"Толерантный ислам"

1. Какую войну санкционирует Коран?

Как требования исторической правды, так и интересы межконфиссионального мира диктуют необходимость пересмотра ряд устойчивых (и энергично насаждающихся в последние годы) ложных клише/стереотипов об исламе. Содействовать этому призван настоящий цикл статей, обращенный ко всем читателям "ТМ", и особенно к представителям мусульманской уммы, которым надлежит более активно мобилизовать свои интеллектуальные силы для идеологического разоружения фанатиков и экстремистов, выступающих от имени ислама. На таком пути следует решительно отмежеваться от тех радикальных, подчас и воинствующих интерпретаций Корана (а с ним и Сунны), которые сложились в средневековье и не соответствуют истинным идеалам и ценностям мусульманского Священного Писания.

Цикл открывается статьей, посвященной искаженным толкованиям учения Корана о войне, о целях санкционированной Богом вооруженной борьбы/ джихада. Из нижеследующего читатель увидит, что с точки зрения подлинного ислама такая борьба законна только в том случае, если она носит оборонительный характер, война же за распространение веры не только лишена святости, но даже богопротивна.

Три свидетельства Изложенный выше вывод вовсе не претендует на оригинальность, ибо к нему всегда приходили те, кто внимательно и без предубеждений знакомился с кораническими откровениями. Так, столетие назад в своей книге "Магомет" видный русский философ Владимир Соловьев писал: "Из вышеприведенных текстов Корана мы видели, насколько несправедливы упреки, делаемые Мухаммаду, – в фанатизме, нетерпимости, проповеди религиозного насилия. Вообще в священной книге мусульман нет ни одного изречения, в котором видно было бы сознательное злоупотребление религией со стороны Мухаммада" (Соловьев В.С.Магомет: его жизнь и религиозное учение. – СПб, 1902, с.78).

Приблизительно за полвека до этого в том же духе высказался один из крупнейших европейских исламоведов XIX века, голландец Райнхард Дози: "Мнение, которого долго держалась об этом (об обязанности мусульман вести священную войну за распространение ислама – Т.И.) Европа, не совсем точно. Коран не заключает в себе ни одного приказания, которое, если внимательно следить за течением мыслей, предписывало бы войну против всех неверных... Священная война вменяется в обязанность только в том единственном случае, когда враги ислама оказываются нападающими; если кто-нибудь понимает предписания Корана иначе, то виновато в этом произвольное толкование богословов" (Дози Р. Исламское вероучение и богопочитание. – В кн.: Крымский А.Е. История мусульманства. – М., 2003 /репринт 1904 Г..С.270-271).

Не менее красноречиво следующее свидетельство яростного оппонента ислама А.И. Агрономова, автора книги "Мухаммеданское учение о войне с неверными", вышедшей в 1874 году как отдельный выпуск "Противомусульманского сборника" и недавно реанимированной издательством "Крафт+". Приписывая исламу повеление о развертывании войны для утверждения ислама единственной верой на земле, автор однако отмечает разногласие среди мусульманских богословов относительно наступательного характера "священной войны": "Одни на основании немногих мест Корана утверждают, что мухаммедане не должны нападать первыми. Другие на основании многочисленных изречений и преданий определили, что мухаммедане должны начинать войну с неверными". Оставим на совести маститого критика ислама два допущенных им в приведенном высказывании проявления некорректности: первое – когда им не уточняется, что упомянутые "изречения и предания" относятся к разряду внекоранических; второе – когда на одну чашу весов ставятся коранические откровения (пусть, как он пишет, и "немногие"), а на другую – внекоранические (сколь бы многочисленны они ни были! ).

