Поляризирована ли Америка?

Когда в Соединенных Штатах проходят федеральные выборы, канадцы внимательно следят за ними. Граждане Канады не могут принимать в американских выборах непосредственное участие, однако мы активно обсуждаем, кого хотели бы видеть избранным. Мы видим карту Америки, раскрашенную в синий и красный цвета, при этом цветовые сектора имеют четкие географические границы. Но так ли явно демократы и республиканцы поделили между собой Америку? Вписываются ли взгляды граждан страны в жесткие политические стереотипы или их воззрения лежат скорее в пространстве между "синим" и "красным"?

Для ответа на эти вопросы познакомимся с книгой американского политолога Морриса Фиорины (Morris P. Fiorina) "Культурные войны: развенчивая миф о поляризованной Америке". В ней автор утверждает, что политические пристрастия среднего американца находятся где-то посередине политического спектра, из чего вытекает необходимость более тесного сотрудничества и компромиссов внутри правительства страны. Идея культурной войны, с точки зрения аналитика, является скорее плодом деятельности масс-медиа, которым необходимо "продавать" свой продукт, ведь конфликты и разногласия по определению содержат больше сенсационности, чем мир и компромисс. Кроме того, разделение американских штатов на "красные" и "синие" придает предвыборным дебатам дополнительную остроту и повышают градус недоверия к оппоненту, особенно когда речь заходит о вопросах социального характера.

Моррис Фиорина утверждает, что результаты исследований иллюстрируют тот факт, что среднестатистический американец не придерживается крайних политических взглядов. В то время как активисты и элиты на обоих полюсах источают взаимную ненависть и готовы броситься в бой, большинство граждан США демонстрируют куда большую сдержанность. В качестве доказательства Фиорина приводит примеры "синих" штатов с губернаторами-республиканцами и наличие большого числа американцев, желающих, чтобы процессы в стране контролировались скорее "многопартийным" правительством, чем той или иной партией, даже "своей". Исследователь уверен: когда дело доходит до выборов, "статистическая" поляризация Америки объясняется тем, что избирателям предлагают выбирать между поляризованными лагерями, не отражающими мнений большинства граждан. У лагерей нет "мягкой" альтернативы, поэтому избиратель вынужден присоединяться к одному из них, в результате чего возникает картина разделенной нации.

Другой аналитик, Джеймс Уилсон (James Q. Wilson), с этим не согласен. В исследовании "Насколько мы разделены?" он утверждает, что Америка считается разделенной страной по праву, причем раздел проходит не только на уровне элит, он касается и рядовых граждан. Уилсон пишет, что сегодняшние американцы считают своих политических оппонентов порочными, недостойными доверия. Они голосуют за одного из кандидатов главным образом для того, чтобы видеть другого кандидата поверженным (автор приводит в качестве примера кампанию за переизбрание Джорджа Буша). Лидеры на обоих политических полюсах подвергаются жесткой критике со стороны граждан, растет идеологическое противостояние между "красными" и "синими" штатами.

Статистика результатов голосования уже не дает полной картины, считает Уилсон. Он приводит примеры того, как даже внутри "синих" и "красных" штатов граждан разделяют принципиальные противоречия по более мелким вопросам. Когда же речь заходит о таких горячо обсуждаемых проблемах как, например, право на аборт или война в Ираке, оппоненты встают на непримиримые позиции.

Джеймс Уилсон пытается найти объяснение растущей поляризации. Одна из ее причин, считает он, это обостряющиеся противоречия между республиканцами и демократами в Конгрессе, а также укрепление единства рядов каждой из партий. Консервативные демократы и либеральные республиканцы становятся "исчезающим видом". В результате полемика между партиями в Конгрессе становится все более откровенной и конфликтной.

Другой причиной поляризации является влияние средств массовой информации. Джеймс Уилсон согласен с Моррисом Фиориной в том, что язык масс-медиа стал более жестким. Аналитик отмечает, что, несмотря на некоторые исключения (такие, как Fox News), основные американские СМИ сегодня поддерживают либералов. Он также считает, что масс-медиа обслуживают идеологический рынок, предоставляя читателям весьма тенденциозный продукт, а журналисты готовы раздувать малейшие противоречия для того чтобы привлечь больше внимания. Уилсон называет это так: "Раньше масс-медиа нам рассказывали, теперь они на нас кричат".

