Под таким заголовком в 8 номере (2004 г.) доминиканского журнала "В дродзе" (Польша) было опубликовано интервью с примасом Бельгии, архиепископом Малинско-Брюссельским, кардиналом Готфридом Даниэлсом (Danneels). Кардинал (богослов, поэт и писатель) рассматривался один из возможных преемников Иоанна Павла II на римском престоле. Интервья брала польская журналистка Катажина Шыманьская. Интерес представляет не только то, что ответил кардинал, но и предлагаемые журналистом вопросы и проблемы для обсуждения.
Не чувствует ли себя кардинал немного капитаном Титаника?
Не думаю, чтобы этот Титаник затонул в ближайшие несколько лет.
О Титанике тоже думали, что он никогда не утонет.
Не думаю, чтобы эпоха, в которую мы живем, была самой тяжкой из исторических эпох. Вспомните, например, об огромных проблемах во времена древней Церкви, о преследованиях и мучениках, а затем о великих богословских диспутах III и IV веков; а затем о XVI, веке, когда в каждой деревушке рядом с католической церковью появилась протестантская. У нас теперь иные проблемы. Я полагаю, что основание Церкви столь мощно, что она выдержит не одну бурю. И, кроме того, я не капитан Титаника. Это Христос – капитан, а я самое большее старший матрос.
И как Отец, Вы видите возможность спасения для Церкви в Бельгии или в Западной Европе?
Полвека тому назад Бельгия была еще очень католической страной. Таковы корни, и естественно, что изменения в нашей Церкви бросаются в глаза больше, чем где-либо. Посмотрите на Ирландию, там это уже тоже заметно. При этом я не считаю, что бы в Бельгии было так уж плохо. Основания бельгийского общества остаются глубоко христианскими. Это почти в наших генах. Только особенности религиозной жизни и решения правительственного большинства подтолкнули нас в некую в крайность. Представления о нас во много раз хуже, чем мы на это заслуживаем.
Но этот взгляд разделяют и в Ватикане. В бельгийских средствах массовой информации много писалось о том нагоняе, который отец кардинал получил в ноябре 2003 г. от Святейшего Отца. Папа упрекнул бельгийскую Церковь в падении числа лиц, принимающих священный сан, в кризисе религиозной жизни, уменьшении числа уделенных таинств, главным образом венчаний, крещений и исповеди. Также Иоанн Павел II сокрушался, что Церковь не может уже рассчитывать на политические христианские партии Бельгии, которые допустили легализацию абортов и евтаназии…
Церковь сегодня не может рассчитывать на политическую поддержку партии… Но разве это наша вина? Политическая ситуация в Бельгии не благоприятна для выражаемых христианами взглядов. Но разве в этом виноваты епископы? Я полагаю, что епископы никогда так не трудились как сегодня.
Следовательно, критика со стороны Папы безосновательна? Святейший Отец говорил также о складывающемся впечатлении, что бельгийское общество находит удовольствие в отказе от своих христианских корней.
Папский анализ не полон. При анализе обращается внимание на негатив. Он существует. Я сам говорил об этом в своем выступлении перед Святейшим Отцом. Но одновременно в бельгийской Церкви происходят позитивные вещи, о которых в то время не вспомнили. В этом смысле, я полагаю, что сказанное тогда не было вполне объективным. Не было сказано, например, о совершении торжественного освящения Юбилейного года в Бельгии и о последующих годах, о годе литургии и таинств, о годе молитвы. Об этом не было никакого упоминания. Может быть об этом в Ватикане не слышали? Мы приняли к сведению все замечания, и исправим по мере наших возможностей. Не следует, однако, забывать, что в нашей Церкви делается много важного. Впрочем, все, что тогда Папа сказал о бельгийских епископах, можно было бы сказать о епископах Голландии, Швейцарии, Австрии, Франции. Ситуация повсюду одна и та же. Почему говорить только о бельгийцах? И о бельгийских епископах?.. Да еще об этом стала писать бельгийская пресса, которая, разумеется, получает всяческое удовлетворение от подчеркивания, что у нас не все в порядке.
