Председатель Синодального информационного отдела В.Р.ЛЕГОЙДА призвал к такому совершенствованию законодательной базы пересадки органов умерших пациентов, которая сделала бы донорство актом доверия и жертвенности. "Неудивительно, что случай со студенткой Алиной Саблиной, родственники которой были, как сообщают ряд СМИ, поставлены перед фактом изъятия у нее внутренних органов, вызвал столь острую общественную реакцию", – подчеркнул представитель Церкви.
11 января 2014 года на пешеходном переходе она попала под колеса авто. После ДТП девушка впала в кому в Городской клинической больнице № 1 имени Пирогова, а 17 января умерла. Родителям не позволяли увидеть дочь. 15 февраля родители, получив заключение судебно-медицинской экспертизы, узнали, что из тела Алины изъяты сердце, почки, надпочечники, часть аорты, нижней полой вены и нижней доли правого легкого. При этом в документе была зафиксирована только выемка сердца и почек.
"Не вдаваясь в правовые аспекты ситуации, я хотел бы отметить, что так называемая презумпция согласия на изъятие органов, чем бы она ни обосновывалась, разумеется, вызывает этические вопросы", – добавил В.Р.Легойда. Он напомнил, что в Основах социальной концепции Русской Православной Церкви говорится, что "презумпцию согласия потенциального донора на изъятие органов и тканей его тела ... Церковь считает недопустимым нарушением свободы человека".
По словам председателя СИНФО, жертвовать свои органы другому человеку – достойный акт жертвенности, но он должен быть добровольным выбором либо самого потенциального донора, либо его родственников. "В противном случае получается, что мы и наши родственники не властны над своим собственным телом, которое рассматривается как некое средство для чего бы то ни было. Это нравственно обесценивает жертвенность тех людей, которые завещают свои органы или могли бы их завещать", – сказал представитель Церкви.
"Я уверен, что врачи могли бы сообщать смертельно больным людям или их родственникам о возможном изъятии органов заранее, при этом убеждая словом и делом в своей готовности сделать все для спасения человека, а не скорейшего его превращения в набор донорских органов", – заключил В.Р.Легойда.
Относительно использования органов умерших людей для пересадки существуют разные мнения. Одни полагают, что умершему человеку они все равно не нужны, зато могут спасти живых, и потому использовать их при необходимости нужно непременно – во всяком случае, если умерший или его ближайшие родственники ясно не высказались против. Именно такой подход – презумпцию согласия – предлагается закрепить в законе. Отметим, что его поддержало и большинство опрошенных Regions.Ru парламентариев. Другие, напротив, считают изъятие органов надругательством над телом умершего и выступают против него в принципе. Наконец, третьи – и, в частности, Православная Церковь, – считают согласие на использование своих органов после смерти похвальным актом самопожертвования, но настаивают на его строгой добровольности. Не следует также исключать и криминальной составляющей. Ведь если количество органов резко увеличится, неизбежно появятся те, кто захочет на этом заработать. Трансплантология может превратиться в теневой рынок. Regions.Ru попросили священнослужителей изложить их собственные взгляды на этот вопрос.
Преосвященнейший ИРИНЕЙ, епископ Орский и Гайский:
Если была бы уверенность в том, что врачи постараются сделать все возможное для твоего выздоровления, – думаю, и вопросов бы не возникало. Но мы не можем быть уверенными в кристальной честности врачей. Не получится ли так, что из-за органов кого-то отправят на тот свет раньше времени? К тому же на врачей могут оказывать давление.
Если бы всего этого не было, мне кажется, многие согласились бы дать согласие на изъятие своих органов после смерти. Это подвиг, если кто-то готов совершить жертву ради другого человека, благое дело.
Я думаю, человеку, который жертвует свои органы, важно знать, что этот другой не забудет его в молитвах, и может быть, станет помогать его родственникам. И конечно, все должно быть добровольно.