Аналитик рассуждает о растущей роли групп влияния на политической арене. По его словам, если раньше эти группы обслуживали главным образом финансовые интересы различных кланов, то теперь они бьются за право быть рупорами тех, кто ведет дискуссии по вопросам нравственного характера, таким, как гражданские права, защита окружающей среды и пр. Найти компромисс в таких вопросах гораздо сложнее, чем в вопросах, относящихся к финансовой сфере. Подобные группы играют важную роль в вынесении судебных решений, они участвуют в выдвижении политических кандидатов, мобилизуют население.

Уилсон пишет: "Вообразить, что экстремизм ограничен рамками политического класса, – это поверить в то, что Конгресс, масс-медиа и группы интересов работают в идеологическом вакууме". Сегодня в Америке стало больше людей образованных, политизированных, имеющих свой собственный взгляд на происходящее, благодаря чему население страны политически разделено больше, чем когда-либо.

Аналитик беспокоится, что разделенное в той же степени правительство утрачивает способность к компромиссам, к принятию взвешенных решений, становится объектом нарастающего раздражения и недоверия народа. Все это делает Америку более уязвимой для врагов.

Третий текст, "Поляризованная Америка?", является ответом профессора Фиорины на статью Джеймса Уилсона. Фиорина защищает свою позицию, делая акцент на том, насколько разнится оставленный американцам политический выбор и их собственные политические взгляды. Исследователь убежден, что этот выбор не отражает полноты воззрений граждан, что они вынуждены выбирать между крайностями, в то время как в большинстве как "красных", так и "синих" штатов взгляды граждан по базовым вопросам неожиданно совпадают. Т.е. несмотря на растущее противоречие между партиями, противоречий во взглядах обычных избирателей гораздо меньше.

Кроме того, Фиорина подчеркивает, что в своей статье Уилсон ссылается на мнения политиков и журналистов, для которых характерны жесткие позиции, оставляя за рамками исследования настроения средних американцев. А ведь другие исследования показывают: даже непосредственно в рядах республиканцев и демократов по такому важному вопросу как право на аборт большинство занимает сдержанную позицию, считая, что аборты допустимы в определенных обстоятельствах (к огорчению активистов на обоих флангах).

Мне кажется, для полноты картины дискуссии о том, является ли Америка поляризованной страной, стоит упомянуть о такой влиятельной общественной силе, как Движение Чаепития (Tea Party Movement). Его исследует аналитик Джон Джудис (John B. Judis) в статье "Чай минус ноль". Автор категорически не согласен с лозунгами, громогласно звучащими на митингах этого движения, однако он признает, что в американском политическом ландшафте Tea Party Movement занимает важную нишу. Джудис описывает краткую историю движения, которая началась в 2009 году, когда комментатор CNBC Рик Сантелли (Rick Santelli) раскритиковал администрацию Барака Обамы, заявив: "Многие ли из вас хотят оплачивать ипотечный кредит своего соседа, имеющего лишнюю ванну, но не имеющего возможности платить по счетам?"

С тех пор Движение Чаепития выросло в конгломерат различных общественных групп без централизованного руководства, но весьма популярный в стране. Джудис пишет, что в настоящее время Tea Party Movement пользуется прямой поддержкой 13-15% американского электората, при этом 40% граждан страны ему симпатизируют. Знаковыми фигурами в рядах движения являются экс-губернатор Аляски, известный республиканец Сэра Пайлин (Sarah Palin) и теле-радио-ведущий Гленн Бек (Glenn Beck). Многие влившиеся в Tea Party Movement активисты являются выходцами из консервативных общественных движений предыдущих десятилетий, это, как правило, белые мужчины, относящиеся к среднему классу. Этот сегмент среднего класса традиционно не доверяет банкирам и управляющему звену корпораций, однако сегодня эти люди считают, что наибольший ущерб американской экономике приносят нелегальные иммигранты, меньшинства и бедняки.

