Атаки радикалов на православные храмы Московского патриархата угрожают Украине новым гражданским противостоянием. Оскорбленные верующие, не найдя поддержки среди киевской церковной иерархии, устроят массовые протесты. Конфликтный потенциал этих событий намного серьезнее революционных переворотов: на борьбу выйдут прихожане против прихожан.
В Ровенской области Украины продолжается противостояние вокруг православного Успенского храма в селе Птичье, который с 18 декабря взят в осаду боевиками "Правого сектора**". От священника и прихожан, которые пятый день держат оборону, требуют передать храм из-под юрисдикции канонического Московского патриархата в не признанный за пределами Украины патриархат Киевский.
Накануне одна из запертых в храме женщин была госпитализирована в тяжелом состоянии – люди держат оборону без электроэнергии, отопления, воды и еды. Их силы на исходе, а многочисленные обращения к властям с требованием вмешаться в ситуацию эффекта не приносят.
Чья власть – того и вера
Эта вспышка насилия стала очередным эпизодом в противостоянии Русской православной церкви с различными украинскими религиозными объединениями, религиозность которых теснейшим образом переплетена с национализмом. Начало этому противостоянию положил распад СССР и восстановление Украинской греко-католической церкви, а предметом спора стало в первую очередь церковное имущество, прежде всего многочисленные храмы, в которых существовали общины УПЦ МП.
И хотя пик силовых захватов храмов униатами и националистами пришелся на начало девяностых, ползучий процесс не прекращался все эти годы. Причем среди захватчиков униаты постепенно уступили место раскольникам.
Каждый этап в истории создания украинского государства сопровождался попыткой собственного церковного строительства. После ее очередного провала здание "украинской церкви" так и продолжало жить своей параллельной жизнью.
По итогам первой такой попытки времен революции и Гражданской войны 1917–1921 годов возникла Украинская автокефальная церковь, которая в Советском Союзе была ликвидирована в 1930-х годах, но, подобно Русской Зарубежной Церкви, сохранилась в эмиграции, прежде всего в Канаде и США. В 1990 году ее предстоятель митрополит Мстислав, который в свое время еще успел повоевать в рядах армии УНР, вернувшись из-за океана, был провозглашен патриархом Киевским и всея Украины.
В 1992 году, в результате инициированного митрополитом Киевским Филаретом и первым президентом Украины Леонидом Кравчуком раскола Русской православной церкви была создана УПЦ, и престарелый иерарх был признан ее главой. Бывший второй секретарь ЦК Компартии Украины и председатель Верховного совета УССР, чья подпись стоит под Беловежскими соглашениями о ликвидации СССР, Кравчук в своем стремлении по максимуму разорвать связи с Москвой встретил единомышленника в лице митрополита Филарета (Денисенко), который в 1990 году проиграл выборы патриарха всея Руси Алексию Второму.
В 1993 году в Канаде скончался престарелый глава Украинской православной церкви, а инициатор ее создания Леонид Кравчук лишился своего поста, уступив представляющему Юго-Восток днепропетровцу Леониду Кучме . После этого в результате борьбы за патриаршество украинская национальная церковь вновь раскололась на УАПЦ и УПЦ КП.
Тихая криминальная война в украинской провинции
В украинской глубинке, вдали от больших городов и камер центральных каналов, то и дело происходят вспышки насилия на самой разной почве. Новостные ленты местных изданий переполнены хроникой происшествий со словами "граната", "поджог", "разбой", "избиение" в заголовках.
Только за последнее время в Херсонской области боевики "Айдара" грабили местных жителей, в Харьковской области боевики "Азова" громили дома местных полицейских, ранее кровавые стычки происходили на Волыни вокруг нелегальной добычи янтаря и выращивания лестных ягод, в Винницкой области – вокруг карьера по добыче щебня и т. п.
В этот же ряд можно поставить и поднимающуюся волну захватов православных храмов, находящихся в формальной юрисдикции патриарха Московского и всея Руси. В подавляющем большинстве случаев в этих храмах не ведется никакой "антиукраинской деятельности", а, напротив, собираются средства для поддержки военнослужащих и всякими иными способами подчеркивается лояльность нынешнему режиму.
Наличие всегда ищущих себе применения активистов и агрессивно настроенных украинских священнослужителей, многие из которых уже сами успели поучаствовать в "АТО" в качестве капелланов, на фоне провинциальной забитости, бедности, безработицы, войны создают почву для того, чтобы даже без всякой целенаправленной политики властей на Западной и Центральной Украине начиналось самовозгорание религиозного конфликта.