Протоиерей Михаил ДУДКО, главный редактор газеты "Православная Москва":
Я разделяю позицию Русской Православной Церкви, которую изложил Владимир Романович Легойда: изъятие органов допустимо, но только с согласия человека, у кого их будут изымать, или его родственников. Мы помним евангельское ""Нет больше той любви, как если кто положит душу свою за други своя". Если нашим друзьям, родственникам, да и просто болящим людям действительно что-то нужно, лучший акт самопожертвования – отдать все, вплоть до самой жизни. Известно, что на войне люди отдавали жизнь за других людей, и известны случаи, когда родители, дети или другие родственники отдавали друг другу часть каких-то жизненно необходимым органов.
Если человек согласен на пересадку своих органов после смерти другому человеку и заранее оповестил о своем решении медицинские учреждения, ничего плохого в этом нет. Если бы речь шла обо мне, я бы против этого не возражал. Но произошедшее с Алиной, конечно, недопустимо. Даже если кто-то нуждается в органах, нужно иметь согласие тех, кто имеет право его давать.
К сожалению, есть опасение: если человек заранее даст согласие на пересадку своих органов, в случае произошедшей с ним, скажем, автокатастрофы, этим могут воспользоваться недобросовестные люди, которые эту катастрофу спровоцируют. И никто ничего не докажет. Это реалии нашего сложного времени, и, конечно же, такое должно быть исключено.
Протоиерей Андрей СПИРИДОНОВ, клирик храмов Благовещения Пресвятой Богородицы в Петровском парке и святителя Митрофана Воронежского на Хуторской в Москве:
Мне кажется, дело не только в том, что может возникнуть теневой рынок, а в том, что вообще эта сфера нуждается в правовой регламентации, и ее надо вывести из поля коммерции. Пока в этой проблематике замешаны деньги, будут какие угодно опасности, спекуляции и криминал.
Рассуждать на тему сознательного выбора в отношении донорства даже пока нет смысла. Пока в этой проблеме могут действовать мотивы, связанные со сребролюбием, у нас всегда будут опасения, что проблема трансплантологии будет поставлена на поток с целью именно наживы.
Протоиерей Александр ТКАЧЕНКО, директор государственного Детского хосписа, основатель детских хосписов в России, настоятель храма в Суворовском военном училище и храма при городском гериатрическом центре в Санкт-Петербурге:
О теневом бизнесе на трасплантологии я рассуждать не могу – я об этом ничего не знаю. Я работаю в сфере детской паллиативной помощи, и позволю себе высказаться только по поводу ситуации получения добровольного согласия на изъятие органов. Подчеркну: изъятие органов у детей не производится.
Согласен: изъятие органов должно быть добровольным, но при этом необходимо строго регламентировать процедуру согласия. Ни в коем случае нельзя сообщать смертельно больным людям или их родственникам о возможном изъятии органов заранее – каким стрессом это станет для них, когда они еще не расстались с надеждой на выздоровление!
Человеку важно знать, что будет происходить с его телом после смерти. Поэтому пациент должен иметь возможность выразить свою волю относительно своего тела. Это решение необходимо закреплять подписанием соответствующего документа. Или же согласие могут высказать родственники усопшего, – но только после фиксации его смерти. Как сын, держащий мать за руку, где еще слышен слабый пульс, даст согласие на изъятие у нее органов?
Не стоит в процессе такой беседы пренебрегать эмоциональным участием: по возможности в ней должен участвовать психолог. Врачи могут сообщить, кому сейчас необходимы изъятые органы, объяснить, в каких ситуациях они будут использованы в дальнейшем. Подчеркну: общение с родственниками умерших людей должно быть столь же деликатным, как с самими умирающими. Например, у нас в Детском хосписе идет работа психологов с родителями в течении нескольких лет после смерти ребенка. Их горе, чувство утраты должны пройти множество стадий, прежде чем они примут произошедшее и смогут жить дальше.