Не обнаруживая в Коране какие-либо откровения, однозначно свидетельствующие в пользу наступательной войны, А.И. Агрономов, правда, находит в нем айаты, которые можно истолковать двусмысленно. Для иллюстрации приводятся слова айата 2: 193 (в его нумерации – 2: 189), цитируемые в следующем переводе: "Если они (воюющие против мусульман неверные) положат конец своим делам, тогда прочь вражду, кроме только злых". Как полагает автор, последняя фраза "кроме только злых" дает "полный простор нападениям мухаммедан на неверных, потому что язычники, христиане и другие всегда нечисты, злы в глазах мухаммедан". По утверждению А.И.Агрономова, к такому толкованию фразы мусульмане могут прийти, "не насилуя смысла Корана" (Агрономов А.И. Джихад: "священная война" мухаммедан. – М., 2002, с.74). В действительности же данное толкование как раз и насилует смысл айата, ибо совершенно искажает его. Ибо в арабском оригинале фигурирует слово залимун, которое означает вовсе не "злые", а "обидчики", "несправедливые", "беззаконные". Конечно, есть айаты, которым можно придать воинствующий, наступательный смысл, но это и будет то искажение, вина за которое, как справедливо отметил Р.Дози, лежит на мусульманских богословах, или, добавим, на тенденциозных критиках ислама. Воинствующее прочтение мусульманского Писания искажает подлинный смысл коранических предписаний, поскольку игнорирует и локальный, непосредственный контекст соответствующих айатов, и – что более важно – глобальный, общекоранический их контекст. Ведь все кораническое послание пронизано духом толерантности к этноконфессиональному многоообразию, стремлением к утверждению свободы вероисповедания.

Плюрализм – Божие предопределение

Согласно Корану, разнообразие в мире обусловлено самой Божией волей и мудростью. Как подчеркивает айат 30: 22, различия людей в языках и в цвете кожи суть "знамения Божий" для людей разумеющих. По Корану, первоначально человечество составляло единую расу и единую духовную общину, но потом Богу было угодно их разделить как в племенах и народах, так и в религиях (2: 213; 49: 13).

Ни этнический, ни конфессиональный плюрализм не есть отклонение от нормы, а тем более не является проклятием – многообразие призвано стать источником не распрей, но соревновательности в служении общему благу:

Каждой [общине] Мы установили [свой] закон и путь.

Если бы Бог захотел,

Сделал бы вас единой [религиозной] общиной.

Но [Ему было угодно иначе],

Дабы испытать вас в том, что даровано вам.

Так соревновуйтесь меж собою в деяниях добрых.

К Богу вы возвратитесь,

И Он поведает вам [истину] о том,

В чем было различие меж вами. (5: 48)

Тот же смысл и у другого айат:

У каждого есть свое направление,

К коему он обращается;

Так соревнуйтесь меж собою

В деяниях добрых! "

(2: 148)

Плюрализм должен содействовать общечеловеческой солидарности и взаимному обогащению:

О люди!

Воистину, Мы создали вас мужчинами и женщинами,

Сделали вас народами и племенами,

Чтобы вы [лучше] знали друг друга.

(49: 13)

Помогайте друг другу

В добрых и благочестивых деяниях,

Но не в грехе и агрессии.

(5: 2)

Как видим, ислам отвергает любую замкнутость, любой изоляционизм – экономический, этнический, интеллектуальный или культурный. Во имя углубления взаимопонимания с другими общностями мусульманам следует вести с ними диалог, особенно с другими "людьми Писания" – христианами и иудеями:

Спорьте с людьми Писания

Не иначе как наиблагообразнейше... Говорите им:

Мы веруем в ниспосланное нам и в ниспосланное вам;

Бог наш и Бог ваш – един.

(29: 46)

Поэтому Коран объявляет мир естественной нормой сосуществования народов и конфессий. "О верующие, влейтесь в мир все вместе! ", – призывает айат 2: 208. Всякий раз, когда враг предлагает мир, следует принять его:

Если склоняются они к миру,

Склонись к нему и ты,

Возлагая на Бога упование свое. (8: 61)

Свобода вероисповедания

Поскольку множественность верований предначертана Всевышним, то беззаконно и бессмысленно пытаться ее упразднить. В частности, тщетно насильственное объединение людей под знаменем одной-единственной религии. В айате 10: 99 Бог обращается к Пророку Мухаммаду с таким наставлением:

Если бы Господь того восхотел,

Все, кто на земле, уверовали бы;

Неужто станешь ты заставлять людей

Насильно обращаться в веру? !