В чем интерес прессы? Ведь журналисты написали правду?
Это козырь в игре для тех, кто нас не любит. Журналисты возможно и не солгали, по подчеркивали только один аспект. Тот спектакулярный.
А сам Святейший Отец сделал достаточно много для Церкви на Западе, и конкретно в Бельгии? Мы, поляки, видим главным образом то, что Он сделал для нас.
Никогда не удастся сделать достаточно много. Я и сам этого не сумею. Папа также. Кто я такой, чтобы судил? Христос сказал: не судите. Не буду занимать место Бога.
Разве старый и больной Святейший Отец вызывает уважение у Вас? Некоторые говорят, что уже не Он правит в Ватикане?
Это парадокс. Все знают, что у Святейшего Отца трудности с управлением, хотя бы по причине проблем с речью. И одновременно это пример того, как можно переносить свое страдание вместе с миллионами других страдающий людей. Это важно.
Отец Кардинал признает, что проблемы существуют. В чем заключаются корни секуляризации в бельгийской Церкви?
Источник секуляризации уходит в XVIII век. Речь идет о проблеме собственного "я". В этом нет ничего нового, и не мы это выдумали. Думаю, что это некая тенденция в европейской культуре – освобождение от Бога, от авторитета и Церкви. Именно убеждение, что человек царь, центр всего сущего началось уже в XVI веке.
В чем, однако, источники современной ситуации? В одном из своих интервью отец кардинал сказал, что кризис авторитета Церкви начался после опубликования энциклики "Хумана вита" в 1968 году. Бельгийцы не приняли вмешательства Церковь в частную жизнь и запрет на противозачаточные средства.
Энциклика "Хумана вита" вызвала сильное сопротивление в равной степени, как в Бельгии, так и в других странах Запада. Не следует об этом молчать. После ее публикации наступил кризис доверия части верующих к авторитету Церкви.
Следовательно, лучше, чтобы в такой форме она не появлялась?
Папа делает то, что считает необходимым. Трудно мне спекулировать на тему, "что было бы если бы".
Однако, эта энциклика предопределила мышление Церкви до сегодняшнего дня. Противники оплодотворения in vitro или искусственного оплодотворения до сих пор на нее ссылаются.
Эта энциклика, с которой мы должны жить. Не мне следует говорить, что это была катастрофа. В ней имеется так же много наблюдений на темы сексуальной моральности, которые многие одобряют. Расколол верующих главным образом пункт 14 о противозачаточных средствах. Я полагаю, что регуляция рождений на основе самоконтроля имеет большее воспитательное значение, чем таблетки. Однако сегодня людям трудно это принять. В конце концов, Церковь никогда не говорила, что применение противозачаточных средств это смертный грех. Необходимо также учитывать общее состояние морали; свободен ли человек, достаточно ли он проинформирован, способен ли он на это.
Теряя доверие к церковным властям, бельгийцы начали прятаться со своей верой. Церковь перестала им быть необходима.
Кризис авторитета шире и касается не только христиан. Это универсальная проблема. Он касается экономики, политики. Церковь является практически единственным авторитетом, который не имеет никакой полиции, чтобы его навязывать, поэтому критиковать ее легче всего.
Для некоторых людей формой осуществляемого Церковью контроля является исповедь. Одна из первых вещей, которая бросилась мне в глаза в церкви по приезде в Бельгию, это тот факт, что все шли к причастию. Подумала: "святые, или что?". Только потом узнала, что почти никто не исповедуется. Это проявление того самого кризиса авторитета?
Это скорее универсальная проблема кризиса ощущения греха в Европе. Может он не коснулся Польши, но, скорее всего, других стран. Смысл греха перестает существовать, ибо человек сам определяет, что хорошо, а что плохо. Это фундаментальный религиозный кризис.
