Или – или

Грешим в тиши, чтоб каяться прилюдно.
Псалмы поём, а доброе убили.
Не отличаем небыли от были.
Однажды вспыхнув, тлеем беспробудно.

Но Суд небесный облапошить трудно.
И как тут ни чихай от звёздной пыли,
Он каждому назначит: или – или, -
Играть с огнём или ходить на судно.

Написан страх на мордах и на лицах,
И смертны все: и примы и пантеры –
Они в родстве не очень-то далёком...

Плотину прорывает ненароком -
И женщина, презревшая манеры,
И впрямь неотличима от волчицы.

Не надо нравиться чужим,
Быть, как они, розовощёким.
Их тянет к идолам иным.
Иные манят их пророки.

Не надо мерить меркой льва
Двуногих заячьей породы
И тратить попусту слова,
Минуты, месяцы и годы.

Не надо вслушиваться в речь,
Когда в ней слишком мало пауз.
Внимающих – легко увлечь.
Вникающий – мотает на ус.

Не надо сравнивать бои
Или примеривать потери.
Не надо нравиться!
Свои
И без того откроют двери.

Как одному согреться без другого?
Двоим теплей: они полны заботы.
Одной трудяге не наполнить соты.
С другими в связке тяжелеет слово.

Добро творящий уязвимей злого.
Земля сыра от пролитого пота
И горьких слёз. Нас унижает кто-то,
А утешенья нету никакого.

Лишь мёртвые избавлены от страха,
От угнетенья, зависти и злости.
Чья ж колыбель и место на погосте

Пусты ещё, – кого дождёмся в гости, -
Блаженней тех, кто вопиeт из праха.
Умолкнет птица. Защебечет птаха.

При каждой удаче мерещится нож,
   нацеленный в спину.
Скулящие – не прекращают скулёж,
   попав на вершину.

И царственный лик обратив невпопад
   к стоящему рядом,
врасплох застаём незашторенный взгляд,
   подёрнутый ядом.

Угрюм фараон: подозрения ткут
   слепую обиду...
И снится кошмарное: будто кладут
   не в ту пирамиду.

На что уходит жизнь?
На верность мифу.
На подражанье вечное Сизифу.
На шарканье.
На бурное безделье.
На вход
И долгий выход из похмелья.

На что уходит жизнь?
На многоточья.
Запальчивые сны
И писем клочья.
На Музы шамканье
В осеннее ненастье.
На смену вывесок
И перемену масти.

На что уходит жизнь?
На песнопенья.
Печальных истин
Новое прочтенье.
На взращиванье лености
И лести.
На годы врозь
Вслед за годами вместе.

На что уходит жизнь?
На зуд и жженье.
На расширенье круга
И суженье.
На поиски светил
Или Светила.
На то, что будет,
Потому что было.

Тайна

Не ведаем, гремящие ключами
Сердец, приотворённых сгоряча,
Какие дни, оставшись за плечами,
Навеют драгоценную печаль.

Такая вот гуляющая в роще
Громоздкая частица бытия,
Постичь пытаюсь, действуя на ощупь,
Каким задуман кажущийся я?

Диалектика

Если будешь меньше думать,
Значит, будешь меньше думать
Вечерами. Меньше думать.
Меньше чаю выдувать.
Сэкономленного чаю
Хватит ровно на неделю.
Только надо меньше думать.
Думать меньше.
Больше спать.

Больше спать
И высыпаться.
С ранней Музою общаться.
Больше думать о минутах,
Меньше печься о часах.
Мысли хлынут о приятном,
Об успехе вероятном,
О заманчивых полётах
В оперенье щегольском.

Только надо меньше думать.
Меньше думать. Меньше думать.
Меньше думать.
Меньше
Думать.
Меньше думать
О плохом.

Вариация

На свете счастье есть.
   Оно живёт в неволе.
Теснимые толпой
   слепых поводырей,
Заполучить и мы
   желаем нашу долю.
А после слёзы льём
   над долею своей.

