Возрождение традиционных ценностей культуры – один из симптомов нашего времени для большинства так называемых "развитых стран". Одно из первых мест среди подобных ценностей занимают ценности, заимствованные из арсенала так называемых мировых религий, чей ареал распространения, действительно, охватывает значительные территории.
При этом очень часто религиозное возрождение представляет собой недифференцированный план возрождения национального, связанного с такой тенденцией внутри глобализиционного процесса, как тенденция к национальной локализации. В таком случае религиозные ценности оказываются в одном "пакете" с другими, – например, моральными.
Наряду с этим, наблюдается процесс, резко противопоставляющий полюса национальной культуры по признаку принадлежности (либо не-принадлежности) к той мировой религии, которая традиционно заполняла собой духовное пространство данного региона. К одному полюсу тогда относятся те представители общества, кто видимым образом разделяет названные ценности (которые в таком случае определяются как культурообразующие и, соответственно, в определенном смысле являются над-национальными). К другому – те, кто оказался вне их поля влияния (следовательно, противопоставил себя принятой исторически культурно-национальной идентификации). Последние, очевидно, скорее подходят под понятие "религиозный фундаментализм", поскольку основывают свою идентификацию на четких (и в определенном смысле непримиримых) идеологических позициях.
Таким образом, можно говорить о двух перекрестных потоках в современной культуре с точки зрения имеющих в ней место религиозных процессов, относящихся к новейшим трансформациям мировых религий.
С одной стороны, нарастает тенденция к взаимодействию в рамках единого коммуникативного пространства (чье рождение, по меньшей мере, связано с тенденцией "маркетизации" культуры). В этом потоке, однако, присутствует явная "встречная волна", выделяющая "национальные элиты" и их национальное самосознание как противостоящее глобальной идеологии "экспорта демократических ценностей". Это разделение "национальных элит" и представителей "экспортирующей стороны".
С другой стороны, обратное движение внутри коммуникативного пространства разделяет сами национальные культуры по признаку "верности своей истории", противопоставляя носителей "истинных ценностей" – носителям ценностей приобретенных. Парадоксальным образом это противопоставление в качестве своего основания избирает "общечеловеческие ценности" другого поколения (по отношению к рыночному периоду).
Вполне логично возникает предположение, что подобная "война ценностей" несет на себе не только идеологическую, экономическую и социальную нагрузку, но и демонстрирует наличие конфликта разных духовных оснований культуры. При этом совершенно не обязательно однозначно относить конкретные основания к одному-единственному историческому периоду. Как показывает ситуация, дело здесь может быть не только в смене исторических эпох и соответствующих им ценностей ("конец истории"). Речь идет о том, что, раскрывая контркультурный аспект кросс-культурной коммуникации, религиозный фундаментализм не только раскрывает амбивалентный характер процесса исторического развития, но и указывает на его "внеисторические составляющие", которые действительно могут опираться на различные (вплоть до полной несовместимости) основания.