Другие коранические откровения напоминают Мухаммаду:

Не ты выведешь на верный путь, кого хочешь, Один лишь Бог ведет, кого пожелает.

(28: 56)

Как бы ты ни старался,

Большинство людей не уверует.

(12: 103)

Десятки раз Священное Писание подтверждает свободу религиозного выбора, осуждая любые попытки посягательства на нее. Долг основателя ислама, как и других пророков, состоит лишь в том, чтобы верно и ясно передать послание Божие (5: 99; 16: 35; 24: 54; 29: 18; 36: 17). "Наставляй, но ты – [только] наставник, /А не властелин над ними", – в очередной раз указывает Бог Пророку Мухаммаду (88: 21-22). А айат 2: 256 предельно четко формулирует принцип ненасилия в вопросах вероисповедания:

Нет принуждения в вере,

[Ибо] уже ясно проступает

Отличие истинного пути от ложного.

Айату 2: 256 вторит следующий:

Объяви им:

Вот она, исходящая от Бога истина; Кто хочет, – пусть уверует,

А кто не хочет, – пусть откажется.

(18: 29)

Следуя наставлениям Всевышнего, Пророк Мухаммад обращался к мекканским многобожникам с такими словами:

Я не поклоняюсь вашим кумирам,

А вы не поклоняетесь Богу моему;

И не стану я служить им,

А вы не хотите служить Ему;

И будет у вас своя вера, У меня же – своя.

(109: 1-6)

Подлинная вера исходит из внутреннего убеждения, и поэтому не может утвердиться посредством силы. И именно в этом смысле порой толкуются слова айата 2: 256 – "Нет принуждения в вере". Человеку дана свобода выбора, за который он и несет ответственность: "Кто пойдет верным путем, тот следует на пользу себе, /А кто уклоняется, тот уклоняется сам себе во вред" (17: 15).

Кроме того, разногласия людей касательно веры Бог сам разрешит в Судный день:

Воистину, верующие [в Коран],

Иудеи, сабии, христиане, маджусы* и многобожники,

Их в день Воскресения и рассудит Бог,

Свидетель всего.

(22: 17)

Итак, коранический императив однозначен: религиозные расхождения надо оставить на предстоящий суд Божий, а до той поры следует соревноваться в добрых деяниях на общее благо.

Нет монополии на истину

С кораническим плюрализмом несовместимы никакой эксклюзивизм, никакие притязания на монополию в области религиозной истины. Писание проповедует верность всем духовным миссиям, которые несли людям прежние посланники Божий. Айат 2: 136 наставляет мусульманам заявлять: Мы веруем в Бога и в ниспосланное нам откровение,

В ниспосланное Аврааму, Измаилу, Исааку, Иакову и коленам,

В полученное Моисеем и Иисусом В полученное всеми пророками от Господа их,

Не делая меж ними различия.

Одинаково с последователями ислама на вечное спасение могут надеяться приверженцы других религий:

Воистину, верующие [в Коран],

Иудеи, сабии и христиане,

Всякий, кто верует в Бога и Судный день,

Верша добрые деяния, О них не должно тревожиться,

И не знать им печали.

(5: 69)

Несостоятельна поэтому порой встречающаяся в переводах Корана и комментариях к нему узкая, эксклюзивистская интерпретация айатов 19 и 85 суры 3, провозглашающих ислам как исключительно богоугодное исповедание, единственно гарантирующим вечное спасение. Сам контекст этих айатов убеждает в неправомерности толкования здесь слова "ислам" как лишь религии, данной Мухаммаду. Ведь в Коране термин "ислам" употребляется в более широком смысле – для обозначения единобожия, которое присуще всем богооткровенным религиям. В этом отношении показательно, что эпитет "мусульманин" Коран прилагает к Ною, Аврааму, Моисею и другим домусульманским пророкам (2: 128, 133; 3: 67; 10: 72, 84; 12: 101; 27: 42; 51: 36).

