Кардинал д-р Кристоф Шёнборн, Архиепископ Венский
Торжественный доклад, произнесенный в Тегеранском университете имени имама Садика 19 февраля 2001 г.
I
В настоящее время в Вене, в Музее истории искусств, проходит крупная выставка шедевров из коллекции Иранского Национального музея в Тегеране. Она носит гордое название: "7000 лет персидской культуры". Мохаммад-Реза Каргар, издатель "Национальных сокровищ Ирана", пишет во вступительном слове к каталогу: "Хронологическое совпадение этой выставки с началом 2001 года –– года диалога между цивилизациями –– хороший повод для того, чтобы заложить фундамент мира и дружбы, взаимопонимания народов и диалога цивилизаций".
Замечательная выставка в Вене позволяет нам ощутить величие прошлых и нынешних культур Ирана: ведь Иран –– родина высоких творческих достижений в области искусства, других сфер культуры, политики и –– прежде всего –– религии. Поэтому для меня особая честь быть гостем вашей страны, в которой я нахожусь впервые. Это приглашение я рассматриваю как важный элемент того "диалога культур", в честь которого год 2001 (1379, по вашему летосчислению) был провозглашен ООН (по предложению ее президента, Его Превосходительства Сейеда Мохаммада Хатами) "Годом диалога культур".
"Кто хочет понять поэта, должен отправиться в его страну", –– сказал Иоганн Вольфганг Гете в "Западно-восточном диване", имея в виду Хафиза. Я хотел бы слегка изменить эти слова: "Кто хочет понять людей, должен отправиться в их страну". "Диалог культур" –– это прежде всего диалог людей, принадлежащих к разным культурам и цивилизациям. Ибо диалоги ведут не культуры, но люди. Именно люди вступают в диалог, будучи порождениями собственной культуры, но также испытывая влияния других культур. Они воспринимают другие цивилизации как богатство, но и как угрозу; чужие культуры чаруют их, но и пугают. Поэтому взаимное различие культур и цивилизаций может приводить не только к откровенному и поучительному диалогу, но и к боязливой или агрессивной конфронтации. Этим объясняется тот факт, что цивилизации непрестанно вступают между собой в столкновение ("Clash of Civilizations"), а не только в диалог.
Где же мы стоим теперь? В какой ситуации находятся наши страны, наши культуры, наши религии? Следуем ли мы курсом конфронтации или путем диалога? Я хотел бы ответить на этот вопрос не поверхностно-риторически, но вникнув в тот драматизм, с каким он фактически встает перед нами –– как вопрос, задаваемый перед лицом Бога, вопрос о Его священной воле, познавать и исполнять которую –– подлинная задача нашей жизни. Мы пытаемся угадать волю Божью –– а тем самым и счастье нашей собственной жизни –– в стремительно меняющемся мире, который все более срастается в нечто единое и в котором мы каждый день по-новому замечаем, что все более зависим друг от друга и что наше совместное бытие стало поистине судьбоносным для этого мира. Мы нуждаемся друг в друге, и нет у нас иного пути, кроме как жить вместе. Но в то же время нас сковывает долгая история, в которой было противостояние, были войны и конфликты. Не следует забывать, что многое разделяет нас и даже противопоставляет друг другу. Я приехал из страны, где немало людей испытывают страх перед исламом –– страх перед подчинением чуждому влиянию, перед потерей собственной идентичности. А вы переживаете эпоху, для которой колониализм все еще остается недавним прошлым и в которой важной задачей является забота о сохранении вашей собственной культурной и религиозной идентичности.
Поэтому неудивительно, что призыв к "диалогу культур" вызывает к себе несколько скептическое отношение –– у нас и, думаю, также у вас. И если я глубочайшим образом убежден в том, что диалог является насущной задачей нашего времени, это убеждение основано отнюдь не на релятивистской позиции, путающей диалог с неразборчивостью. Следует также со всей серьезностью отнестись к опасениям и озабоченности многих людей среди нас (и среди вас), которые считают путь диалога опасной ловушкой.
Диалог –– это не отказ от собственной позиции, но путь к взаимопониманию, а значит, непрестанные усилия, имеющие целью избежать непонимания, которое столь часто было и остается первопричиной конфликтов и даже войн.