Иерей Димитрий СИМОНОВ, настоятель храма свв. апп. Петра и Павла при Российском государственном педагогическом университете имени А. И. Герцена:
Моя позиция соответствует концепции Русской Православной Церкви. Если человек может помочь кому-то даже после смерти, это замечательно. Но у некоторых есть суеверный страх пред трансплантацией органов. Как правило, он присущ тем, кто никогда не сталкивался с бедой, и чьи близкие не нуждались в донорских органах.
Позиция Церкви в этом вопросе мне кажется универсальной. С одной стороны, человек может дать разрешение на пересадку своих органов или органов своих умерших близких. С другой – он защищен от возможности злоупотреблений. Мы прекрасно понимаем: в нашей медицине возможны злоупотребления, так как трансплантология – это очень прибыльный бизнес. Есть риск появления здесь целой теневой индустрии. Быть может, она уже существует.
Тем не менее, людям нужно говорить о том, почему важно отдать свои органы нуждающемуся человеку, если тебе они уже не пригодятся: кому-то они могут продлить кому-то жизнь. Это то, о чем говорил Апостол Павел: "Носите бремена друг друга, и таким образом исполните закон Христов", возможность послужить ближнему. Мне кажется, это очень хорошо. Людей нужно просвещать, чтобы они не боялись и не поддавались суевериям.
Священник Николай СВЯТЧЕНКО, Председатель Отдела по миссионерской, молодежной и катехизаторской работе Гатчинской и Лужской епархии Санкт-Петербургской митрополии:
Наше законодательство в этой сфере должно быть максимально прозрачным. К сожалению, у нас в любой сфере без жесткого контроля всегда присутствует коррупция. Если человек умирает или скоропостижно погибает, врачи, конечно, не должны изымать у него органы "по умолчанию", чтобы использовать их затем для пересадки другим людям.
Коррупция может стать причиной развития рынка органов. Всем известно: обеспеченные пожилые люди, которые зачастую ничем не болеют, платят немалые деньги, чтобы им пересадили здоровые органы молодых людей. И потом этим хвалятся, как будто они люди иного сорта, сверхлюди, которые могут позволить себе продлить таким способом молодость и здоровье. А мы своим молчанием провоцируем рост социальной напряженности в обществе, что, конечно, рано или поздно приведет к печальным последствиям.
Поэтому разрешение на использование своих органов после смерти люди должны принимать добровольно, а их родственники должны знать, кому эти органы будут пересажены. Да и те, кому эти органы спасут жизнь, должны знать, что кто-то поступил человечно, хотя мог этого и не делать.
Священник Стефан ДОМУСЧИ, кандидат философских наук, кандидат богословия, доцент, заведующий кафедрой нравственного богословия Православного института св. Иоанна Богослова:
Мне сложно что-либо добавить к уже сказанному Владимиром Романовичем. Хочу лишь отметить, что у некоторых существует суеверный страх пред пересадкой органов от мертвого человека. Это воспринимается как нечто страшное, ужасное, как носить вещи мертвого человека – которые родственники, кстати, часто сжигают.
Для Святых Отцов эта проблема не стояла: в древности органы пересаживать не умели. Но сегодня уровень медицины очень высок, и благодаря пересадке органов уже умершего человека можно спасти жизнь другому. Конечно, Церковь относится к этому хорошо. Это высшая мера жертвенности, это как отдать за других жизнь.
Человек вправе завещать свои органы тому, кому они могут помочь. И этот его поступок Церковь одобрит. Но нужно полностью исключить возможность преступлений, связанных с пересадкой органов.
Священник Михаил АРТЕМЕНКО, клирик Свято-Владимирского храма пос. Разумное Белгородского района Белгородской области, психолог, руководитель семейно-консультационного центра св. блгв. кн. Петра и Февронии в пос. Разумное:
Разрешение на пересадку своих органов другому человеку – акт абсолютного самопожертвования. Но только я сам вправе принимать решение, давать ли мне такое разрешение или нет: это мое тело и лишь я над ним властен. Разве что кто-нибудь из самых близких мне людей вправе решить этот вопрос за меня.
