Ход Константинополя: сценарии
Так или иначе, после заявления архиепископа Всеволода и знакового отсутствия официальных константинопольских комментариев по этому поводу, именно Константинополю сейчас принадлежит стратегическая инициатива в украинских церковных делах. Москва, чья заинтересованность состоит в консервировании нынешней ситуации, напряжённо ждёт дальнейших шагов Константинопольской Церкви. Попытаемся рассмотреть вероятные сценарии дальнейших действий Константинополя и их возможные последствия.
1. Пассивный сценарий. В нём наиболее заинтересована РПЦ. Согласно ему патриарх Константинопольский Варфоломей откладывает свой визит в Киев на неопределённый срок. Либо, в другом случае, посещает Украину, но во время этого визита не принимаются никакие существенные решения. Такой визит патриарха может быть исключительно символичным, подобно визиту папы Иоанна Павла II. В этом случае нынешние церковные проблемы законсервируются на неопределённое время, противостояние украинских православных будет продолжаться и далее, также как и попытки использовать Церковь и верующих в политических целях.
Такая ситуация будет сохраняться, покуда не возникнет фактор, который рано или поздно нарушит равновесие в этой системе отношений. Вероятнее всего таким фактором могут быть трансформации в связи со сменой предстоятеля одной из украинских православных деноминаций, поскольку персональный фактор в нынешнем межправославном конфликте достаточно существенен. Также таким фактором могут стать: неосторожные шаги Москвы или Константинополя, вмешательство со стороны властей, определённые общественные настроения, возрастание влияния православных мирян на позицию епископата, кризис в одной из православных деноминаций, появление харизматического церковного лидера и т.д. Обычно равновесие нарушает комплекс факторов.
2. Радикальный сценарий. Он предусматривает каноническое признание Константинопольским Патриархатом УПЦ КП и УАПЦ. Итак, именно эти деноминации в этом заинтересованы наиболее. Такое признание достижимо посредством двух моделей. Согласно первой из них, Константинополь дарует права автокефалии церкви, которая появится в результате объединения УПЦ КП и УАПЦ. Согласно второй модели, на базе УПЦ КП и УАПЦ Константинополем создаётся каноническая юрисдикция, которая получает права автономии в составе Константинопольского Патриархата. В этом случае вопрос о полной автокефалии будет отложен до времени объединения новообразованной юрисдикции с УПЦ.
На признание в соответствии с первой моделью надеется УПЦ КП. Так, по мнению её предстоятеля Филарета, Константинопольский патриарх должен лишь привезти с собой томос о признании Киевского Патриархата, а, следовательно, и его как патриарха, и тогда УАПЦ сама присоединится к его структуре, из-за безысходности. В то же время большая часть УАПЦ уже давно не отказалась бы стать автономной частью Константинопольского Патриархата.
Реализация радикального сценария сразу же столкнётся с большим количеством затруднений. Одно из наиболее серьёзных из них – решение проблемы отсутствия в УПЦ КП и УАПЦ "апостольского преемства", то есть законности поставления церковной иерархии. Для этого необходимо будет прибегнуть к повторному совершению константинопольскими епископами над епископатом УПЦ КП и УАПЦ таинства хиротонии (посвящения). Если епископы УПЦ КП и УАПЦ на это пойдут, то это будет означать признание ими недействительности посвящений, которые они получили от Филарета, а также публичным отрицанием действительности церковных таинств, которые совершались ими на протяжении длительного времени. Понятно, что Филарет любой ценой будет стремиться избежать такой постановки вопроса.
В то же время, отлучение от Церкви, наложенное на Филарета в РПЦ и признанное другими Церквями, в случае его возможной реабилитации также потребует специальных действий или реакции со стороны Константинополя. При этом естественно, что оппоненты константинопольского вмешательства напомнят об отсутствии у одной из Поместных Церквей права снимать анафему, которая была наложена в другой Церкви.
Но и этим проблемы с епископатом УПЦ КП и УАПЦ далеко не исчерпываются. В том случае, если бы Константинополь решился формировать в Украине автономную церковную структуру собственной юрисдикции, вскоре ему пришлось бы иметь дело с многочисленным и неуправляемым украинским епископатом. Присоединение к существующей группе 7 константинопольских епископов-украинцев всех 39 епископов УПЦ КП и 7+1 УАПЦ закончилось бы для константинопольской иерархии "культурной революцией", коренным образом изменив её этническое лицо и превратив Константинополь в украинско-греческую Церковь.
