С этого холма видна вся Россия – по одну сторону Дон, Воронеж, а по другую – разбросанные по взгорьям сады. Когда здесь был храм, он для приходящих хранил и передавал из поколения в поколение дух этой бескрайности и божественной красоты. Весною – безбрежное цветение, а осенью – золото неземных красок. И надо всем – колокольный звон, пение церковного хора, соединяющие воедино небесное с земным.
Когда-то здесь служил, без преувеличения, выдающийся священник... Через годы сюда, в разгул атеизма, придет его сын – Павел. От родного дома, как и от церкви, не останется и следа, и он рядышком построит, как бы вдавит в склон горы, более чем скромный домик.
В годы юности Павел Левин был дружен с Бродским, Филоновым... В зрелые годы не мог принять участие в выставках -исключен из Союза художников, а колхозную самодеятельность выставкомы не рассматривали. За что исключили? За то, что был "сыном попа" и сам окончил духовную семинарию. Повод – убрать с дороги "конкурента".
... Приезжаю в Русскую Гвоздевку, в тот уютный домик, который долгое время негласно был особой школой русской живописи, а теперь – особый центр российского садоводства. С его нынешним хозяином, Иваном Павловичем Левиным, пытаюсь вести беседу о вере деда и отца. Он, "испорченный науками" , – с большей охотой о Гегеле. Потом выяснится: у него мама отбирала кисти и карандаши, ломала и выбрасывала.
- Что же она так жестоко?
- Просто не хотела, чтобы я повторил путь отца – в нищете и унижении.
Возможно, таким же образом шло и "отлучение" от церкви. Но чем дальше знакомлюсь с этим человеком, тем яснее понимаю – весь он оттуда, из того далека, где были высоты деда и отца. Без них бы и он своей высоты не достиг.
Церковь была Благовещенской – по ней так и село именовалось. В ней и служил священником Иван Петрович Левин, у которого рано умерла жена и он остался с четырьмя сыновьями.
Батюшка разбил вокруг храма и своего дома редкостный по красоте и богатству сад. По соседству – имение помещика, который имел гораздо большие возможности по приобретению экзотических цветов и плодовых деревьев. Но делать прививки приглашал настоятеля храма. Дочь помещика, вышедшая замуж за Звягинцова, воронежского вице-губернатора, лично вывела несколько сортов роз, лилий, жасмина. Священник тоже занимался селекционной работой. Но если память о супруге Звягинцова осталась – ею получены золотые медали в Париже за сорта жасмина и роз, то труды отца Иоанна после революции пошли под топор.
Сыновей батюшки Бог не обделил талантами. Особенно Николая – его рисунки восхищали и удивляли младшего, Павла. Братья учились в Воронежском духовном училище, были правдолюбивыми, искренними и открытыми. События 1905 года вскружили голову старшему – для него грядущая революция была ожидаемым переходом к равноправию и благоденствию, то есть ускорением на пути к той всеобщей любви, к которой призывал людей Христос. В духовной семинарии происходит забастовка, хотя ничего революционного там не было. Павел выступал за укрепление в обществе позиции священничества, а для этого будущим батюшкам необходим более солидный багаж знаний – требовал более углубленного изучения физики, биологии, медицины, философии, истории искусства, литературы... Власти, напуганные событиями 1905 года, исключили из семинарии, без сомнения, самых ревностных служителей православия. Правда, со временем Павлу удалось доказать свою правоту, и он был восстановлен в числе семинаристов. Благодаря художнику Одинцову, который преподавал рисование, получил хорошую школу. Уезжая на каникулы к отцу, все свободное время отдавал живописи – пейзажи, портреты. За советами ездил в Воронеж – к Одинцову, Баранову, ученику Репина. В 1917 году, окончив семинарию, поступил в школу живописи. Учебу здесь прервала Гражданская война, но Левин продолжал учиться – брал частные уроки у другого ученика Репина А. А. Бучкури...