Известны случаи, когда человек находится в коме, его мозг умер, но тело еще живо. И таким людям порой не оставляют шанса на жизнь, забирая у них органы, забывая из-за коммерческой составляющей о человеколюбии.
Ну а если человек хочет, чтобы его органы после смерти были проданы, а деньги направлены его семье, нужно, проследить, чтобы так оно и было.
Иерей Святослав ШЕВЧЕНКО, клирик кафедрального собора Благовещенска:
Для меня пожертвовать свои органы кому-то, кто в этом нуждается, – "высший пилотаж" христианства. Нет ничего греховного в том, что человек отдаст самое дорогое – часть своего тела. Я как православный священник могу это только приветствовать. Разумеется, я говорю сейчас о совершеннолетних людях, которые вправе принимать такие решения.
Но случаи, подобные тому, что произошел с Алиной, – вне этики, это просто цинизм. Мы живем в эпоху, когда многие становятся циниками. Это связано в том числе с развитием медийного пространства. Люди могут получать информацию в режиме реального времени, а что мы видим в новостных лентах соцсетей? Убийства, войны, насилие... И тот духовный орган, который отвечает у человека за сопереживание, постепенно огрубевает, атрофируется. Становится жутко, когда видишь, как люди выражают злорадство в самых неподходящих случаях – например, при чьей-то гибели.
Что же касается трансплантологии, ни для кого не секрет: из-за донорских органов у нас убивают бездомных людей, вывозят за границу сирот. Эту сферу нужно законодательно регулировать. В борьбе с людоедским бизнесом необходимы жесткие меры, вплоть до пожизненного заключения.
Мне кажется, хорошим подспорьем в борьбе со злоупотреблениями в этой сфере мог бы стать кинематограф. Нужно больше снимать фильмов, которые рассказывали бы о милосердии, сострадании, о случаях, когда люди добровольно жертвуют свои органы родным или вовсе незнакомым. Мне кажется, такие картины могли бы быть популярными, и они побуждали людей к жертвенности.
А еще нужно снимать фильмы о незаконной трансплантологии и неминуемой расплате за эту деятельность. Сегодня в этой сфере огромное количество преступлений, гибнут люди. И это нужно как-то остановить.
Иерей Иван ВОРОБЬЕВ, клирик Николо-Кузнецкого храма, преподаватель ПСТГУ, зам.директора по воспитательной работе Православной Свято-Петровской школы:
Я полностью согласен с Владимиром Романовичем. К сожалению, приходится иногда слышать, что донорство стало бизнесом, и не только в России, но и по всему миру. Чаще всего органы везут из стран "третьего мира", потому что там это позволяет законодательство и отношение к человеческой жизни другое, чем в развитых странах. Поэтому донорство становится для многих бизнесом – откровенным и циничным.
Очень тяжело и грустно, когда ты сам не представляешь, как все может обернуться, куда твои останки денутся. Для любого человека и его родственников это вопрос чувствительный. Очевидно, что допустимо только добровольное жертвование, а не принудительная или тайная манипуляция с чужими органами. Даже если у человека нет родственников, это не значит, что можно распоряжаться его телом, как того захотелось врачам.
Так что надо идти цивилизованным путем – по правде, а не по коммерческому пути. Поэтому закрепление в законе добровольного донорства с предварительным согласием необходимо.
Исмаил-хаджи БЕРДИЕВ, председатель ДУМ Карачаево-Черкесии, председатель Координационного центра мусульман Северного Кавказа:
Донорство крови в мусульманстве разрешено. Относительно других частей тела у нас принято, чтобы органы человека вместе с ним и уходили из жизни. Даже если ампутируют руку или ногу, эту часть тела надо похоронить. Но если человек при жизни хочет пожертвовать своими органами, чтобы помочь другим или предоставить их для исследований, то при его согласии делать это не возбраняется.