Мои знакомые бельгийцы, люди верующие, утверждают, что для примирения с Богом, они не нуждаются в священнике. Достигают они этого в индивидуальной молитве или во время совместного исповедания веры.
Это вопрос о том, действует ли Бог непосредственно в сердцах людей, индивидуально, без посредников, или говорит через свою Церковь. Это проблема отношений между Богом и людьми. Бог не слетает на парашюте непосредственно в людские сердца, но приходит через священников. Исповедь – это встреча с любовью и милосердием Божьим при посредничестве Церкви. И ни капельки меньше, и не капельки больше. Это не форма осуществления контроля. При помощи исповеди не удастся уберечь людей. Может быть, когда-то это так понимали. …
Несколько лет тому назад некий ксендз в Польше, не понятно почему, ибо в то время скоре всего я не совершила каких либо больших грехов, не дал мне отпущения грехов. С этого начался мой отход на долгие годы от Церкви… А может лучше так как в Бельгии не настаивать слишком на исповеди, ибо люди начнут отходить от Церкви?
Нет, это священник должен обратиться. Это он совершил ошибку. Невозможно не дать отпущения грехов после того, как ты 10 минут слушал исповедь. Не исповедь следует изменить или заменить чем-либо другим, но священники должны слушать немного внимательнее и немного дольше. Отказать в отпущении грехов можно только тогда, когда ты уверен, что нет сожаления в содеянных грехах.
А отец кардинал всегда отпускает грехи?
Мне кажется, что я еще ни разу в жизни не отказал прямо. Я всегда пытался разговаривать с людьми. Может быть, не раз пытался отложить исповедь, говоря, что человек еще не вполне готов к ней. Для меня сам факт, что кто-то приходит, чтобы исповедоваться, особенно здесь в Бельгии, в современной ситуации, означает, что можно быть уверенным в его желании обратиться, и что он делает это искренне.
Но нет ли, однако, риска, что исповедь со временем полностью исчезнет, станет устаревшей, никому ненужной формой?
О нет. Если исповедь исчезнет, то ее нужно будет создать заново. Припомните Преступление и наказание, в котором на протяжении 600 страниц убийца Раскольников пытается сказать. Он почти вынужден к исповеданию своего преступления. И в конце признается в нем проститутке Соне. И освобождается…
Да, но это проблема психологии или психоанализа. Что в ней общего со встречей с Богом?
И, тем не менее, есть. Соня говорит ему: теперь пойдешь в публичное место и исповедаешься Богу в своих грехах. Психоаналитик может помочь, но не может сказать: прощаю. В этом заключается различие между психоаналитиком и милостью. Разумеется, необходимо верить. Без веры все это действительно не имеет смысла.
Отец кардинал исповедуется?
Да. Для меня исповедь важна по двум причинам. Она делает возможным для меня ясный взгляд на самого себя. Во всей правде и без какой-либо маски. Одновременно это также встреча с милосердием Бога. Разумеется это не обмен моих грехов на Божье прощение. В исповеди встречаю Бога. Если христианин не исповедуется, то это означает, что чего-то не хватает в его жизни.
Не должна ли Церковь больше приспособиться к современному миру? Возможно ли длительное поддерживание такого расхождения по вопросу об противозачаточных средствах между “здесь и теперь” и Церковью?
Невозможно все свести к гениталиям и сексу. Есть еще экономика, права человека, война, мир, справедливость… По этим проблемам у Церкви большой авторитет. Если во время иракского кризиса политики совершают паломничество к Папе, старому человеку, чтобы спросить его, что делать, и в любом случае выслушать его советы, то это означает, что нельзя говорить о кризисе между Церковью и современным миром. Я согласен, что в сфере понимания сексуальности, возможно, мы имеем дело с кризисом, но не по всем вопросам. Я полагаю, что Церковь должна любить созданный Богом мир, и исправлять его, в тех случаях, когда он считает себя самодостаточным и отходит от Бога. Необходимо знать культуру, понимать ситуацию в мире. Никому нельзя помочь, если не знаешь его. С другой стороны, не следует разводнять евангельское послание, что приблизить к себе людей. Церковь не политическая партия. Лучший метод, чтобы быть уважаемым в мире, это проповедовать Евангелие без навязывание своей воли, не ища власти. Попросту сделать так, чтобы светило солнце. Не мы выдумали Христа. Сделаем так, чтобы светил Его блеск.