Я обращаюсь к вам как христианин, как теолог, много лет преподававший теологию в университете; как католический епископ большого европейского города (правда, в сравнении с Тегераном совсем не большого); как кардинал Римской Церкви. Я обращаюсь к вам как австриец (за чьими плечами стоит все то, чтó означают для нашей страны взаимоотношения с исламом), который любит свою родину и в то же время является убежденным европейцем. Я обращаюсь к вам как человек, испытывающий глубочайшее уважение ко всем людям веры. И я обращаюсь к вам с кардинальными вопросами в душе: как удается вам соединять религию и современную цивилизацию? Как удается вам оставаться верующими людьми в этом стремительно глобализирующемся мире? Как видит эту ситуацию ваше молодое поколение? Как переживает ваша молодежь взаимоотношение традиции и техники, научного и религиозного миров? Как оберегаете вы ваши семьи от разрушительных влияний, не отгораживаясь от современности? Вот те вопросы, которые я хотел бы задать вам, ибо они волнуют также многих из нас.
Я знаю: чтобы получить ответ на эти вопросы, нужно иметь время для "жизненного диалога", который осуществим лишь в долгом и терпеливом совместном бытии. Только на основе такого "жизненного диалога" может быть по-настоящему плодотворным диалог идей и теорий, философский, богословский, религиозный диалог. Сегодня –– по крайней мере, у нас –– людей больше всего влекут к религии именно жизненные вопросы: как ты справляешься с жизнью? Как удается тебе в это лихорадочное время быть внутренне цельным, радостным человеком? Как ты преодолеваешь страдание? Как относишься к смерти? Как переживаешь присутствие Бога в твоей жизни, Его милосердие и заботу о тебе? Именно эти вопросы волнуют людей –– вопросы жизни. Люди хотят не столько слышать учения об этом, сколько видеть тех, чей жизненный пример убеждает и заставляет верить. Людям нужны знаки и образцы, и, как свидетельствует пример матери Терезы из Калькутты, они оказывают свое воздействие поверх всех языковых, культурных и даже религиозных границ, объединяя людей. Это и есть персонифицированный "жизненный диалог". Благодаря этому для множества людей такие примеры становятся великими знамениями надежды.
II
Достигнут ли наши культуры, религии, регионы того, чего удалось добиться отдельным великим людям? Возможно ли такое сосуществование Востока и Запада, Европы и Азии, современной цивилизации и великих традиций, ислама и христианства (я называю лишь некоторые из полюсов напряженности), которое позволило бы избежать "Clash of Civilizations", взаимных унижений и даже преследований –– в отличие от того, как это всегда происходило в нашей прежней, да и в нынешней истории?
Кое-что позволяет мне надеяться на это. Что именно –– это я попытаюсь кратко обрисовать ниже.
Позвольте мне без обиняков начать с главной проблемы: обе наши религии, христианство и ислам, понимают себя как универсальные и миссионерские религии: они предназначают себя не для какого-то одного народа или одной страны, а для всех людей всех национальностей. От своих основателей –– точнее, от вверенного им Откровения –– они унаследовали задачу нести свет этого божественного Откровения всем людям –– как весть и путь спасения и жизни. Поэтому наши религии изначально были миссионерскими и фактически остаются таковыми доныне. Это качество неотъемлемо присуще идентичности нашей веры.
Высшая задача, которую Иисус Христос после воскресения из мертвых доверил своим последователям на все времена, вплоть до Своего второго пришествия, –– эта задача, согласно нашей вере, такова: "Дана Мне всякая власть на небе и на земле: итак, идите, научите все народы, крестя их во имя Отца и Сына и Святого Духа, уча их соблюдать все то, что Я повелел вам" (Мф 28:18-20).
Покорствуя этому повелению, христиане стремятся донести Евангелие до всех людей. Но ислам тоже понимает себя как окончательное, завершающее Откровение Бога, предназначенное для всех и призванное привести всех на путь изначального и подлинного богопочитания.
Совместимы ли вообще подобные притязания на истину с готовностью к диалогу? Не являются ли они скорее первопричиной множества конфликтов, вплоть до религиозных войн? Сегодня на Западе широко распространена точка зрения, согласно которой "диалог культур" возможен лишь при условии, что религии откажутся от своих притязаний на истину и от миссионерства. Такая точка зрения подчас опирается на тот философский постулат, что истина в своей основе непостижима: мы лишь приближаемся к ней, не достигая последней достоверности. По-настоящему достоверно лишь одно: никакой объективной истины нет.
Поэтому, когда папа Иоанн Павел II в своем послании "Fides et ratio" ("Вера и разум") высказал убежденность в том, что вера и разум могут прийти к согласию и что вера в Откровение Божие отнюдь не принуждает разум к молчанию, но служит ему опорой и поддержкой, это заявление было встречено с большим вниманием.
