Накануне вечером Рим выглядел так, будто сборная Польши в финале все же уступила итальянцам. Пожалуй, только прицепленные к красно-белым полотнищам траурные ленты сбивали эту иллюзию. Ручейки молодых людей с национальными флагами в руках и рюкзаками за спиной стекались в более плотные колонны и размеренно двигались в сторону Ватикана. Там, у моста Витторио Иммануила, они уже образовывали очень большую группу. Ждали утра. А в городе люди гуляли, обнимались, фотографировались на фоне руин, пили пиво, оживленно болтали. Что-то среднее между организованной группой поклонников и сосредоточенными туристами, со знанием дела осваивающими достопримечательности. Все почти как обычно. В Трастевере, молодежном квартале Рима, открыты клубы, играет музыка. Разве что торговцы сувенирами на Фори Империали добавили к своим обязательным коллекциям пластиковых колизеев и бюстов Октавиана Августа открытки с умершим Папой, пока еще не отлитым в пластике.
В поляках национальное чувство уверенно победило. Все-таки это их Папа, и его похороны в Риме прошли в духе польского патриотизма. Трехмиллионный город ждал два миллиона польских паломников. Сколько их приехало в итоге, никто не знает, но было хорошо видно, что в пятницу в траурной толпе они составляли заметно больше половины. Власти Рима и Ватикана заранее перепугались. "Они нас обманули,—делится Магда, студентка из Варшавы; она приехала в Рим в четверг, накануне похорон.—Говорили, что мы не сможем проехать в Рим. А мы смогли, вообще никаких проблем". Магда с подругой остались ночевать в церкви Св. Альфонса недалеко от Санта Мария Мадджиоре. Вообще-то церкви закрывают на ночь, и люди лежат в спальниках снаружи на ступеньках, но церковь Св. Альфонса—польский приход, и у них тут свои правила. В церкви человек 50. На вопрос, кто это, Магда так просто и говорит: "Поколение Папы". В смысле—польская молодежь.
Как Кароль Войтыла стал модным современным Папой, внятно объяснить не может никто. Правил долго, 26 лет—это почти неприлично для Святого престола, говорят одни. Другие кивают на телевидение и открытость Папы новым веяниям—лыжам, футболу, музыке. Третьи придают большое значение тому, что Папа объездил мир. Все это правда, но еще, наверное, Папа был то ли очень умным, то ли харизматиком в некоем первоначальном смысле, как проповедники, которые стояли у истоков римской Церкви. А его консервативные взгляды на католическую доктрину остаются догмой и руководством к действию: "Я раньше сомневалась, стоит ли запрещать аборты,—объясняет Магда,—а потом поняла, как я неправа. А он—прав".
В пятницу, день похорон, в центре Рима остановили транспорт, но доступ к площади Св. Петра был по-прежнему открыт—при помощи физической силы и большом желании можно было проникнуть к самому месту церемонии. Просто на подходе к Ватикану люди упирались в стену из людей. Очевидно, что и в этом море поляков тоже было больше половины. Группа итальянцев, судя по оккупированной ими площадке, с ранней ночи дежуривших с той стороны моста, пела явно не религиозные песни, отстукивая ритм по брусчатке. Ровно в 10 утра море всколыхнулось аплодисментами, будто речь шла не о похоронах. Дело в том, объяснил индус Луис, студент богословия (он в Риме уже пять месяцев), что скорбь и грусть нельзя отделить от радости, переполнившей сердца пришедших. Радости, что гармония мира восторжествовала: земные страдания Иоанна Павла II кончились, и он взирает на людей с небес. По крайней мере те, кто приехал в Рим, к пятнице уже считали Кароля Войтылу не ушедшим Папой, а своим новым святым.
Септический шок, коллапс сердечно-сосудистой системы, воспаление урогенитального тракта. Иоанн Павел II умирал с болью. Его страдальческий, мученический уход сыграл значительную роль не только в том, что после его смерти люди действительно почувствовали облегчение и с этим облегчением пришли на похороны. Тяжелая смерть сама стала завещанием Войтылы. Понтифик в последний раз показывал своим примером, что уход из жизни нельзя доверять врачам, как это недавно постановил американский суд. Еще одно доказательство того, что он никогда не врал, говорит богослов Луис. Так и в немощи 84-летнего старика даже нерелигиозные люди видели его величие.
Пока Папу хоронили, город, хоть и стих, продолжал жить обычной жизнью. Для римлянки Габриэлы, которая по пятницам обычно стоит за прилавком в фирменном бутике, эта пятница стала обычным выходным. Она с привычной расстановкой, не отвлекаясь на похороны, изучает специи на рынке на Кампо де Фьори, которую со своей трехметровой высоты обозревает Джордано Бруно. Святая инквизиция его сожгла, а Кароль Войтыла реабилитировал.
