В связи с проведением Фестиваля Тибета в Москву приехали несколько дестяков тибетских монахов. Сам Тибет и уж тем более жизнь буддийских монастырей для большинства из нас покрыта тайной. Поэтому было бы непростительно упустить возможность поговорить с одним из его жителей. Гендун Калсанг ответил на вопросы обозревателя Страны.Ru Марии Свешниковой. Гендун-лама оказался удивительно не похож на "духовное лицо" в нашем понимании. Не похож своей открытостью, живостью, готовностью отвечать буквально на все (возможно, даже не совсем удобные для него) вопросы, не скрываясь за пустыми фразами, а точно и очень подробно.
– Гендун-лама, в Таиланде есть такой обычай: каждый мужчина, даже король, хоть один день должен побыть монахом. Скажите, а как становятся монахами в Тибете?
– В Тибете нет такой традиции, чтобы становились монахами на один день или на какой-то короткий промежуток времени. Но обычно в тибетской семье довольно много детей, и первый ребенок почти всегда становится монахом. И чаще всего дети сами хотят стать монахами, поэтому бывает так, что не один ребенок, а двое, трое, четверо детей в семье уходят в монахи. Но все зависит именно от желания ребенка, родители его не заставляют.
– А как стали монахом вы?
– Когда я был ребенком, то ходил в школу, которая располагалась рядом с монастырем. И когда я видел монахов, особенно на всех ритуалах, на всех праздниках, мне было очень радостно их видеть, и я хотел стать таким же. Потом я сказал родителям, что хочу уйти в монастырь, и они согласились. Тогда мне было 8 лет. И до сих пор я нахожусь в монастыре, живу и учусь там.
– Это на всю жизнь? Или вы собираетесь когда-нибудь вернуться к светской жизни?
– Я хотел бы остаться монахом на всю жизнь и молюсь за это. Но ведь неизвестно, какие препятствия нам в жизни могут встретиться.
– Неужели затворническая жизнь так привлекательна? Опишите, пожалуйста, обычный день тибетского монаха.
– Обычно монахи, в частности, у нас в монастыре, встают около 4-5 часов утра, затем они до 8 вместе молятся. Перед общей молитвой, когда они заходят в храм, делают три простирания, три поклона до земли. Во время молитвы у них есть небольшой перерыв на завтрак. Пожилым монахам не обязательно ходить на общие службы, они могут у себя в комнате заниматься медитацией. И только что поступившие монахи посещают службы не всегда, им сначала нужно научиться правильно выполнять все ритуалы и медитацию. Но подъем, завтрак – это время для всех одинаково.
У нас есть большой гонг, в который бьют с утра, что означает подъем. Следующий удар гонга – завтрак. Пожилые и самые молодые монахи приходят сами за своим чаем, а остальным чай относится в монастырь. С 8 утра до 5 вечера – классы, которые примерно в полдень прерываются обедом. Ужинают монахи около 6 часов вечера. После ужина опять собираются все вместе на коллективную молитву, по окончании которой начинается класс дебатов. После этого все расходятся по своим комнатам, где могут медитировать и выполнять свои ежедневные молитвенные правила до 11-12 ночи. И только тогда уже ложатся спать.
Есть несколько особых дней в году, по которым проходят очень большие молитвы. В эти дни молитвы начинаются около половины третьего ночи и длятся непрерывно до 4 часов дня. Кроме того, в монастырь часто приходят миряне и заказывают разные молитвы, за людей, которые болеют, например. Или если кто-то умирает, мы идем молиться в дом этого человека.
– Довольно суровый распорядок. А может ли монах заниматься какими-то светскими вещами – читать, смотреть телевизор, слушать музыку?
У нас существуют и каникулы, и выходные. В такие дни обычно все занимаются бытовыми вещами: можно постирать, сходить на рынок, чтобы что-то купить. Или развлекаются: кто-то играет в разрешенные игры, кто-то смотрит кино, особенно фильмы о Тибете и буддийской культуре, или слушает радио. Ведь знать новости мира тоже полезно.
– У тибетских монахов есть некая иерархия, как, например, у православных?
– Да, иерархия существует. Например, когда монахи только начинают свое обучение, у них, как в школе, есть классы, и с каждым классом они становятся все более и более старшими монахами. Когда они заканчивают обучение, то могут стать учителями – в зависимости от уровня своего образования – и постепенно дойти до статуса настоятеля монастыря.
– Есть какие-то особенности, отличающие тибетский буддизм от того же тайского?
– Основное отличие тибетского буддизма от остальных стран, таких, как Таиланд или Шри-Ланка, – то, что в Тибете распространен буддизм Великая колесница. Есть две колесницы учения Будды – Малая и Великая. В принципе, основной взгляд у них похож, но отличие Великой колесницы от Малой в так называемом стремлении к просветленному настрою, то есть в мотивации. Практикующие Малую колесницу стремятся достичь освобождения от сансары (т.е. прерывания цепи перевоплощений личности, состояния Будды – ред.) для своей собственной пользы. А практикующие Великую колесницу стремятся достичь состояния Будды для помощи всем живым существам.
– Известно, что Тибет во времена своей независимости был очень закрытым для чужестранцев. Сейчас можно ли туда приехать иностранцу, например, по китайской визе?
– Одной китайской визы недостаточно, надо получить еще одну отдельную визу, чтобы въехать на территорию Тибета.
– И как примут иностранца тибетцы?