Лишь оборонительная война священна

С изложенными выше кораническими принципами плюрализма и толерантности несовместима любая наступательная война для утверждения веры, любое насилие против неверующих (или инаковерую-щих) как таковых. Общеизвестно, что в течение всего периода своего мекканского служения Пророк Мухаммад избирал исключительно мирные методы обращения в новую веру, что именно язычники прибегали к насилию против молодой мусульманской общины, учредив против мусульман социально-экономический бойкот и подвергнув их гонениям (включая избиение до смерти). Спасаясь от преследований, первые мусульмане сначала вынуждены были эмигрировать в Эфиопию, а потом в Медину, куда последовал и сам Пророк. Но и на новом месте (и в Эфиопии, и в Медине)мекканские неверные не оставляли мусульман в покое, строя козни и организуя военные походы на Медину. Поэтому все вооруженные действия мусульман против мекканских язычников и их союзников были ответными, то есть имели оборонительный характер.

Эту сугубо оборонительную цель вооруженной борьбы Коран подчеркивал во всех своих откровениях, дозволяющих вести ее. Первые такие айаты (22: 39-41) начинаются с указания, что сражаться с оружием в руках разрешается "неправдой притесненным... беззаконно изгнанным из жилищ их". А айат 2: 190, ниспосланный немногим позже, четко остерегает мусульман от любых агрессивных действий:

Сражайтесь за дело Божие

С теми, кто воюет против вас,

Но не чините агрессии,

Ибо Бог не любит агрессоров.

Оборонительный мотив пронизывает и откровения последней (в хронологическом порядке) суры, затрагивающей вопросы войны – суры 9. Вопреки утверждениям о тотально воинствующей, наступательной ориентации данной суры (на этом мы остановимся ниже), здесь, как и прежде, говорится, что война должна вестись именно против тех, кто "не чтит взятых обязательств" (9: 10), кто "первым стал враждовать" (9: 13).

Еще в самом первом кораническом откровении о вооруженной борьбе определяется и другая задача, тесно связанная с первой, – отстаивание права человека на веру в Бога:

Если бы Бог не удерживал

Одних людей против других,

Были бы разрушены

Многие кельи, церкви, синагоги и мечети,

В коих премного призывают имя Божие.22: 40)

Более четко эта идея выражена в айатах 2: 193 и 8: 39, где мусульманам предписывается сражаться, чтобы положить конец всяким гонениям за веру и чтобы вера стала сугубо личным делом человека в его отношениях с Богом!

Увы, эти поистине замечательные айаты подчас толкуются в абсолютно противоположном смысле – как заповедь насильственно распространять ислам...

Несостоятельность воинствующих толкований

Воинствующая интерпретация Корана, имевшая значительное распространение среди средневековых богословов, утверждает, что айаты 9: 5 и 9: 29, ниспосланные в поздний мединский период и впоследствии известные соответственно как "айат о мече" и "айат о джизъе" (подушной подати с иноверцев – Ред.), "отменяют" (насх) все исчисляемые сотнями предыдущие айаты, пронизанные, говоря современным языком, толерантностью и пацифизмом, и якобы объявляют тотальную войну как язычникам, так и "людям Писания" (иудеям, христианам и приравниваемым к ним), которые не обращаются в ислам или не подчиняются власти мусульман (что выражалось в требовании уплаты дани-джизъи).

С этой точки зрения пацифистские откровения Корана относились исключительно к периоду, когда мусульмане были слабыми, но как только мусульмане окрепли, им было заповедано перейти в наступление, сражаться до полной победы ислама во всем мире. Поэтому мирное сосуществование мусульманских государств с немусульманскими дозволено якобы лишь при нехватке сил для военного на них наступления.