Габриэла этого не знала, но к Папе она относится с огромным уважением: "Наверное, главное, что он сделал,—объединял людей. Я по крайней мере это чувствовала". Это общепризнанное достижение Папы. Как выразилась бы советская печать 80-х, выступая за мир, Иоанн Павел II искусно лавировал в водах международной политики, еще прочнее связывал католицизм с режимами капиталистического Запада и вводил в заблуждение международную общественность.
Международная общественность тем временем по очереди—корейцы, греки, бразильцы и пр.—преклоняла колена на траурной литургии, которую служил кардинал Йозеф Ратцингер. Примерно так представители республик и областей выходят в национальных костюмах 12 июня, в День России, на Красную площадь. Хотя ватиканская церемония явно торжественнее, и в ней участвует весь свет. Totto el Mondo, констатировали итальянские телеканалы. Традиционные похороны Папы с отточенным религиозным ритуалом и переосмысленным сценарием превратились в триумф мировой солидарности, празднование глобализации. И пятно двухсот черных пиджаков глав государств (кажется, только Россия прислала второе лицо, а Китай не прислал никого) подтверждало историческое значение момента.
Оставаясь крайним консерватором в отношении христианской доктрины, Иоанн Павел II настойчиво замирял католицизм с остальными мировыми религиями. И поэтому стал гражданином мира, каких на свете больше нет—уверен звезда польской кинорежиссуры Кшиштоф Занусси, хорошо знавший понтифика. Его непреклонность в вопросах деторождения и гомосексуализма—это мелочь. Важнее, что он извинился перед евреями и признал, что "на свете есть не только христиане". По крайней мере это было важно Иоанну Павлу II: римского раввина, который когда-то пригласил его в синагогу, он отдельно упомянул в своем завещании. И теперь весь мир приехал к нему на похороны. А через несколько дней будет, затаив дыхание, следить, как идет конклав.
Падение коммунизма варшавянка Магда помнит плохо—она родилась в 1979 г., когда Папа приехал с историческим визитом в Краков. Занусси был в числе тех, кто его встречал, и помнит, как он сказал: "Не бойтесь",—подписав приговор режиму Ярузельского. И люди, со слов Занусси, поверили, что они "могут сами". И стало понятно, что режим рухнет, еще не ясно когда, но рухнет обязательно. Что-то такое можно было ощутить в Киеве в конце ноября 2004 г. "Не бойтесь,—повторяет Магда,—ведь именно эти слова он произнес в минуту своей кончины".
Из тех, кто приехал в Рим в минувшую пятницу, борьбу Кароля Войтылы с коммунизмом помнят не только поляки. Испанцы могут помнить, как он инициировал канонизацию монахов, погибших во время гражданской войны в Испании. Многих это задело—ведь тогда каждый порядочный испанец был коммунистом. В Латинской Америке он боролся с "теологией освобождения", когда Церковь открыто поддерживала компартии. Британец Джон, 47-летний судья из Манчестера, помнит, что происходило в Польше 80-х—он тогда служил в армии на территории ФРГ: роль Войтылы была огромной. Джон не католик, и в Италию приехал в отпуск с женой. Похороны он смотрел на большем экране на поляне Циркус Максимус. Но сегодня дело не в коммунизме, говорит Джон, а в том, что эта неделя в Риме получилась какая-то очень светлая, будто это не похороны, а праздник, и это одновременно трогательно и хорошо. Тихий, спокойный, даже счастливый Рим—нам всем есть, чем гордиться. Джон подливает в бокал белого вина. Похороны уже закончились.
Похороны закончились, как начались, под аплодисменты сотен тысяч паломников. Скромный деревянный гроб с телом Кароля Войтылы понесли к месту упокоения. Толпа потянулась в пустой Рим, на ходу доставая из рюкзаков заготовленные сэндвичи. Люди шли и ели. Лидеры государств растянулись кортежем по улице Витторио Иммануила и Виа дель Корсо, приветствуя проходящую толпу. Потом пустили транспорт, и открылись магазины. Рюкзаки с прикрученными к ним спальными мешками, отличительный знак траурной недели, куда-то делись. Как будто все успели переодеться, хотя на это явно ни у кого бы не хватило времени.
А еще через час, примерно к четырем пополудни, люди достали путеводители, и руки у них уже были заняты фирменными бумажными пакетами из магазинов модного ширпотреба. А в уличных кафе не осталось свободных столиков. Рим стал привычным туристским Римом, еще, наверное, не успев осмыслить, кого мир потерял и что приобрел за прошедшую траурную неделю.
Источник: Русский Newsweek
