Каждой конфессии по государству?

Всероссийский кризис идентичности продолжается, о чем свидетельствует появление статьи С. Градировского и С. Переслегина "Русский Ватикан". Авторы претендуют на проектную концептуальность. Что же это за концепция, чьей, так сказать, "идентичности"?

Но прежде чем ответить на этот вопрос – о первом впечатлении от текста, от его духа или, правильнее сказать, бездушия. Это попытка предложить модель модернизации РПЦ вроде бы внешними людьми и "как бы" русскими. Отстраниться от проблемы – дело благое и часто интеллектуально плодотворное. Или представить одно как другое – мысленно, конечно. Например, на подобной методе вырос психоанализ, родоначальник которого представил мать как предмет сексуального желания сына.

Итак, поговорим, отстранившись, как предлагают авторы "Русского Ватикана", о русском религиозном социальном институте (РРСИ).

Начиная с исторического экскурса, авторы склеили в одно три разных предмета. Описывая дореволюционную ситуацию, следовало бы разделить "духовное ведомство" в лице Синода и церковь, как особый религиозно-социальный институт. А то, что сделал царь Петр Первый, было (или стало) частичной секуляризацией религиозно-социального института. Очень грубо – это была попытка создать вариант русского православного англиканства (да простят меня историки церкви). И поставить его на службу государству, что, кстати, и предлагают (в очередной раз) проделать авторы обсуждаемой статьи. Однако тогда-то и был окончательно разрушен "симфонизм" государственно-церковных отношений, а то, что происходило с РРСИ в екатерининский "золотой век" напоминало генеральную репетицию советской эпохи. Поэтому, если даже, как считают авторы, "РПЦ придавала царской власти необходимую "трансцендентную легитимность", то это уже в послепетровскую эпоху напоминало "благодать по закону". А точнее говоря, обеспечивало государству идеологическую и политическую легитимность, а также и моральную управляемость масс, даже не РРСИ, а Священный Синод – бюрократический орган самой власти. Ответом на петровскую секуляризацию было, как известно, возникновение старчества, которое свидетельствовало о третьем измерении русского православия – собственно духовном, сакральном.

Но мы стараемся рассматривать социальный план и переходим к современности. "О тех гонениях, которые "власть Антихриста" обрушила на Святую церковь, написано невероятно много. Характерно, что руководство РПЦ, призывая народ и власть имущую к покаянию, ни разу не поставило вопрос о степени своей вины в случившемся, хотя любому христиански мыслящему человеку ясно, что в своих бедах, обычно, виновен он сам", – пишут два Сергея. Извините, но должен выругаться в этом месте. Это же типичный диссидентско-атеистический пассаж с подменой – поведение организации (церкви) рассматривается с точки зрения индивидуальной психологии. И все-таки, надо сказать, что "церковное руководство", которое и можно было обличить как бездействовавших виновников начала гонений, за свою вину ответило. Убедиться в этом можно, например, на подмосковном Бутовском полигоне. К тому же тема покаяния (как и роль новомученников для современного христианского сознания) мало соотносится с проблемами функционирования и развития РПЦ, именно как РРСИ.

"После революции РПЦ утратила связь с советским обществом, расслоившись на эмигрантскую, катакомбную и сергианскую церкви". Почему же утратила? Это уж слишком нейтрально и отстраненно. Связь намеренно разорвали путем провоцирования расколов, путем преследования и убийств архиереев, священников и мирян.

И вот авторы переходят к самому интересному – к современности. И пишут: "Церковь воспользовалась благоприятной конъюнктурой, чтобы вернуть себе потерянную в ходе революции и последующих событий собственность. И в этом она вполне преуспела. Хотя закон о реституции в РФ не принят, и частным лицам их владения никто возвращать, кажется, не собирается".

Это так, и не так… Что касается церковной недвижимости, то в этом деле много путаницы. Ведь многие храмы до революции были домовыми, принадлежали приходам, строились на деньги конкретных предпринимателей. А что касается реституции… Так ведь РПЦ – единственный социальный институт, обеспечивающий на протяжении всего прошлого века преемственность существования России, как страны, общества, культуры.

С другой стороны, можно понять социальный (возможно, и не современный) прагматизм современных деятелей РРСИ – они стремились воссоздать материальную инфраструктуру. Ошибка? Церковная интеллигенция, например, ратовала за возрождение на "новых" – святоотеческих – принципах религиозного образования и культуры… Но пока все закончилось неуклюжими "основами православной культуры". А слухи о финансовом благополучии… Дело тут темное, как и многое в нашей экономической жизни.

"В этих условиях церковь выдвинула концепцию новой "симфонии" с российским государством", – считают концептуалы "Русского Ватикана". Но разве есть такая концепция? "Понятно, что при возникновении этой симфонии РПЦ стала бы системообразующим элементом культуры, если не самой государственности, и надежно закрыла бы каноническое пространство страны от "чуждых влияний". По-видимому, определенные политико-идеологические дивиденды получило бы и государство". И снова надо ввести разделение на церковь, как социально-религиозный институт, а также Православие, как традицию, которая и является культурообразующей в (или для) России, как цивилизации. Контроль же за культурой со стороны социального института абсурден (по определению), хотя такие претензии всегда случаются.

"Жестко ведется борьба против любых идеологических концептов элит, альтернативных православному". А кто из российской элиты (если таковая вообще имеется в стране) идентифицировал себя с чем-то другим? Какая идеологическая доктрина за последние двадцать лет была явлена обществу? Не приятие других "русских религий" вполне нормальное явление. Но и это, насколько мне известно, не является официальной позицией РПЦ.