Такая религиозно-политическая концепция в определенной мере сообразуется со средневековыми реалиями, когда господствовало "право сильного", а война доминировала в международных отношениях. Сегодня такая концепция, идущая вразрез с идеалами и нормами современного международного права, кроме прочего, служит своего рода провокацией, предоставляя врагам ислама весомый довод для всякого рода "превентивных" войн. Но она, эта концепция, никак не вытекает ни из Божиего слова/ Корана, ни из пророческой практики/Сунны.

Приходится констатировать, что порой даже авторы, которые, кажется, хотят отойти от старой воинствующей парадигмы толкования ислама, остаются в ее плену. Так, в недавно вышедшей книге А.Алиева "Коран в России: источник знаний или объект мифотворчества? " (М., 2004) автор заключает раздел, посвященный разоблачению мифа о том, что "ислам распространялся огнем и мечом", следующим выводом: "Конечно же, канонический ислам не запрещает ведение "священной войны", однако он ограничивает ее развязывание рядом условий: войну нельзя вести ни ради захвата территорий, ни для достижения национально-расового превосходства, ни для обретения власти над поверженным врагом, она может быть начата только с целью утверждения исламской веры, установления справедливых, с точки зрения ислама, общественных отношений, искоренения зла в тех проявлениях, в каких они представлены в предначертаниях Пророка" (с. 353). Разве выделенные нами курсивом слова не есть "обоснование" воинствующего, насильственного насаждения ислама? !

Подчеркнем: изложенные выше коранические откровения в пользу плюрализма и толерантности сформулированы предельно четко и носят универсальный характер, отражая предначертания Божий. Такого рода заповеди/предписания не могут быть отменены и поэтому айаты, которые кажутся противоречащими им, должны быть отнесены исключительно к частным группам – к тем, кто враждует с исламом или намеревается напасть на мусульман. И на сей счет само Писание дает достаточно ясные указания.

Так, в той самой суре 9, объявлявшей войну язычникам, Бог четко указывает, что это не распространяется на язычников, которые не нарушали мирных договоренностей с мусульманами (9: 4). А в суре 60 после призыва противостоять враждующим язычникам следует:

Но Бог не запрещает вам

Явить дружелюбие и справедливость к тем,

Ккто не сражался с вами из-за веры, Не изгонял вас из жилищ ваших, Воистину, любит Он справедливых!

(60: 8)

Комментируя этот айат, не кто иной, как крупнейший толкователь Корана ат-Табари (ум. 923) замечает, что предписанное здесь дружелюбие распространяется на представителей всех верований и религий, кто не воюет с мусульманами по причине веры, и что такое предписание не может быть отменено каким-либо другим айатом. Поэтому, добавим, знаменитый "айат о мече" – "Убивайте язычников везде, где только их ни встретите..." (9: 5), может подразумевать не всех язычников вообще, а лишь тех, кто давно враждовал с мусульманами и – как то следует из контекста – постоянно нарушал обязательства и мирные договоренности.

Так же обстоит дело и с "айатом о джизъе" – "Сражайтесь с получившими Писание, /Кто не верует в Бога и в Последний день, / Не воздерживается от запрещенного Богом и посланником Его, /Кто не исповедует истинную веру, /Пока не станут платить джизъю..." Спрашивается: может ли такое предписание подразумевать всех без исключения иудеев, христиан и прочих людей Писания, независимо от их вражды или любви к мусульманам? ! Совместимо ли тотальное понимание айата с заповедью айата 29: 46 – "Спорьте с людьми Писания не иначе как наиблагообразнейше" или с утверждением айата 5: 82 о христианах как "наиболее дружелюбых" к мусульманам? ! Мог ли таким образом Пророк отвечать христианам Эфиопии, гостеприимно приютившим у себя мусульман, бежавших от преследований? ! Конечно, нет.

В айате 9: 29 речь идет лишь о тех, кто воюет против мусульман. При таком понимании джизъя соответствует тому, что на современном языке называется военной контрибуцией. И вообще, заслуживает внимания замечание видного богослова Ибн-Хаджара аль-Аскаляни (ум. 1449), который в комментариях к хадисам о сражении с неверными пишет, что соответствующее арабское слово кааталя – "сражаться", как и все построенные по модели фа ' аля глаголы, предполагают наличие двух агентов действия, а значит, речь в данном случае идет о сражении с тем, кто сражается, а не о нападении на людей, которые не воюют.