Большое внимание вызвало также состоявшееся в июле 2000 года впечатляющее выступление президента Хатами, посвященное религиозным проблемам, в Веймаре –– родном городе Гете. Президент высказал убежденность в том, что "диалог культур" совместим с признанием объективной истины и ее познаваемости. Про его словам, диалог –– это путь приближения к истине: "Диалог цивилизаций и культур есть понятие, которое рождается в непрестанных усилиях приблизиться к истине и достигнуть взаимопонимания" 1.
Но когда истина утверждается как уже данная в откровении, в отношении религий откровения вновь и вновь высказывается одно и то же подозрение: так, значит, "диалог культур" в конечном счете должен привести к тому, чтобы другие убедились в истинности откровения, обратились к нему и приняли его? Такое подозрение непрестанно высказывается в ходе контактов между христианскими объединениями и церквами; оно тяготеет и над проектом межрелигиозного диалога. Совместимы ли между собой миссионерская задача и готовность к диалогу? Как вписывается проект "диалога культур" в контекст религий откровения, с их притязаниями на истину?
Я сознаю, что ставлю трудный и сложный вопрос. Однако мне кажется непростительной беспечностью уклоняться от него, пусть даже в рамках этого доклада на него нельзя ответить удовлетворительным образом. Но обозначим хотя бы суть проблемы.
Если я правильно понимаю, нас, христиан и мусульман, объединяет (и одновременно разделяет) убежденность в том, что Бог дал нам свое окончательное Откровение. Но, твердо держась этого убеждения, мы также сознаем, что, как сказал апостол Павел, "отчасти знаем и отчасти пророчествуем"; что мы теперь, в этой земной жизни, "видим как бы сквозь тусклое стекло, гадательно" (1 Кор 13:9,12). Мы воспринимаем божественное Откровение в нашей исторической, пространственно-временной ограниченности, которой часто не осознаем и которая заводит нас в тупик взаимного непонимания, сплошь и рядом оказываясь первопричиной конфликтов. Но в то же время эта историческая обусловленность оборачивается счастливым шансом воплотить дарованное нам Откровение и его заповеди в конкретную жизнь, в культурные формы и политические институты. История наших стран свидетельствует о творческом, культурообразующем потенциале религий.
Без такой "инкультурации" религия остается абстрактной и далекой от жизни. Однако "инкультурация" религии неизменно требует, чтобы религиозное ядро, живая сердцевина религии не затемнялась и тем более не искажалась теми культурными, политическими, экономическими условиями, в которых существует религия. Поэтому реформаторский элемент непременно сопровождает конкретную историю наших религиозных сообществ.
Великий папа Иоанн XXIII, неожиданно ставший главой Католической Церкви в глубокой старости –– в возрасте 78 лет, столь же неожиданно для многих созвал в Риме "вселенский собор" –– II Ватиканский собор, который во многих отношениях можно рассматривать как революцию в Католической Церкви. Главная идея папы состояла в том, чтобы в изменившихся общественных условиях выразить неизменную истину веры по-новому, сделать ее более понятной для людей сегодняшнего дня. "Дело в том, –– сказал папа на открытии Собора, –– что существо издревле доверенного нам сокровища веры –– это одно, а способ, каким оно излагается, –– другое". Он выступал против "пророков несчастья", видевших только темные стороны нашей современности, и призывал больше доверять традиционной вере, "осмысляя и проясняя" эту веру и ее письменные источники "в свете исследовательских методов и с помощью языка современного мышления".
В действительности не так легко провести различение между неизменной истиной и ее исторически изменчивым внешним обликом. Такое различение требует напряженного поиска, готовности слушать другого, вступать в диалог, меняться. В то же время для него нужна твердость и доверие к неизменно действительному существу веры, а значит, мудрость, позволяющая отличать существенное от изменчивого. Именно в этом процессе различения "диалог культур" может немало помочь нам, ибо дает возможность научиться друг от друга, каков же правильный подход к этим извечным человеческим проблемам.
III
Таким образом, в третьей и последней части моего доклада я обозначу те две области, в которых "диалог культур" может и должен оправдать себя.
1. Наши религиозные сообщества имеют вполне определенное историческое начало, путь даже в вечности Бога они пребывали всегда. К самым насущным задачам диалога принадлежит вопрошание о конкретных путях "инкультурации" религии: как проходило распространение христианства и ислама? Как свершилось их "воплощение" в социальных и политических формах? Как складывались взаимоотношения между религиозной и политической властью? Какие инокультурные влияния воздействовали на эти процессы? Приведем лишь некоторые примеры. В этом году армяне празднуют 1700-летие христианизации Армении. На всем протяжении долгой и бурной истории этого маленького, но достойного восхищения народа связь армянской идентичности с христианской религией оставалась неколебимой. Иной была судьба "Апостольской Церкви Востока" 2, которую точнее можно назвать персидской церковью. Она пережила "мощный подъем, несмотря на жесточайшие гонения со стороны представителей официальной государственной религии маздаизма, и на протяжении столетий получила распространение в Китае, Тибете, Индии. Без всякого преувеличения ее можно назвать церковью мучеников, миссионеров и мистиков. Но после долгого периода непрестанного расширения этой церкви и обращения многочисленных племен, среди которых были также монгольские и арабские народности, наступила эпоха торжества ислама и медленного, но неудержимого заката христианства" 3.