А когда у умерших берут органы без предварительно данного им разрешения самого человека или его родственников, это просто недопустимо с точки зрения морали – даже и не религиозной.
Шафиг ПШИХАЧЕВ, член Общественной палаты РФ, Президент Международной исламской миссии:
Этот вопрос уже поднимался около десятка лет назад. Конечно, все должно быть законодательно закреплено.
Как и православные, мусульмане тоже относятся к трансплантации как к акту милосердия. Ислам считает здоровье человека очень высокой ценностью. Вообще-то у мусульман не принято без особой необходимости кремировать или вскрывать тело, но здесь дело другое: здоровье человека ислам призывает оберегать, а донорство – одна из форм защиты людей.
Но донорство должно быть добровольным – или сам человек должен при жизни выразить согласие или близкие родственники. Нельзя удваивать горе родственников. Потеря близкого человека – это и так страшная трагедия, а когда еще таким образом обворовывают усопшего, это вообще варварство. Бесконтрольно, а тем более из корыстных, а не из нравственных соображений изымать органы умершего – это настоящее воровство. Если в обществе это становится нормой, то потребительское отношение к людям усугубляется. Всякое дело должно иметь нравственную основу, и решения надо принимать, исходя из нравственных побуждений. Я, кстати, помню, как на Северном Кавказе разоблачили группу врачей, которые продавали изъятые органы людей в качестве донорских в Израиль.
Донорство не должно быть предметом торга, потому что оно напрямую связано с человеческой жизнью. Поэтому необходимо регулирование на законодательном уровне с обязательным условием о предварительном согласии самого человека или его близких родственников.
Борис ДИНЕР, председатель Еврейской национально-культурной автономии Курской области:
В этом вопросе мне близка позиция Русской Православной Церкви. Я тоже считаю, что человек еще при жизни должен дать свое согласие на трансплантацию. В пересадке органов я не вижу ничего греховного – это же поможет спасти чью-то жизнь. "Тот, кто спасает одну жизнь, спасает весь мир".
Злоупотреблений в этой сфере сложно избежать: многое зависит от добросовестности врача. Тем не менее, если он будет знать, что понесет суровое наказание, он, наверное, начнет смотреть на это по-другому.
Олег ЕФИМОВ, ответственный секретарь Межфракционной депутатской группы Государственной Думы ФС РФ в защиту христианских ценностей, Координатор Общественного совета группы:
Я разделяю опасения по каждому обозначенному пункту и безусловно солидаризируюсь с Владимиром Романовичем Легойдой. Если в законодательстве не будет закреплено и четко оговорено, что изъятие органов возможно только с согласия донора, а также не будет формализована процедура этого согласия, откроется дорога вандализму и криминалу, что может вызывать тяжелейшие столкновения с родственниками – вплоть до убийств. Ведь если человек, потеряв близкого, сталкивается еще с подобным вандализмом, да еще со стороны власти, он в состоянии аффекта способен на все.
Это очень тонкий и деликатный вопрос с нравственной точки зрения, и выбор зависит от вероисповедания, к которому принадлежит человек. Если нам еще понятно, как обстоит дело у православных христиан в этом вопросе, то не так все просто у представителей других религиозных общин. И без личного согласия, оговоренного и закрепленного законодательно, этот вопрос решать категорически недопустимо.
И потом еще, есть сугубо личные вопросы, а есть Божьи. Если Господь создал тело и наши органы такими, какие есть, то у меня возникают сомнения, что эту целостность после смерти можно разрушать, если только она не разрушена самим Господом. Имеет ли право человек брать на себя смелость вершить посмертную судьбу собственного тела? У меня нет однозначного ответа. Но если кто-то идет на эту смелость, желает этого, то сам и несет ответственность. Это проявление его личности, которое он расценивает как оказание помощи другому человеку. Это должно быть вопросом личного отношения человека с совестью и с Богом. А если, не дай Бог, речь идет о детях, то только родные и близкие должны принимать решение.
Источник: Regions.Ru|||