О специфике местной ситуации красноречиво свидетельствует тот факт, что в конфликтах за западноукраинские сельские православные храмы ветераны донбасской войны представлены не только среди нападающих погромщиков, но и среди защитников местных приходов Московского патриархата.
По всей Украине с табличек на православных храмах канонической УПЦ МП исчезают упоминания Московской патриархии. Надписи ограничиваются лишь формулировкой "Украинская православная церковь" без уточнения юрисдикции. Формально в этом нет никакого нарушения, потому что каноническая православная церковь на Украине одна, и по умолчанию ее главой является патриарх Кирилл. С другой стороны, такие изменения выглядят знаково.
Однако, как видно из противостояния в селе Птичье, знаки, которые УПЦ посылает властям и "патриотической общественности", явно остаются без внимания. Сформированный националистической пропагандой образ "московского попа" является удобной мишенью там, где нет и не может быть коммунистов и сепаратистов, а удобный "враг", на которого можно списать все проблемы, необходим.
Куда большую опасность для внутриполитической ситуации на Украине несут в себе не подобные трагические инциденты, а будирование вопроса о принадлежности крупнейших монастырских комплексов – лавр: Почаевской на Западной Украине, Киево-Печерской в столице и Святогорской, расположенной на территории Донбасса, занятой киевскими силовиками.
Однако если власть закрывает глаза на происходящее в далекой провинции, где разного рода насильственные инциденты становятся привычным жизненным фоном, то здесь она вряд ли станет допускать ненужную эскалацию. Существуют и иные методы вытеснения Русской церкви с Украины.
"Каноническая автокефалия"
На сегодня ключевым препятствием для формирования единой национальной украинской церкви является одиозная фигура киевского ересиарха Филарета. Его не воспринимает ни зарубежная автокефальная церковь, ни национально ориентированная часть клира и мирян УПЦ МП. Радетели за "единую поместную украинскую церковь" просто ждали, когда этот немолодой уже церковный деятель отойдет в мир иной, и можно будет плавно начать объединительно-отсоединительные процессы. Однако в условиях "военного времени" власти при желании могли бы изыскать возможность отправить Денисенко на почетную пенсию и таким образом запустить объединительный процесс.
Еще до событий на Майдане внутри УПЦ МП сложилась устойчивая группа сторонников постепенного перехода к так называемой канонической автокефалии, т. е. к обретению полной церковной независимости от Москвы с соблюдением всех требований, предъявляемым к подобным процедурам. Сторонники церковной независимости были представлены даже в окружении киевского митрополита Владимира. Широкое обсуждение этой идеи ведется с 2007 года, когда она прозвучала как альтернатива планам президента Ющенко добиться от Константинополя признания УПЦ КП.
При наличии уже сейчас существующей организованной группы сторонников концепции "Геть вiд Москви!" внутри самой УПЦ МП и системных действий власти по использованию против колеблющихся и недовольных шантажа и угроз несложно предположить, что им удастся склонить на свою сторону значительную часть епископата.
Далее может быть собран некий объединительный собор с участием УПЦ КП и УАПЦ (а может быть, даже и УГКЦ), на котором миру будет предъявлена воля украинских православных к единению и созданию собственной канонической поместной церкви. Паства будет поставлена перед фактом – сохраняя подчеркнутую легитимность процедур, Церковь сделает еще один шаг в сторону от Москвы.
Русская весна и Русская церковь
Для того, чтобы попытаться спрогнозировать, чем может быть чревато такое развитие событий, нужно пристальнее посмотреть на события конца февраля – апреля 2014 года в юго-восточных областях Украины, известные как Русская весна.
Толчком к ним послужило бегство Виктора Януковича, электоральной вотчиной которого всегда были земли исторической Новороссии. Поняв, что на президента надежды нет, а центральная власть захвачена представителями Майдана, избиратели Партии регионов и союзных им сил стали требовать самоопределения от властей местных – губернаторов, мэров, местных советов. Люди ожидали, что, почувствовав поддержку улицы, эти легитимные органы окажут сопротивление перевороту на местах.
При этом, понимая геополитический масштаб происходящего, улица апеллировала к России как к защитнице и ожидала от нее внешней поддержки. В Севастополе депутатов держали осажденными в горсовете, пока они не примут нужного решения, в Харькове из здания областной администрации с боем выкидывали засевших там "правосеков", в Одессе требовали от областных депутатов провести референдум.