А вот "приватизация" же духовной традиции (что всегда оборачивается очередной идеологизацией) со стороны секулярного РРСИ – вот реальная опасность, как для веры, так и для России. И это действительно может привести к потере Россией, как цивилизационным (геокультурным) образованием, трансцендентного измерения своего исторического существования.

Вопрос о том, какая же религия определяет культурное ядро России – вопрос без ответа, по крайней мере, в социологическом плане. Возможно ли вообще социологическими способами установить конфессиональный состав населения? Разве не диковато звучит "практикующий" православный или мусульманин? Да и зачем все это? Вероятно, чтобы всех учесть и всеми управить – давняя страсть российских модернизаторов.

Нельзя не согласиться с авторами, что текущая тенденция такова, что государство российское становится "одним из", теряя свое имперское величие. "Симфония" же с одним из государственных образований современности означает свертывание "вселенского качества" церкви, а, следовательно, свидетельствует об осторожном, но самопризнании решающего поражения в вековом конфликте с католицизмом и протестантизмом. Этого ли чает священство и православный люд?!"

Однако ни о какой социальной "симфонии" говорить сегодня не приходится. И в первую очередь – по иным причинам, нежели те, о которых говорят идеологи конфессионального проектирования, написавшие "Русский Ватикан". Нынешнее секулярное государство может, конечно, вступить в договорные отношения с конфессиями. Но пресловутый "конкордат" в России… Все равно, у нас все будет как всегда строиться на человеческих, межличностных отношениях. А что касается "чаяний люда"… То вселенскость, кафоличность православия все-таки следует понимать не количественно – вширь, а качественно – вглубь. Отсюда и другая церковная организация – поместная. Как раз то, что предлагают сделать авторы статьи, т.е. скрестить католический мноцентрализм и исламский "сетевизм", уже заложено в земной организации Вселенского Православия. В этой децентрализации есть управленческая слабость, но это же дает возможность (не обязует!) выстраивать духовную вертикаль и предохраняет от корпоративного (или корпорального) духа мира сего. А именно ему следуют, как мне представляется, авторы "Русского Ватикана".

С современным государством все более или мене понятно. Ведь процессы европейской секуляризации вели к тому, что религиозное сознание все большее удалялось, отторгалось от регулирования общественных отношений и политики. Этому содействовали, как государственные мужи, так и технократы-управленцы, усвоившие принципы атеистической науки. Именно они сегодня "прогибают под себя" секулярный мир. А национальное государство на протяжении своей истории, и особенно в течение последнего столетия, превращалось в марионетку "корпоративного мира". Последнему может противостоять только такая форма политического устройства и социального управления как империя. Но их, как принято считать, не осталось. А с точки зрения монотеистического религиозного сознания современный демократический плюрализм (в форме постмодернизма) – довольно архаическая форма социального язычества.

Поскольку отношение "государство-РРСИ" разбиралось с квазигосударственной позиции, то давайте вообще поменяем точку зрения и зададим вопрос, а какое "государство России" нужно русскому православию?

Можно согласиться с утверждением Градировского-Переслегина, что "Российское государство связано с православием исторически, и деградация церкви обесценит какую-то часть русской идентичности". Только с поправкой, что не горизонтальная, социально-политическая, деградация, а вертикальная, духовная. Но отсюда вырастают совершенно другие проблемы и вызовы. И, следовательно, потребуются другие решения и ответы. Что-то уже явлено в "социальной доктрине" РПЦ. Но полноценный, соборный ответ – дело Церковного Собора. Или же, если оставаться в сугубо политической плоскости, Учредительного собрания, где был бы слышен и голос церковной общественности.

Очевидно, что "необходимо искать новые пути развития русской православной организованности". Но почему для этого "РПЦ действительно должна быть огосударствлена"? Скорее, даже в логике рассуждений авторов, напротив – совершенно отделена от секулярного государства. Но если российские политические архетипы, связанные с централизацией управления, у нас возобладают, то это приведет и к отделению церкви от общества. И как тогда быть с идентичностью?

По всей видимости, социальная или коллективная идентичность мыслится авторам только в форме "гражданской". Поскольку представить "церковь как государство" можно только с такой позиции, если не считать психоаналитическую. Понятно, что строящаяся ныне российская государственность ориентируется на корпорацию, хочет стать корпорацией. Этому, видимо, мешают социальные обязательства. И еще религиозные. И вопрос в том, а куда деть религию, в частности православие, которое даже как политический и электоральный фактор слабоват?

"Сегодня РПЦ проигрывает своим противникам, прежде всего, в теории и практики миссионерства. Новая церковь сможет выстраивать механизмы расширения своего канонического пространства на "связке" между штабом, обладающим функциями и правами государства, и приходом, представляющим собой "точку роста" на "чужой" территории".

Да, действительно, с миссионерством проблемы. Но не организационные. А мировоззренческие и методологические. Можно сказать, что православная традиция еще не дала ответ современности, не высказалась о настоящем (и о ближайшем будущем) времени от лица вечности. Русское православие всегда (и сейчас еще, слава Богу) сохраняет, удерживает сакральное измерение, оно не стало светской (гражданской, социальной) религией. Ватиканизация, скорее всего, не даст традиции высказаться. Правда, может создать, что не очевидно, некий вариант секулярного православия – более активного социально, более современного и европейского. Однако многим из "православного люда" это не понравится и – еще один раскол?

И последнее. Я понимаю провокативный настрой авторов, с одним из которых мы обсуждали возможности "католикозации" русского православия несколько лет назад. Но почему не взять в качестве "рабочей модели" монашескую республику на Афоне с прибавлением к ней (модели) идеи экстерриториальности? Это продуктивнее и политичнее – здесь и теперь…