Как дело евангелизации следует осуществлять в современном мире?
Если Вы полагаете, что евангелизация сегодня труднее, чем в римские времена, то это иллюзия. По крайней мере, так же трудно было пронизывать те культуры. Это как с дрожжами. Не видим, не слышим, но это они поднимают тесто.
Однако временами Церковь, а в любом случае люди Церкви могут потеряться в мире. Желая быть ближе к людям, некоторые потерялись. Достаточно много таких примеров в бельгийской Церкви. Некая сестра превратила пустующий монастырь в отель, другая достигла ошеломительного успеха на поприще исполнения песен, священник открыл интернет-страницу под лозунгом "священник по найму".
Вы путаете проблемы. Какое значение имеет сестра, которая открыла над морем отель? Это дело давно утихло.
Все проблемы соединяет одно: разочарованные люди Церкви хотели привлечь других, обращаясь к принципам современного маркетинга. В чем заключается их ошибка?
Они не хотели евангелизировать. Это не было обращение людей к вере, но поиск клиентов, а это нечто совсем другое. Следует обращать внимание на такие ошибки. Но, однако, они маргинальные явления для нашей Церкви, и меня удивляет, что Вы об этом спрашиваете. Не все, о чем пишет пресса, является определяющим для культуры и развития Церкви. Это даже не локальный колорит, скорее носит оттенок фольклора.
Как-то отец кардинал попросил своего африканского коллегу, который критиковал западную Церковь, чтобы он оставил свой номер телефона, чтобы, когда африканский континент охватит подобный процесс секуляризации, отец кардинал смог дать ему советы. Не следовало бы дать эти советы заранее? Каких ошибок не должна совершать польская Церковь?
Следует избегать полной ассимиляции с секуляризованной средой, ибо это означает конец. Следует также избегать создания гетто. Нельзя говорить: не нуждаемся в этой культуре, можем найти опору в нас самих, мы достаточно крепки в нашей крепости. Важно остаться собой, но одновременно не бояться конфронтации с трудными проблемами. Секуляризация – это не только теоретическое освобождение от Бога. Ей способствует все большее благосостояние и потребительство. Люди считают, что они самодостаточны, ибо имеют все, чтобы наестся, одеться и жить. Секуляризация при помощи обыденного потребительства еще более опасна, чем теоретическая. Мы должны обращать внимание, чтобы не стать жертвой демонов обогащения. Богатство продуцирует самодостаточность. Это самая большая опасность для христиан.
Предостережение перед обогащением касается людей или Церкви в Польше?
Не мне надлежит читать лекции и определять курс польской Церкви, ибо я его плохо знаю. Церковь всегда должна избегать триумфализма. Церковь должна действительно быть правдивой, бедной. Избегать самодостаточности. Не следует ничего выдумывать, чтобы навязывать свою волю, ни превращаться в хамелеона, который приобретает цвет листа, на котором находится. Однако, у секуляризации есть и положительная сторона, также и в Бельгии. Это очищение. Я не пессимист, хотя и у нас сокращается численность желающих принять сан и посещения литургии. Но качественно все не так плохо. Не утратили своего самосознания. Дерево, которое падает, говорят китайцы, производит больше шума, чем тысячи растений, которые произрастают в тишине. Зачастую мы не видим этих растений, обращая внимание только на дерево. Мало кто знает о том, что происходит в наших приходах, библейских, катехизаторских и молитвенных группах или во время сопровождения старших. Во время праздника Вознесения я надеялся встретить самое большее сотню молодых священников и сестер. Было их 350. Не так давно во время завершающей паломничество в Banneux (местечко в Бельгии, известно явлением Богородицы) мессы участвовало 2, 5 тысячи человек. Это было одно из самых больших религиозных собраний. Но об этом никто не говорит. Об этом Вы не прочтете ни в одной газете. Вообще, может быть, об этом не следует говорить. Нельзя, однако, забывать, что это растения, которые возрастают. Когда-нибудь, когда они вырастут, то скажут: вы никогда нас не замечали!