Некоторые американцы вступают в ряды движения по религиозным мотивам, желая отстаивать ценности христианского общества. Другие являются последователями идеологии "общества производства" ("продюсеризм" можно противопоставить "консьюмеризму", т.е. идеологии общества потребления – прим. переводчика). Есть и те, которые желали бы максимально наслаждаться плодами своего труда при минимальном вмешательстве извне, т.е. со стороны государства. Все эти категории объединяет нелюбовь к правительству и налогами, их раздражают "бездельники – малые и большие, корпоративные и индивидуальные, с вечно протянутой рукой". Последователи Tea Party Movement в целом поддерживают республиканцев, но далеко не во всем с ними согласны и хотели бы видеть их более правыми. Они являются важным сегментом американского общества, особенно в периоды экономических трудностей.

Тем не менее, я не думаю, что американское или какое-либо другое общество может быть "разорвано" между крайними точками политического спектра. Я не считаю, что подобный спектр адекватно отражает разнообразие взглядов каждого человека. Я в основном согласна с Моррисом Фиориной, однако хотелось бы шагнуть немного дальше и, как минимум, предположить, что политические воззрения большинства людей (в данном случае американцев) находятся не просто "между" имеющимися политическими флангами. Скорее взгляды каждого конкретного человека частично соответствуют одной идеологии, частично укладываются в рамки другой. И строго "партийный" подход в данном случае мне представляется бессмысленным.

Вот пример: Республиканскую партию США принято ассоциировать с христианством. При этом типичный республиканец исповедует консервативные экономические взгляды. Почему подобные вещи должны непременно рассматриваться в связке друг с другом? Почему их соседство настолько укоренилось в массовом сознании, что практически не вызывает вопросов?

Я тоже исповедую христианство, при этом в политическом смысле отношусь скорее к либералам (в зависимости от рассматриваемого вопроса). И я, наверное, никогда не пойму, каким образом известные мне христианские консерваторы-американцы ухитряются оправдывать свои политические взгляды, апеллируя к учению Христа. Я постоянно слышу от них заявления типа "бедные ленивы", "невозможно помочь тем, кто сам не хочет себе помочь" и пр. Они игнорируют тот факт, что мы рождаемся на разных этажах здания социальной иерархии и призваны протягивать руку помощи тому, чье положение хуже, чем наше! На мой взгляд, непонимание этих вещей говорит о непонимании основ христианской этики.

Многие американцы, относящиеся к лагерю правых христиан, цитируют Библию, когда, например, осуждают гей-браки. Одновременно с этим они считают, что забота государства о бедных – "пиявках на теле общества" – является актом грабежа по отношению к трудолюбивым и зажиточным. Да, в Библии несколько раз встречается осуждение гомосексуализма, однако сотни других стихов учат заботиться о больных и бедных. В Новом Завете Иисус Христос обращается к людям с призывом помогать тем, кто пребывает в нужде, пожертвовать им все свои сбережения. Господь обличает жадность, провозглашая: "Удобнее верблюду пройти сквозь игольные уши, нежели богатому войти в Царствие Божие" (Марк 10;25). Он призывает к альтруизму, братству, обещая спасение тем, кто накормит голодного, напоит изнуренного жаждой, приютит странника, оденет нагого, позаботится о больном, навестит томящегося в тюрьме (Матф. 25;34). Сострадание к ближнему лежит в самом сердце христианства.

Однако сквозь призму идеологических стандартов сегодняшних правых консерваторов призывы Христа выглядят как "радикальный социализм". Поэтому мне непонятно, как можно использовать Библию для обоснования некоторых правоконсервативных идей. Мне также непонятно, почему Священное Писание игнорируется при защите идей противоположного характера. Логическая связь между моей верой и моими представлениями о социальных программах и государственной заботе о гражданах – для меня очевидна. Однако в системе американских политических координат мои воззрения, скорее всего, выглядят непоследовательно. И это только один из примеров такой "непоследовательности".

Одним словом, мне кажется, что сознание каждого человека вмещает целый комплекс идей и воззрений, которые могут соответствовать самым разным идеологическим "категориям". Это заставляет прийти к выводу, что американцы не являются поляризованной нацией, они попросту вынуждены выбирать, какие идеи для них важнее, когда идут на избирательные участки. И голосуют за того, чья позиция в большей степени этим идеям соответствует.