В наше лихорадочно-торопливое время, грозящее нам утратой памяти, важным элементом "диалога культур" остается сохранение memoria и осознание нашей исторической взаимосвязанности, что позволит нам также лучше понять настоящее. Свою первую диссертацию я посвятил иерусалимскому патриарху Софронию, который в 638 году –– 16 году хиджры –– сдал город Иерусалим халифу Омару. Я и сейчас испытываю глубокий интерес к исследованию этого всемирно-исторического, вплоть до настоящего времени значимого момента 4.
Труднее, однако, не просто заниматься исследованием истории, но различить, что в этой истории было благом, а что –– злом. В чем существо религии как заповеди Божьей оказалось забытым или даже преданным? Вынести справедливое суждение об истории чрезвычайно трудно, и тем важнее со всей честностью и открытостью подходить к истории, к ее светлым и темным сторонам. В прошлом году папа Иоанн Павел II, оглядываясь на историю христианства, задал вопрос: "В чем мы отступили от воли Божьей, в чем оказались неверны Богу?". Папа призвал к "очищению памяти", без которого мы, по его словам, не сможем с легким сердцем идти в будущее. Иисус Христос сказал: "Истина сделает вас свободными" (Ин 8:32). Мы не должны страшиться истины, которую таит в себе история: ведь Бог правдив, но милостив. Страшить нас должна только ложь.
2. Сегодня в "диалоге культур" все чаще выходят на первый план нравственные вопросы. В глобализованном мире проблемы и задачи тоже принимают глобальный характер: научно-технические знания и возможности взывают к своему осмыслению во всемирном масштабе. Мы можем сегодня гораздо больше того, на что имеем право. Наши технические возможности растут быстрее, чем нравственная способность правильно ими распорядиться. Владение атомной энергией, генные технологии требуют высокой моральной ответственности; но именно здесь крупные экономические интересы играют слишком значительную роль. Загрязнение окружающей среды угрожает всем людям планеты: ни один человек, ни одна страна сегодня не пребывают в изоляции от других. Идти дальше мы можем только вместе. Для этого, как мне кажется, прежде всего необходимы две вещи: воспитание личной совести и связанное с ним утверждение принципа ответственности.
Общее достояние наших религий заключается в том, что закон Божий вписан в сердца людей. Человек не только научается этому закону "извне", но и познает его "изнутри". Это прекрасно сформулировал II Ватиканский собор: "В глубине своей совести человек открывает закон, который он не сам себе дал, но которому он должен повиноваться и голос которого, всегда призывающий его любить и делать добро, а зла избегать, отзывается, когда нужно, в сердце его: делай это, а того избегай! Ибо человек имеет в сердце своем Богом написанный закон, в повиновении которому заключается все его достоинство и согласно которому он будет судим" 5.
Чем сложнее становится наш мир и чем выше нравственные императивы, тем важнее иметь чуткую совесть и уметь слышать ее голос. В современной западной философии, а также в расхожем понимании совесть часто рассматривается как чисто субъективный и всецело личный момент. Тогда она легко превращается в прикрытие индивидуализма, который сам себя возводит в ранг нормы. Между тем в действительности совесть, согласно определению II Ватиканского собора, есть "самое тайное и святое святых человека, где он пребывает наедине с Богом, Чей голос звучит в глубине его души" 6. Но этот звучащий в глубине сердца голос призывает к тому, что истинно и значимо для всех людей. Когда совесть укоряет меня за то, что я солгал ближнему или обманул его, я всегда сознаю: пусть он –– другой, но, если его совесть не сделалась глухой, он тоже слышит в сердце глас Божий: не лги! Горе тому народу, той стране, где голос совести заглушен. Национал-социализм и коммунизм явили нам, какие разрушительные для человека последствия влекут за собой безбожные идеологии, с их попытками заглушить в человеческих сердцах голос Бога. Сегодня нам грозит опасность глобальной цивилизации, в которой царит убеждение, будто на основе чисто материальных и технических ценностей возможно "обеспечить благо людей, исключив Бога, Который есть высшая ценность" 7.