Счастливый – окрылён,
   но волен он едва ли.
Чем сумрачней ночлег,
   тем лучезарней сон.
И только бы часы
   так громко не стучали,
Когда стучат сердца
   так громко в унисон.

Нам знаки подаёт
   блудливая удача,
Заваривает хмель
   коварная весна...
И мы из года в год,
   из года в год – незрячи,
Пока не упадёт
   хмельная пелена.

Читая Адамовича ("Одиночество и свобода")

Хорошо бы и нам удержаться в седле,
хорошо бы
не сморкаться в судьбу,
не пенять на воинственный век,
не лелеять свою
и чужой не донашивать злобы,
чтобы, если когда-то
начнёт плодоносить побег,

кто б ни рылся в былом,
чья бы воля чего ни искала б,
в сочинениях наших
найти не пришлось никому
"ни притворства, ни позы,
ни лжи, ни кокетства, ни жалоб", -
как писалось о Блоке
в Париже,
полвека тому.

Балерине Ульяне Лопаткиной

Когда повсюду правит князь
И оттого на сердце слякоть,
Какое чудо – не стыдясь,
От жеста вашего заплакать;

Ухмылкой чьей-то пренебречь
И хлопать крыльями по-птичьи,
И... только б не увязла речь
В напыщенном косноязычье...

Хотя и выдержанный слог
Свою исчерпывает меру,
Когда взволнованный прыжок
Дышать препятствует партеру;

Самовластительная страсть
Так живо царствует на сцене,
Что, кажется, готов упасть
Любой пред вами на колени...

Вы – укротительница грёз,
И королева пируэта,
И – не скрывающая слёз
В лучах безжалостного света -

Ошеломительный Вопрос,
Загадка Божья без ответа.

Печалью, бессмертной печалью
Родимая дышит страна.
ФЁДОР СОЛОГУБ

Мы всё те же: пасуем позорно
Перед злобой, довлеющей дневи...
Где же те пресловутые зёрна,
Что вовсю отделялись от плевел?

Неуживчивы. Но не враги же
Своему горемычному дому!
И, шасси выпуская в Париже,
Не торопимся жить по-другому...

Ворошим незабвенные свары;
Выделяемся видом угрюмым
Там, где веселы даже кошмары,
Где и голуби дышат парфюмом,

Где слеза одинокая чья-то -
Не примета заплаканной жизни,
Где невесело только зачатым
В неулыбчивой нашей Отчизне.

Оторопь

Счастливых не исполнены эмоций,
Мы хлещем горечь и глотаем дым.
А счастье – это то, чего хотим,
За вычетом того, что нам даётся.

Озёра наши съёжились в болотца.
Кому, какой Отчизне посвятим
Души порывы? Нынче их таим.
А там увязнем в патоке негоций;

Негромкие забудем имена.
И, поминая праздники былые,
Мы скажем после третьей: быть России!
А после пятой скажем: ей хана.

Мы все – пророки. А слова простые
Всё тяжелее извлекать со дна.

Исполнение желаний

Лобызаем стекло иконное;
Негодуем: закон в ходу ли?..
Но сбывается потаённое,
А не ставшее на ходули.

Наяву ли, во сне, в прострации,
На каком-нибудь Иссык-Куле
Рассекретятся декорации,
Прожужжат именные пули.

Сколько б слово твоё ни весило,
А потянет оно немало...
Потому и глядим невесело,
Как бы весело ни бывало.

И, почтительно безголосые,
Голосистому вторим мэтру;
И знамёна свои курносые
Привыкаем держать по ветру;

И, смущаемы тенью Каина,
Марком лечимся и Матфеем.
Либо мечемся неприкаянно
Между морфием и Морфеем.

Шуршит октябрь шагреневой листвой.
Пригретые лучом подслеповатым,
Деревья дремлют... Хочется домой,
Когда глотнёшь холодного заката.

Уже и мысли непременно в тон
Последним дням империи пахучей.
И не унять ни каркающих крон,
Ни к горлу подступающих созвучий.