Однажды мама велела позвать отца на обед. Мне было четыре года, а брату Серафиму три. Вошли в храм, служба кончилась, видим: папа стоит у престола. Я направился в алтарь с бокового входа, а братец побежал прямо через Царские врата. Мал был, не понимал. А позже принял монашество, окончил Духовную академию и стал владыкой Сергием, епископом Новосибирским.
Тогда же нам с братом благословили бархатные стихарики, которые хранились у папы с 20-х годов. Мы их надевали и участвовали в богослужениях до конца 50-х. Мне было лет девять, когда благочинный отец Рафаил сказал: "Не благословляю". Ох, как горько плакали мы с братишкой! "За что? Что мы плохого сделали?" Оказывается, Хрущев запретил пускать детей в алтарь. Но нам взрослые не стали ничего объяснять.
Как нашел свою половинку
В музыкальном училище я познакомился с девушкой Светланой. У нее – скрипка, у меня – альт. Приглашал ее на танцы, в кино. Она знала, что по воскресеньям я хожу в храм, что отец – священник. А ее семья – не религиозная, и сама не крещена. Мы дружили. Потом и она, и я поступили в консерваторию. Иногда целовались, но не больше. А на последнем курсе она мне говорит: "Хочу креститься". Я засомневался: может, это ради меня? Нет, Света стала верующей. И вот спустя семь лет после знакомства, в 1974 году, мы поженились. Мой папа – тогда уже настоятель храма Адриана и Наталии – нас венчал. Сейчас у нас четверо детей и семь внуков.
Как стал референтом
После консерватории я играл в ансамбле Клавдии Шульженко. Объездили с гастролями пол-Европы. Бывали с концертами в ЦК, в Кремле. О религии музыканты не говорили. Меня смущало, что часто приходилось работать в церковные праздники. Но в поездках всегда старался побывать в храме. А потом – армия, войска ПВО. Мне уже было 26. Пригласили в особый отдел и приказали "не агитировать".
Вернулся из армии, а в "Москонцерте" вакансий нет. Брат Серафим, выпускник духовной семинарии, узнал, что в Патриархии есть место референта. Вскоре меня принял Патриарх Пимен. Спросил о планах. "Если Бог благословит, может, по папиным стопам пойду", – ответил я. "Ну, это как Бог даст. Пока поработайте у нас пару лет..." А получилось – 12 лет, с 1977 по 1988 год.
На богослужениях иподиаконствовал, подавал Святейшему посох во время службы. В 1982 году на Благовещение Патриарх рукоположил меня в сан диакона.
Каким был патриарх пимен
Он был очень немногословен. Никогда не откровенничал, ни на что не жаловался. Это потом выяснилось, что сидел в лагерях. Ко мне относился очень хорошо. Любил Моцарта, иногда приглашал нас с женой к себе в Переделкино, мы ему играли.
По пятницам он часто служил в любимом храме Пророка Илии в Обыденном. Обычно приезжали за полчаса, и он в церковном дворике встречался с людьми – видимо, давними друзьями. А однажды мы приехали – дождь, во дворе никого. Зашли в сторожку, встали у окна. Мимо шагает мужичок с метлой, уборщик. И вдруг Патриарх медленно, вкладывая значение в каждое слово, говорит мне: "Знаешь, я бы все отдал, чтобы взять сейчас метлу и мести двор храма Илии Обыденного". Смотрю: у него слеза по щеке течет. Один раз на моей памяти такое было.
Как опекали святейшего
Патриарха контролировали. У нас работали люди, которые сотрудничали с "органами", среди них были и священники, и светские. Как правило, они выдавали себя любопытством, вопросами. Но он выходил из-под "колпака". Иногда вызовет меня, напишет поручение на бумаге и показывает. Съездить туда-то, адрес такой-то... Я читаю, а он смотрит: все понятно? Я киваю и молча удаляюсь.
Любой его выезд полагалось согласовывать с властями. Если ему "не рекомендовали", он оставался. Власти хотели знать, куда он ездит, с кем встречается. А он применял военную хитрость: просил подать дежурную "Волгу" (ему по статусу полагалась "Чайка") и внезапно выходил в обычном пальто, с обычной палочкой, в шапке-ушанке... Водитель начинал ерзать: "Куда поедем?" "Прямо, – отвечал Патриарх. – Сейчас налево. А теперь направо". Москву он знал прекрасно. "Вот здесь остановитесь". Я помогал ему выйти (у него болели ноги), доводил до угла, а дальше он просил ждать, а сам заходил в подъезд. Потом мы возвращались, и мне звонили встревоженные "кураторы": к кому ездил Патриарх? Отвечал: "Не знаю". Водитель мог назвать адрес, но какая квартира? А может, он вышел через черный ход в соседний двор? Так он оставлял для себя немного свободы.
Утраты
В январе 2000 года у моего младшего брата протоиерея Феодора родился девятый ребенок – дочка Анечка. Собралась вся наша семья. Я крестил, средний брат – владыка Сергий – был крестным отцом. А месяц спустя Федю командировали в Ивановскую область. Накануне мы встретились в храме. Я спросил, куда он уезжает. "Далеко, но там очень хорошо, – ответил он. – В Плес". Я сразу вспомнил картину Левитана "Над вечным покоем", она создавалась именно там. "О, где "Вечный покой"..." – "Да, – говорит брат, – чудные места".
Машину вел его друг и водитель Георгий. Недалеко от Плеса произошло столкновение, в котором не было виновных. Похоронили брата за алтарем родного храма Преображения в Тушине, который он восстановил из руин.
А в октябре того же года не стало и среднего брата – владыки Сергия. Нашли духовное завещание, составленное им в мае, за полгода до смерти. Он писал, что во время монашеского пострига просил Бога послать ему дар знания – когда он умрет. И Бог исполнил его просьбу.
Литургия в центре пекина
В 2004 году я, настоятель храма-музея, стал еще и духовником олимпийской сборной России. Был в Афинах, Турине, Пекине, Ванкувере... Чудо произошло в столице Китая. К православию в КНР отношение особое. Ко мне были приставлены два человека. Прогуливаюсь около гостиницы, а недалеко – наблюдатель.
И вот в такой обстановке китайцы позволили нам отслужить литургию! В католическом соборе, на нашем антиминсе. Правда, власти не разрешили прийти в храм местным жителям, были только сотрудники Олимпийского комитета и посольства. Вокруг выставили оцепление: барьеры, дружинники. Я тогда вспомнил детство, хрущевские времена, когда комсомольцы дежурили перед храмом на Пасху, не пускали детей, а меня перенесли через ограду... И все же эта православная литургия в Пекине – первая за пятьдесят лет! – стала для меня огромной радостью.
Источник: Крестовский мост