Таков был первый порыв. В полной мере он сработал только в Севастополе и в Крыму, где именно легитимные органы местного самоуправления объявили о непризнании новой власти, а Россия обеспечила силовое прикрытие волеизъявления. Напомню, что первоначально и референдум планировалось провести позднее, и формулировки в нем ожидались помягче. Только полная неадекватность Киева качнула ситуацию в сторону самого радикального сценария.
Однако за пределами Крыма так и не нашлось серьезных представителей местных элит, таких как Чалый и Белик в Севастополе и Аксенов с Константиновым в Симферополе, которые оказались бы способны, опираясь на улицу и апеллируя к России, бросить вызов новой власти. Напротив – бывшие регионалы либо просто самоустранялись, парализованные страхом, либо наперегонки бежали к новым центрам силы – Турчинову, Порошенко, Коломойскому и т. д. – с целью выторговать себе индульгенцию от майданных люстраций и конфискаций. В лучшем случае они оказались готовы торговать пророссийской улицей, а в худшем прямо противопоставили себя ей.
И тогда вторая волна Русской весны была уже направлена не на защиту легитимных органов власти на местах, а, наоборот, против местных элит, в которых теперь уже видели просто предателей. Административные здания брали штурмом, но теперь уже для того, чтобы закрепиться в них и сформировать собственную власть, которая не "прогнется" перед Киевом. Этот этап увенчался успехом только в Донбассе, но означал переход от мирных протестов к вооруженному восстанию.
Стоит отметить во всей этой ситуации и позицию Украинской православной церкви Московского патриархата. Ее прихожане приняли активное участие в событиях Русской весны. На Куликовом поле в Одессе православные активисты и близкие им казаки были постоянными обитателями палаточного лагеря, в Донецке одна из первых повстанческих группировок именовалась "Русской православной армией", в Славянске один из местных приходов стал своеобразной перевалочной базой для проникшей в город первой группы вооруженных повстанцев. Однако все это было "творчеством масс". Церковная иерархия демонстративно отстранилась от этих процессов.
Церковные иерархи оказались в большей мере частью местных элит и действовали солидарно с ними, нежели с наиболее активной и политизированной частью своей паствы. Например, в Одессе митрополит Агафангел, один из самых авторитетных церковных иерархов Украины, имевший у националистов устойчивую репутацию "ярого украинофоба", дистанцировался от происходивших в городе событий, точно так же как это сделали городские топ-политики из "пророссийского" лагеря.
Церковь демонстрировала подчеркнутую лояльность новой власти, апеллируя к тому, что ее прихожане есть по обе стороны конфликта. Причем это касалось не только киевского, но и московского церковного начальства. Например, Крымская епархия, включая приходы Севастополя, по-прежнему остается в юрисдикции УПЦ МП. Аналогичная ситуация сложилась и в Донбассе, где линия фронта просто делит пополам несколько епархий.
Русская весна 2.0
Учитывая все это, есть большие сомнения в том, что если власть попытается реализовать описанный выше сценарий создания поместной православной церкви, то кто-либо внутри РПЦ станет оказывать этим процессам системное и организованное сопротивление.
Естественно, это вызовет массовые протесты прихожан. И, естественно, эпицентром их станут юго-восточные епархии на дуге от Харькова до Одессы. Сперва верующие будут апеллировать к церковной иерархии – приходским настоятелям, благочинным, наместникам монастырей и епископам. Протесты эти будут носить стихийный характер, организованы будут плохо, СМИ их будут замалчивать либо клеймить обвинениями в сепаратизме, за лидеров протестов возьмутся спецслужбы. Т. е. все пойдет ровно по сценарию первого, мирного, этапа Русской весны.
Однако конфликтный потенциал этих событий намного серьезнее. Градус религиозного противостояния традиционно выше политического. Борьба будет вестись за конкретные храмы, приходы, монастыри. Община против священников, братия против настоятелей, все вместе против епископов, и что самое страшное – прихожане против прихожан.
Во все это тут же встрянут всевозможные банды украинских радикалов. Сила действия вызовет силу противодействия, и конфликт на Юго-Востоке полыхнет с новой силой.
Это поставит Московскую патриархию в ту же ситуацию, в которой в 2014 году оказался Кремль – когда монастыри, приходы, а может быть, даже и целые епархии (в Крыму и Донбассе – так уж точно) будут в своем конфликте с Киевом прямо апеллировать к Москве. И на этот раз сделать вид, что ничего не произошло, уже вряд ли удастся.
Источник: Ведомости