Странно, но толкователей, которые отождествляли "получивших Писание" в айате 9: 29 с иудеями и христианами, не смущали слова айата "кто не верует в Бога и в Последний день", которые трудно приложить к кому-либо из приверженцев иудаизма или христианства. У авторов толкования к Корану "Аль-Мунтахаб", переведенного в 2000 году на русский язык, не нашлось лучшего объяснения, чем сказать, что здесь речь идет о тех, кто "не должным образом" верует в Аллаха, Воскрешение и Судный день (с.356; отметим, что русский текст здесь смягчен по сравнению с арабским оригиналом). Но ведь отсюда – один шаг до призывов к войне даже против инакомыслящих мусульман, как это дозволяют себе экстремисты, начиная со средневековых хариджитов и кончая современными ваххабитами!

Спрашивается: не правомерней ли предполагать, что в айате 9: 29 обозначены не иудеи и христиане, а мекканские и другие аравийские язычники. Ведь в отличие от эпитета "люди Писания" (ахль аль-Китаб), который в Коране обычно характеризует иудеев и христиан, эпитет "получившие Писание" (аллязина уту аль-Китаб) применяется в Коране и по отношению к аравийским язычникам, ибо и они получили Писание, Коран.

Обратимся теперь к айату 2: 193 и близкому ему айату 8: 39, на которые часто ссылаются сторонники воинствующей интерпретации Корана. К сожалению, такая интерпретация встречается и в вышедших относительно недавно русских переводах Корана, сделанных мусульманскими авторами, – в частности, в переводах М.Н.Османова, Э.Р.Кулиева и особенно в переведенных с арабского комментариях к Корану "Аль-Мунтахаб" (Каир, 2000) и "Значение и смысл Корана" (М., 2002). Воспроизводится она и в комментариях к переводу "Сахих" аль-Бухари (к хадису N4651; с.673 изд. 2003 г.) и в книге А.Алиева "Коран в России" (с.699).

Согласно этой интерпретации, в обоих айатах заповедано сражаться "пока не будет больше фитна и пока не утвердится вера (во втором айате – вся вера) в Аллаха / Бога". При этом "фитна" толкуется как многобожие, заблуждение или искушение к заблуждению (к неверию). Более того, айату 2: 193 предшествует айат 2: 191, где "фитна" объявлена "хуже убийства". Выходит, многобожие, неверие, заблуждение в вере и тому подобное – страшнее убийства, и мусульманам вменяется в обязанность сражаться за искоренение всех таких форм отклонения от истинной веры, а по некоторым толкователям – до утверждения во всем мире "веры в Аллаха", то есть ислама.

Несостоятельность воинствующей интерпретации айатов 2: 193 и 8: 39 еще более очевидна, чем в случае с айатами о мече и о джизъе, ибо сура 2 – одна из самых ранних мединских сур, если не самая ранняя.И все последующее служение Пророка противоречит этой интерпретации: никогда он не заставлял людей обратиться в ислам, ни один вооруженный поход мусульман времен Мухаммада (с его участием или без оного) не был организован против кого-либо по причине его неверия/ иноверия. Вспомним об отпущении Пророком пленных язычников после Бадрской победы; о его завоевании Мекки на восьмом году хиджры, когда он отпустил с миром язычников при всех их долгих гонениях на мусульман; о другом последующем его великодушном жесте касательно пленных язычников после разгрома объединенного войска племен сакиф и хавазин; о последнем, Табукском его походе, когда он повернул назад, как только выяснилась ложность слуха о готовящемся походе ромеев на Медину.