Возможно, что эти растения – группки, возрастающие в тиши – не осуществляют все большей приватизации веры? Не означает ли это конец традиционной Церкви?
Нельзя забывать, что эти растения, в конце концов, создают газон. Действительно, не следует редуцировать Церковь до маленьких группочек. Однако, людей в Церкви, не смотря ни на что, до сих пор достаточно. Все еще 1 млн. из 10 млн. бельгийцев приходит на воскресную мессу. Какой клуб, какая партия сумеет собрать миллион человек каждое воскресенье, а на Пасху и на Рождество в два раза больше?
Можно ли сказать, что то очищение, которое сопровождает секуляризацию, желательно?
Часто его сравнивают с Вавилонским пленением. Евреи осознавали свою мощь и силу. Говорили: мы все имеем. Становились самодостаточными. Что сотворил Бог? Вывел их из Вавилона на берег реки. И они уже ничего не имели. Пророк Даниил сказал: Боже, ничего не имеем. Ни первосвященника, ни святыни, ни святого города, ни страны, ни царя. Однако, у нас покорные сердца…
Это очищение, которое совершилось во время изгнания, осуществляется сейчас в бельгийской Церкви и в других Церквах Запада. Если благодаря этому мы можем иметь более простое и покорное сердце, это уже неизмеримая польза. Лучшие библейские тексты были написаны в период изгнания. Мы не выбираем эпохи, в которой живем, это Бог ее выбрал для нас. Следовательно, это имеет смысл.
Должна ли Церковь Польши пройти через такое очищение?
В этот день пусть мне позвонят.
Касается ли необходимость такого очищения, например, священников? В Бельгии священник должен сам зарабатывать свой авторитет, в Польше духовенство само по себе является привилегированным.
Такое очищение очень хорошее дело. Оно требует внутреннего обращения, гораздо большего привязывания к Христу. Положение священника в нашем обществе очень трудное. Все зависит от личности, от силы веры и вовлеченности. Нет льготного тарифа, только потому, что „ты священник”. Наоборот. Возможно, по этой причине будет меньше священников, ибо они не относятся к людям власти и даже престижа. Быть священником ни в коей мере не является продвижением по социальной лестнице. Больше того, часто такой молодой человек слышит: чем ты еще занимаешься? Однако те, которые решаются принять сан, делают это, ибо действительно любят Христа. Мотивация для принятия решения стать священником должна быть у нас очень сильной. Их будет меньше, но зато они будут лучше. Такой будет роль и модель священства в ближайшие десятилетия: не будет автоматического престижа, особенно при условии, что таким престижем в современном обществе уже никто не обладает. Основное требование – это любовь к Христу. Необходимо стоять на собственных ногах. Не будет никакого трамплина. Не будет уже священников-чиновников, священников без веры, но только священники по другим причинам.
Не хотел бы отец кардинал поменяться местами с примасом Глемпом[1]? Было бы у Вас больше престижа и помпы.
О нет! У меня нет ни малейшей охоты прохаживаться в славе, с шофером, в карете с лошадьми… Не говорю, что именно так обстоит в Польше, но помпа – это не мой стиль. Мне вполне хорошо, когда я езжу своим маленьким гольфом. И люди меня знают и понимают, что хотя автомобиль мал, но принадлежит он кардиналу. Это меня не унижает. Люди меня и так уважают.