Итак, понятно, что в случае создания в составе Константинополя автономной Украинской Церкви далеко не все нынешние украинские епископы будут в неё приняты. А это означает, что значительное число тех из них, которые окажутся "за бортом" продолжат своё существование в мелких непризнанных юрисдикциях. Это никак не преодолеет проблему украинского раскола, а лишь приведёт к появлению нового церковного образования. Так, "за бортом" может оказаться предстоятель УАПЦ Мефодий, дискредитированный отчаянным сопротивлением, которое он вёл в последние годы курсу на сближение УАПЦ с Константинополем.
Ещё один проблемный момент состоит в том, что непростые межличностные отношения, которые сложились в епископской среде УАПЦ и УПЦ КП неминуемо перенесутся и в объединённую юрисдикцию. Фактором, который деморализует церковную жизнь, может стать то, что вследствие внутренних конфликтов, постоянные переходы священников вместе с приходами из одной канонической юрисдикции в другую станут обычным явлением.
Сторонники признания УПЦ КП и УАПЦ Константинополем и лично Филарет надеются, что создание в Украине второй канонической юрисдикции приведёт к переходу в неё тысяч православных приходов, которые сейчас пребывают в УПЦ. И это, будто бы, решит проблему с тем, что сейчас "национальные церкви" пребывают в меньшинстве, а вследствие их канонического признания в меньшинстве окажется Московский Патриархат. Действительно, некоторый отток приходов из УПЦ будет неминуем. Но причиной этого будет не столько вопрос церковно-национальной идентичности, сколько проблемы священников УПЦ в отношениях с конкретными епископами, а также вероятное давление и угроза участившихся захватов храмов. Выбор юрисдикции настоятелей приходов будет зависеть от того, насколько стабильным будет их положение после перехода и от отношений с потенциальным церковным руководством.
Понятно, что односторонние действия Константинополя в Украине повлекли бы острый конфликт между ним и Московским Патриархатом с разрывом между ними евхаристического общения. Таким образом, церковное противостояние относительно Украины перешло бы в фазу открытого столкновения на всеправославном уровне. Итак, признание легитимности действий Константинопольской Церкви, а, следовательно, и новооборазованной юрисдикции зависело бы от реакции других мировых Поместных Церквей.
С нашей точки зрения, за некоторым исключением, большинство Церквей заняли бы нейтральную позицию, поскольку не заинтересованы в ухудшении отношений ни с Константинополем, ни с Москвой. Что касается древнейших Церквей (Александрия, Антиохия, Иерусалим, Греция, Кипр), где ощущается греческий элемент и большая вовлечённость в отношения с Константинополем, то и они поначалу не будут спешить с признанием, надеясь на добрую волю Москвы. Вместо этого от них и других Церквей следует ожидать призывы к примирению, а также предложения посреднической помощи. На стороне Константинополя могла бы выступить Румынская Церковь, чьи притязания на юрисдикцию в Молдове являются причиной подобной напряжённости в отношениях с РПЦ. Открыто поддержали бы протесты Москвы Сербская и, возможно, Болгарская Церкви, которые страдают от проблем с альтернативными православными юрисдикциями у себя дома.
Образование двух параллельных канонических юрисдикций, в условиях противостояния между ними, может осложнить перспективу формирования единой Украинской Церкви, которая бы объединяла верующих независимо от их национальной идентичности. Нежелательным следствием этого может стать разделение православных соответственно их цивилизационной ориентации на проукраинских и пророссийских, что может усилить негативные трансформации в УПЦ. Так, исход из УПЦ "проукраински настроенной" и "диссидентской" части её верующих приведёт к усилению в ней выразительных пророссийских черт, а также нездорового влияния экстремистских групп. В условиях противостояния церковная жизнь "украинской" и "российской" церквей обрастает большим числом различий церковно-цивилизационного характера: видение истории, отношение к монархии, почитание "своих" святых, старцев и т.д. А это лишь углубляет разделение.
В то же время следует отметить, что сосуществование канонических православных юрисдикций, при условии отсутствия между ними противостояний и конфликтов, как это имеет место в США и странах Европы, не только не мешает им сотрудничать в рамках межцерковных православных координационных структур (национальные епископские конференции), но и позволяет ставить вопрос о перспективах объединения различных ветвей Поместных Церквей в единую национальную Церковь. Тогда как изначальное противостояние в Эстонии канонических церковных структур Москвы и Константинополя предлагает иной пример взаимоотношений.
Появление в Украине немосковской канонической юрисдикции повлияет и на церковные предпочтения украинских политиков. Согласимся выводам ведущего эксперта Центра им. Разумкова Александра Литвиненко: "Вмешательство Константинопольского Патриархата в церковные дела Украины может спровоцировать обострение межцерковных противоречий и дать толчок для политических спекуляций. … Украинской власти придётся занять определённую позицию по этому поводу, что в любом случае не добавит ей популярности". Можно ожидать, что подавляющее большинство политиков, за исключением традиционных пророссийских лоббистов, определятся в пользу новообразованной церкви. Она же будет пользоваться наибольшим благоприятствованием, денежными пожертвованиями, лоббистскими выгодами.