Наша стремительно меняющаяся эпоха особенно нуждается в "совестливых" людях, готовых брать на себя и нести ответственность. Крупный еврейский философ Ханс Йонас считает, что в наше время мощных технологий ведущим принципом этики должен быть "принцип ответственности" 8. В диалоге цивилизаций тоже идет речь о том, чтобы совместно принять на себя ответственность за наши сегодняшние познания и возможности. Помимо необходимости прислушиваться к голосу совести, эта задача требует также умения разбираться в существе дела: поступать "согласно положению дел", всякий раз сообразуясь с требованиями определенной предметной области. Коммунизм пытался поставить идеологию на место компетентности, и результаты такой попытки были катастрофическими. Медицина, экономика, политика имеют собственные законы, которые необходимо соблюдать и которые сохраняют свою значимость поверх всех культурных и религиозных границ; но все они имеют общее основание в божественном порядке. Если медицина, экономика, политика забывают о своей укорененности в божественном миропорядке или пренебрегают ею, они быстро становятся враждебными человеку, разрушительными для него.
Именно в этом, последнем пункте я усматриваю особый шанс для "диалога культур". Разве в странах Запада медицина не дошла до предельных технологических высот, в то время как в других регионах мира невозможно обеспечить даже минимально необходимое медицинское обслуживание? Разве экономика не дошла до предельного уровня развития, все более взывая к справедливому равенству и к совместному управлению экономическими богатствами, вместо монополизации экономической власти в руках немногих? Эти требования времени обращены ко всем нам и требуют общего ответа. Как сказал президент ООН Хатами, выступая в 1999 году в ЮНЕСКО, мы должны "перейти от фазы негативной терпимости к фазе взаимопомощи… Нужно не только терпимо относиться к другим людям, но сотрудничать с ними".
Позвольте мне в заключение сказать несколько слов об особой категории людей, которым принадлежит будущее, –– о молодежи. Какой пример сможем подать молодежи мы, взрослые люди –– религиозные лидеры, политики, воспитатели? Если мы не сумеем ответить на требования нашей эпохи в честном и открытом диалоге, существует опасность, что молодые люди, исполнившись скепсиса и разочарованности, отвернутся от религии, как это имело место в Европе после трагедии бесконечных религиозных войн. Европейский атеизм, принесший столько бедствий миру, тоже явился следствием борьбы за власть между различными религиозными партиями. Только религиозное обновление, истоками которого служат молитва, мистика, действенная любовь к ближнему, только достойные доверия свидетельства и примеры способны вновь привести молодое поколение к религии. Мы все должны осознать, что нам предстоит дать отчет перед Богом обо всем, что мы сделали или отказались сделать. Да поможет нам всемогущий и милосердный Бог, чтобы мы, следуя великим примерам, сумели реализовать нашу веру как служение и преданность Богу и людям, как ту божественную любовь, которая простирается на всех людей: реализовать так, как сделали это аль-Халладж 9, Руми 10, мать Тереза. Тогда и мы будем верны той миссии, которая –– хотя и различным образом –– была вверена нам Богом по отношению к людям.
1 Khatami S.M. Religiosität und Modernität, Heidelberg 2001, 12 f. [вернуться]
2 См. Baum W. ––Winkler D.W. Die Apostolische Kirche des Ostens. Geschichte der sogenannten Nestorianer, Klagenfurt 2000. [вернуться]
3 Bunge G. Einleitung zu: Rabban Jansep Hazzaya, Briefe über das geistliche Leben und verwandte Schriften. Ostsyrische Mystik des 8. Jh., Trier 1982, 1 f. [вернуться]
4 См. мою книгу: Sophrone de Jérusalem. Vie monastique et confession dogmatique, Paris 1972. [вернуться]
5 Пастырская конституция "Радость и надежда" о Церкви в современном мире: Gaudium et spes, art. 16. [вернуться]
6 Ibid. [вернуться]
7 Иоанн Павел II. Послание ко Всемирному дню мира, 2001. [вернуться]
8 Jonas H. Das Prinzip Verantwortung. Versuch einer Ethik für die technologische Zivilisation, Frankfurt am Mein, 1979. [вернуться]
9 См.: Schimmel Annemarie. Al-Halladsch –– "O Leute, rettet mich vor Gott". Texte islamischer Mystik, Freiburg/Br. 1985. [вернуться]
10 Schimmel Annemarie. Rumi. Ich bin Wind und du bist Feuer. Leben und Werk des groβen Mystikers, München 1978. [вернуться]
Русский перевод опубликован в журнале "Новая Европа" (№15, 2002).