Не следовало бы, в конце концов, отменить целибат? Или, по крайней мере разрешить, к чему призывает уважаемый в Бельгии Guy Gilbert, чтобы отцы семейств, которые многие годы с рвением трудятся в приходах, могли быть рукополагаемы в священники? Разве это хотя бы частично не разрешило проблему с нехваткой священников?
Это были бы уже другие священники. Они не могли бы в полной мере посвящать себя работе, ибо у них были бы семьи. Если бы я был уверен в том, что отмена целибата способствовала бы увеличению числа священников, и они были бы лучше, я бы не колебался. Но, однако, я не уверен.
Неужели тот, у кого четверо детей, хуже служит Богу и людям?
Не знаю, ибо не женат. Но в то же время я знаю, что в тех Церквах, в которых целибат не обязателен, проблема с желающими принять сан та же самая. Проблема не в том, кто может или не может жениться, а в вопросе, люблю ли я Христа так, как сильно, что могу себя Ему посветить полностью. Это проблема веры, а не целибата.
Разве женатый мужчина не может быть призван?
Женатый мужчина может быть рукоположен, ибо существуют женатые священники. Но таково решение Католической Церкви, которая считает, что в равной мере и для священника и для проповеди им Евангелия жизнь в чистоте лучше.
Но ведь решение Церкви можно изменить.
Разумеется, это естественно.
А отец кардинал тоже за такое изменение?
Разумеется нет, но через 20, 30 лет – не знаю. Однако, тогда уже меня не будет. Сейчас же я не думаю, чтобы это было лучшее решение проблемы. Но, кто я. У меня нет монополии на мудрость. Нет у меня и желания начинать крестовый поход во имя отмены целибата. Это не первый в истории Церкви кризис смысла целибата.
И как же Церковь должна ответить на кризис призваний принять сан, если не при помощи отмены целибата?
Церковь должна быть более Церковью, избранницей Христовой. Следует больше говорить. Нельзя молчать, необходимо призывать. Не следует бояться приглашать молодых и старых. Следует идти к людям…
Иногда я слышу именно такую критику в адрес отца кардинала и бельгийской Церкви, что не хотите отталкивать от себя людей, мало наступательны, боитесь слишком приспосабливаться к современным условиям.
Бог решит. Я не уверен, что в стране, которая была бы очень клерикальна, в которой Церковь имела бы политическую власть, большая наступательность принесла бы результаты. Следует всегда помнить, чтобы вместо Христа не проповедовать самого себя. Действительно, может быть, сейчас следует кое-что изменить, стать более заметными. Однако до этого более плодотворным было бы усесться с людьми на одной лавке, чем сохранять стремление к власти. Теперь, когда мы этой власти уже не имеем, возможно, следует Церкви стать более заметной. Однако следует одобрить наше страдание в Церкви и с полной покорностью озаботиться о нашей большей выразительности.
Какой видит отец кардинал роль женщин в современной Церкви? При отце состоят два викария женщины. И как-то отец кардинал сказал в прессе: „Не вижу причин, по которым женщина не могла бы руководить конгрегацией в Римской курии. Сегодня внутренняя структура власти в Церкви мужская, но так не обязательно должно быть всегда”.
Женщины могли бы внести в сегодня исключительно мужские структуры власти женственность. Что это такое Вы лучше опишите. Две женщины у меня – это епископские викарии, а не приходские, и в этом кроется большое различие…
В Польше даже дети, которые прислуживают во время мессы, исключительно мальчики.
Вообще так не должно быть. Нет запрещения на то, чтобы священник попросил также и девочек, чтобы помогали при мессе. Если мир монашеских орденов скорее женский, то мне кажется совершенно нормальным, что во главе его может стоять женщина. Также за благотворительную деятельность или пастырство больных могла бы отвечать женщина. В Ватикане имеются конгрегации, которыми могли бы руководить женщины.
Кто блокирует участие женщин во власти Церкви?