– Думаю, что очень хорошо. Мы иностранцев очень любим. Китайцы, в принципе, тоже хорошо относятся к иностранцам, но в первую очередь потому, что в Китае большой туристический бизнес, и они могут на этом заработать хорошие деньги. Однако, приезжая в Тибет, надо помнить, что вам разрешат проезжать только по определенным дорогам и посещать только определенные места. Так как политическая ситуация в этом регионе очень нестабильна, иностранцам не разрешают ездить куда угодно. Например, нельзя посещать тибетские монастыри, которые были разрушены в годы "культурной революции". В общем, нельзя посещать те места, которым больше всего от китайцев досталось, где люди пострадали. Можно видеть только то, что предназначено для показа туристам. Туда, где могут возникнуть какие-либо политические дискуссии, иностранцам нельзя ездить никогда.
– В России буддизм является одной из основных религий, но буддисты не очень многочисленны и проживают довольно компактно. Скажем, в Средней полосе России их очень мало. Планируете ли вы каким-либо образом воспитывать новое поколение верующих?
– Мы не занимается ни миссионерской деятельностью, ни проповедничеством буддизма, и об обращении людей в свою веру мы ни в коей мере не думаем. Мы убеждены, что на каждой земле должно быть распространено исконное вероисповедание, и вообще, какой веры придерживаться, должен решать сам человек. Сейчас мы приехали в Россию просто для того, чтобы показать вам нашу уникальную культуру, которую сейчас стараются всячески подавить. Приехали для того, чтобы попытаться ее сохранить, чтобы не дать ей угаснуть. Мы показываем ее всем людям настолько, насколько можем.
– В 80-90 годы в России стало большое количество православных, но некоторые принимали веру лишь следуя своего рода моде. Буддизм из такой моды, по крайней мере, в среде интеллигенции, не выходил никогда. А может быть, неважно, как человек пришел в ту или иную религию, главное ведь – пришел?
– Кто бы ни практиковал буддизм, сама по себе религия остается одной и той же. Различие существует именно в уме. Если человек практикует искренно, если он действительно хочет чего-то достичь с помощью этой религии, если он верит искренно, то ему будет от этого очень большая польза. А если он делает что-то просто потому, что это модно, то особой пользы ему от этого не будет. Шакъямуни (Будда – ред.), когда он давал свое учение, часто говорил: не принимайте мое учение на веру, проверьте его сначала тщательно. И только если вы убедитесь, что оно приносит вам пользу, тогда практикуйте его.
– Пожалуй, это сильно отличает буддизм от других конфессий, недаром его называют самой "научной" религией в мире. И все-таки, без пророчеств, наверное, ни одно вероучение не обходится. Каковы они в буддизме? Касаются ли они судеб всего мира? А может быть даже конкретных стран, например, России?
– В буддизме существуют пророчества, они достаточно часто встречаются, но чтобы что-то касалось России я не слышал. И о будущем всего мира тоже особо ничего не сказано. Пророчества обычно связаны с конкретными ламами, с конкретными личностями. В общем, они не настолько масштабны.
– Давайте поговорим о конкретной личности, о Далай-ламе. Трудно ли тем, кто живет сейчас в Тибете, получать какую-то информацию от него?
– Осуществлять какие-то связи с ним очень трудно. Хотя у монахов, у всех людей, кто сейчас живет в Тибете очень сильная, колоссальная вера в Далай-ламу. Они очень сильно хотят с ним встретиться, но китайцы практически не разрешают упоминать о нем. В Хасе и в ближайших регионах даже дома хранить фотографию Далай-ламы нельзя. Я жил полтора месяца в монастыре Гюне, где не осталось ни одной фотографии Далай-ламы, да и в остальных монастырях их тоже нет. Раньше, говорят, можно было держать изображения Далай-ламы дома, а потом китайцы запретили, поэтому фотографии прячутся где-то очень глубоко, чтобы их никто не заметил. Потому что если китайцы узнают, что дома хранится такое фото, человек может лишиться работы и вообще будут большие неприятности.
– Как вы считаете, почему это происходит?
Несмотря на то, что в Китае очень много буддистов, практикующих свою религию, китайское правительство считает, что практиковать религию – яд. И это понятно. Ведь религиозный человек очень часто какие-то действия может совершать, а какие-то действия – не может. Не может убивать, не может обманывать, но китайское правительство считает, что если человек не совершает определенных вещей, то это мешает прогрессу.
– Буддисты России очень хотят, чтобы Далай-лама приехал к нам. Насколько это реально? И что нужно сделать для этого?
– Можно слать письма российскому правительству, чиновникам, которые за это отвечают. Надо писать о том, что российские буддисты очень хотят встретиться с Далай-ламой не из политических соображений, а из религиозных. Что хотят только получить у него учение, а оно ведь с политикой никак не связано. Если слать такие письма, то может быть получится. Если Далай-лама приедет в Россию, от этого русским да и другим народам будет только очень большая польза и никакого вреда. И буддисты хотят пригласить его сюда вовсе не для того, чтобы нарушить какие-то экономические или политические отношения России и Китая, а потому, что хотим получить у него учение.
– В православии есть понятие мучеников, пострадавших за христианскую веру, когда на нее были гонения. У мусульман также есть мученики веры – шахиды. А в буддизме?
> – Причинять себе страдания просто ради религии – не расценивается у нас как что-то хорошее и полезное. Но если принять на себя какие-то страдания, чтобы принести пользу другим, в этом случае страдание расценивается очень высоко. Учение Будды в том, что если вы не можете помогать, то хотя бы не вредите.
27 октября 2004 г.
Источник: Страна.Ru
