995 годах.

Какое-то время к нам приезжали разные священники, тоже из Германии, но потом рукоположили нашего отца Петра Штурма", – рассказывает староста прихода Наталья Скоу.

Рядом с храмом есть специальная комната для исповеди, даже небольшая трапезная. В это воскресенье на службу собралось относительно много народа: человек 40. В основном наши соотечественницы, вышедшие замуж за швейцарцев. Есть швейцарцы, у которых были русские предки. Конечно, на службу приезжают часто православные и с территории Германии, как сегодня семья Нойманов. После литургии мы идем в трапезную, и собравшиеся русские иностранцы разворачивают кульки с пищей. Каждый что-то приготовил дома и привез с собой, и так получается хорошая трапеза. Из общения с Натальей Скоу я сделал вывод, что одна из главных сложностей русских православных общин – это нехватка священников. Духовенству, чтобы себя прокормить, надо где-то работать. Иногда работа и служба входят в противоречие. А иногда служат священники, которые не говорят по-русски и на службах совершают много непривычного для русского благочестия. С этим приходится мириться – это неизбежные сложности. Но вот примечательная семья: Аллен и Наталия. Она из России, а Аллен – коренной швейцарец.

Мне как-то приходилось спрашивать швейцарцев: "Какая религия в Швейцарии имеет преимущественное распространение?" И я ожидал услышать: "Кальвинизм или католичество". А в ответ: "Никакая". Настойчивые вопрошания ни к чему не приводили.

Аллен – один из немногих, сознательно перешедших в православие. Аллен и Наталья пригласили игумена к себе домой. Они приобрели небольшое здание, чтобы сделать маленькую православную часовню. И ничего, что здание похоже больше на аккуратненький сарайчик или склад, – эмигрантам первой волны приходилось служить даже в гаражах. Но не все так просто у наших православных за рубежом. Иной раз приходится сталкиваться с самыми невероятными фантазиями: половину часовни они хотят отвести под русский театр. Театр и храм – две вещи несовместимые. И близкие пытаются их разубедить, отговорить... Но получено благословение епископа Михаила, и мы служим молебен и надеемся, что это сарайчик станет домом молитвы.

Есть в горах мемориал, посвященный переходу Суворова через Альпы, но мы туда поехать не успеваем – пора возвращаться. Я покидаю эту страну с надеждой на ее православное будущее. Страна эта – сама стабильность и спокойствие. Страна эта богата историей – повсюду в хорошем состоянии памятники древности. Страна эта – большой музей. Разве это плохая почва для православия? Но в неживую землю должно попасть семя. В России эти семена были. И множество храмов, превращенных в музеи, снова стали храмами. Может, в этом и смысл нового русского изгнания? Во всемирной проповеди православия?