Заметим также, что непосредственный контекст айатов 2: 193 и 8: 39 не согласуется с их толкованием в тотально-наступательном духе. В обоих случаях речь идет о противостоянии мекканским язычникам, изгнавшим мусульман из жилищ их и добивавшихся возвращения их в язычество. Более того, айат 2: 193 заканчивается словами "А коли [язычники] перестанут, то вражда да будет лишь против беззаконных". В том же смысле звучит и концовка айата 8: 39.

Парадоксально, но айаты 2: 193 и 8: 39 имеют совершенно противоположный, анти-насильственный смысл. Арабское "фитна" действительно имеет значение "искушение", "смута" и т.п., однако первоначальное, подлинное его значение – "испытание", а именно проверка огнем золотых или серебряных монет с целью выяснения их подлинности. Отсюда и его значение как "гонение", "преследование". А вместе с частицей 'ан ("от") слово "фитна" означает "насильственно отвратить от". И в смысле "испытания", "гонения", "отвращения" [от веры] "фит-, на" и однокоренной глагол многократно употребляются в Коране (например, в айатах 4: 101; 5: 49; 10: 85; 16: 110; 24: 63; 29: 10; 51: 13-14; 60: 5). В айате 2: 217 непосредственно после выражения "фитна страшнее убийства" следуют слова: "а они (язычники) не перестанут сражаться с вами, /Пока не отвратят вас от религии вашей, если только смогут". Поэтому фитна в айатах 2: 193 и 8: 39 подразумевает "насильственное отвращение от веры", и именно в этом смысле фитна "хуже убийства": заставить человека (в данном случае – мусульманина) отвратиться от своей веры страшнее умерщвления его. Такое аутентичное понимание дает, в частности, ат-Табари в своем комментарии к айату 2: 191. Не само многобожие есть фитна, которая хуже убийства, а принуждение мусульманина вернуться к многобожию является таковым.

Соответственно этому следует понимать выражение ад-дин ли-Ллях, которое фигурирует во второй части айата 2: 193 (соответственно и айата 8: 39) и которое буквально передается так: "Религия (вера) – Богу". В действительности, оно подразумевает предоставление Богу окончательного разрешения всех разногласий касательно религии (веры), то есть рассмотрение религии как личного дела верующего в его взаимоотношениях со Всевысшным, которое не терпит насильственного вмешательства. Ад-дин ли-Ллях ва-ль-ватан ли-ль-джами, "Религия – Богу, а родина – всем", – так обычно говорят арабы, выражая идеи межконфессионального мира. Поэтому айатам 2: 193 и 8: 29 более адекватен следующий перевод:

Сражайтесь с ними,

Доколе не прекратятся гонения за веру

И о всякой вере будет решать сам Бог.

Средневековые законоведы-факихи, полагавшие распространение веры целью вооруженного джихада, упорно не замечали противоречия в своих суждениях, когда они – на основе соответствующих указаний Пророка – запрещали убийство женщин, детей, престарелых, уединившихся в своих кельях служителей культа и т.п., поскольку таковые не способны сражаться с оружием в руках. Этим косвенно признается, что подлинная цель вооруженного джихада состоит не в искоренении неверия, а в противодействии воинственно настроенным врагам ислама.

Не тотальная война за распространение веры, как это утверждают экстремисты, а лишь вынужденная война в защиту веры или во имя свободы веры – такова подлинная заповедь Священного Писания мусульман. Коран выступает посланием мира и солидарности, толерантности и плюрализма, решительно отвергая любые попытки навязать другим свою идеологию и свои ценности:

Призывай на путь Господа

Мудростью, увешиванием добрым,

Веди с ними спор наиблагооразнейший...

(16: 125)

***

В Коране термин "ислам" употребляется для обозначения единобожия, которое присуще всем богооткровенным религиям. В этом отношении показательно, что эпитет "мусульманин" Коран прилагает к Ною, Аврааму, Моисею и другим домусульмансккм пророкам

* Под сабиями подразумевается группа домусульманских аравийских единобожников, не примыкавших к иудаизму или христианству; под маджусами – зороастрийцы и другие дуалисты-огнепоклонники.

11.04.2005