Для УПЦ это означает лишь отстранение от выгод государственной поддержки. Однако каких бы то ни было государственных гонений, которыми так запугивали её верующих, не будет. Святыни, которые сейчас удерживает УПЦ, будут публично почитаться, в том числе теми политиками, которые будут выказывать предпочтения иной церкви. Вопреки тому, что священноначалие УПЦ совместно с Московским Патриархатом образованную Константинополем церковь не признают, для многих верующих вопрос о каноничности станет формальностью. Их больше не будет интересовать юрисдикционная принадлежность храма, священника и разговоры "о благодатности".
Главным результатом реализации радикального сценария в случае его успеха может быть выход из изоляции УАПЦ и УПЦ КП и ослабление позиций УПЦ и Московского Патриархата. В случае неудачи, что вероятнее, в Украине может появиться ещё одна церковь помимо уже существующих. Но в любом случае углубление церковного противостояния с выходом на всеправославный уровень и политическими спекуляциями будет неминуемым.
3. Умеренный сценарий. Понимая весь комплекс опасностей и рисков, связанных с односторонним вмешательством в украинский церковный конфликт, Константинополь прибегнет к осторожным половинчатым мерам. Основным принципом такой тактики является постепенность, которая будет минимизировать негативные последствия в зависимости от обстоятельств на каждом этапе; целью – разрешение проблемы раскола и образование в Украине союзной церковной структуры.
Одним из вероятных шагов этого сценария может быть открытие в Украине подворья (представительства) Константинополя без согласования с УПЦ. При этом отсутствие такого согласования будет объясняться историческими правами и непризнанием юрисдикции Московского Патриархата над территорией Украины. Такое представительство Константинополя сможет официально вести работу со всеми украинскими деноминациями на постоянной основе, будет признанным и не станет причиной масштабного конфликта с РПЦ, хотя его появление поначалу также будет воспринято как вмешательство и вызовет бурю протестов.
Таким образом, открытие подворья Константинополя при подтверждении заявленных ранее позиций относительно канонической территории позволило бы ему развязать руки и создать пространство для маневрирования: от решительных действий в отношении УАПЦ и УПЦ КП до мягкого ограничения его миссии наблюдением и посредничеством.
4. Оптимальный сценарий. Почти не возможный, поскольку его реализация зависит не только от представителей Константинополя, а другие стороны (включая руководство непризнанных украинских деноминаций) в нём мало заинтересованы. Этот сценарий предусматривает проведение многосторонних консультаций при участии всех церквей, чьи интересы задействованы в Украине и согласование каноническими юрисдикциями шагов для достижения главной цели – результативного уврачевания раскола.
Одним из исходных моментов таких согласований должна быть принципиальная открытость относительно будущего Украинской Церкви, а, следовательно, целого комплекса вопросов, касающихся будущего статуса УПЦ: автономного или автокефального. Влияние и авторитет, которым сейчас пользуется Константинополь среди верующих УПЦ КП и УАПЦ может быть задействован для осуществления важного посредничества в украинских межцерковных отношениях.
Именно согласованные действия канонических Церквей: Константинополя, Москвы и УПЦ помогли бы избежать нынешней конфликтности и стать гарантом совместно выработанной модели преодоления раскола: либо посредством бесконфликтного сосуществования в Украине двух канонических юрисдикций, либо посредством объединения украинских православных деноминаций в единую Украинскую Православную Церковь.
Началом такого процесса могли бы стать шаги, направленные на осуществление заявленного в Пасхальном Послании-2005 предстоятеля УПЦ митрополита Владимира: "Мы обращаемся к нашим братьям и сестрам, находящимся вне единства со Вселенским Православием, с предложением вести диалог для преодоления разделения. Диалог этот должен быть основан на строгом соблюдении церковных правил и законов". Если исключить желание некоторых церковных кругов использовать переговоры для затягивания времени, то началом настоящего диалога должна была бы стать совместная выработка исходных позиций, которые принимались бы всеми сторонами. При этом посредническое участие Константинополя в качестве гаранта соблюдения "церковных правил и законов", о которых пишет митрополит Владимир, было бы неоценимым.
Так или иначе, любые действия Константинополя в отношении будущего Православной Церкви в Украине – это, прежде всего, ответственность за их последствия. В то же время, не меньшую ответственность несут и те, кого устраивает разделение украинских православных, и кто не употребляет никаких шагов для уврачевания этого состояния. И всякий выбор заслуживает христианской оценки, поскольку речь идёт о ближних. Итак, при любом развитии событий, ответственность за их последствия будут нести как представители Константинополя, так Москвы и украинских церквей.