Этого я не знаю. Мужчины, традиция, привычка… Двери для женщин в Церкви ведут не только на ступени власти. Вносят они в жизнь Церкви много больше. И для меня это важнее, чем то, будут ли они чем-то руководить, или нет. Кроме того, я не знаю, так ли уж многим женщинам хочется власти. У них другая иерархия ценностей, чем у мужчин. К счастью, ибо в этом случае мы имели бы дело с совершеннейшим однообразием.
Вам видимо очень скучно среди одних мужчин в церковных структурах?
Да, но на самом деле, я не так уж страдаю. Я встречаю много женщин. Ведь в Церкви их больше, чем мужчин. Если речь идет о лицах, которых я приглашаю на работу, то я руководствуюсь не полом, а квалификацией.
Но председатель Европейской Комиссии оказывает предпочтение женщинам, когда хочет заместить должность.
Это совсем не легко. Если мне кто-либо порекомендует женщину умеющую распоряжаться финансами, я буду счастлив.
Почему женщины не могут быть священнослужителями? Разве это не дискриминация?
Нет, это просто традиция.
Традиции можно изменить.
Да, но следует обратить внимание, что существуют традиции, которых не изменяют. Незаменяют, например, хлеба и вина во время евхаристии на чай и кукурузу.
Однако евхаристия и возможность осуществлять богослужение женщинам это иная плоскость.
Этот вопрос, который не следует задавать мне. Это вопрос, который следует адресовать Христу.
Это Христос определил, что женщина не может осуществлять таинств?
В любом случае Он из женщин не выбрал апостолов. Разумеется, Вы мне скажете, что не мог избрать, так как в те времена это было не возможно. И тогда я Вам скажу, что это было возможно, ибо в те времена было полно женщин-духовных вокруг евреев. Поэтому мы можем обсуждать. Полагаю, что так легко традиция не меняется. Наконец, прошу посмотреть, что случилось в Англиканской Церкви. После допуска рукоположения женщин многие перешли в католицизм, даже не из-за женщин, а по причине изменения вечной традиции. Можно ли ее изменять? В таком случае все можно.
Чего с перспективы Христа не хватает женщине, и что имеет мужчина, поскольку только он может быть священником?
Вам следует однажды прочесть то, что написал (Павел) Евдокимов на тему женщины и спасения мира, или Georgette Blaquičre о милости быть женщиной. Женщины обладают нечто другим. Также они символизируют нечто иное. Материнство, открытость, приглашение, способность слушать. Я очень рад, что Богоматерь была женщиной. Она над всеми священниками, над всеми апостолами включая св. Петра. … Священнослужение из разряда „делать”, а не „быть”. После нашей смерти разряда „делать” не будет. Останется только „быть”, или любовь, а женщины обладают большей силой и способностью к любви, чем мужчины.
Каких изменений в современной Церкви отец кардинал хотел бы? Что следовало бы реформировать?
Существует только один способ реформирования Церкви: возвратиться к Евангелию без разводнения его послания, силы и мощи. Хотел бы, чтобы Церковь вернулась к жизни более евангельской, простой, бедной, чистой. Я действительно думаю о всей Церкви с Ватиканом включительно или даже начиная с Ватикана. Церковь, которая только управляет, нагромождает, дискутирует – такая Церковь перестает молиться… Эта Церковь достаточно не молится. Это Церковь деятельности. Хотел бы Церкви более марийной, которая больше слушает Слова Божьего и которая чаще отвечает "да". Чтобы Бог дал нам нового св. Франциска. Или новую Екатерину Сиенскую. Тогда многое изменится. Это такие как они будут развивать Церковь. Но сегодня я таких людей не вижу.
Готфрид Даниэлс GODFRIED DANNEELS. Родился в 1933 г., богослов, писатель и поэт. Философию и теологию он изучал в Лувене и в Риме. Хиротонисан во епископы в 1977 г. С 1977 г. кардинал, примас Бельгии и архиепископ Малин-Брюссельский.
[1] Кардинал Йозеф Глемп – примас Польши, архиепископ Варшавский и Гнезненский.