Павел Иванович оставил воспоминания:
"... Это произошло осенью 1919 года... Проходил через наше село полк красных москвичей. Командовал ими некий Хинценберг... Увидев мои этюды, которые тронули его, счел нужным мне помочь. Он написал рекомендацию и пропуск к руководителю Наркомпроса Луначарскому, в которых просил определить меня в художественный вуз на учебу.
Но добраться до Москвы было не так-то просто – дороги уничтожены... Меня свалил сыпной тиф. Вместо дома попал в Ростов. Пролежал я там до февраля 1920 года";
Налетел Махно. Администрация и обслуга госпиталя разбежались.
Шатающиеся от слабости, больные вышли в город просить милостыню. Их схватили – и в тюрьму. Павла выпустили в мае и определили художником в 1-ю коммунистическую роту. Только весной 1922 года он "доехал" до Москвы:
"Послали меня во ВХУТЕМАС... Попал в комнату, где жили двое студентов, которые прошли хорошую школу Архипова и Малявина... "
Он сразу понял, что попал не туда – в почете кубизм, супрематизм, футуризм и прочие "измы". И – махнул на Москву рукой: "Уехал домой, опять на природу, на живую натуру, веря, что природа меня не подведет... Отец прививал нам любовь к труду. Знали мы, что на земле гнездится богатство и благополучие крестьянина... Я решил у себя на приусадебном участке сделать "опытную станцию".
До революции, часто бывая в имении А. И. Звягинцова, обратил внимание на прекрасный сад, виноградник, розарий... Попытался на отцовском участке перепривить яблони и груши, развести виноград... И тайком просматривал опытные участки Воронежского сельхозинститута, где возделывали хлеба разными способами. Брал у ученых элитные семена проса и кукурузы, формалин для протравливания зерна.
Павел Иванович объединил в товарищество около тридцати крестьянских семей. В 1927-м агитирует односельчан вступать в колхоз: "Отношения с коммунистами были натянутыми. Они сторонились моей откровенной и бескорыстной агитации за колхоз... Мне мешало мое поповское происхождение. Но, видя мою честность, уездные власти не только не препятствовали, но и помогали советами. А убежденности, веры и горения во мне было хоть отбавляй".
В 1930 году священника Ивана Левина как "кулака" и "врага народа" арестовали и сослали. Как "антисоветский элемент" посажен в тюрьму младший брат, Евгений. Дом конфисковали. А из "поповского колхоза" вывезли элитные семена и весь урожай. Во всех бедах винили Павла Ивановича. Он вовремя ушел из села и не попал под арест. Друзья выправили паспорт, и он уехал в Ленинград. Там работает в артели художника Бродского и плотником в Мариинском театре.
Началась война, и он уходит на фронт. Дошел до Кенигсберга. Вернулся в Воронеж, все с тем же "темным поповским прошлым". С 1949 по 1960 годы в Русской Гвоздевке возглавлял садоводческую бригаду и основную долю прибыли хозяйству давали яблоки, груши, малина и смородина "левинского сада".
Сотрудники одного НИИ были в восторге от мужика, который им по весне и осенью продает саженцы: "Правда, дороговато, но зато – никакого обмана. И рекомендовали с ним познакомиться. Но мужик оказался таким скромным, что всячески избегал встречи со мной. Я его напрямую спросил: "Скажите честно, чьи это саженцы? У кого покупаете? Я не следователь... " Так я узнал о селекционере и сортоиспытателе садовых культур, картофеля и прочих огородных культур Иване Павловиче Левине. Спрашиваю, почем же он перекупщику продает свой "товар"? Отвечает, потупив взор:
- Может, покажется и дороговато, но мне же надо оправдать расходы, да и на лекарства всякие... По "тридцатнику" за корень беру.
А тот саженцы яблонь, груш, грецких орехов, винограда, слив, абрикосов продавал по 150 рублей.
Они с Татьяной Николаевной, супругой, как дети – глаза чистые, ясные.
Иван Павлович сотрудничал с выдающимся ученым-селекционером, автором многих сортов косточковых А. Н. Веньяминовым. Его знают ученые Москвы, Воронежа, Орла, Краснодара, Омска, Владивостока, Мичуринска, Тамбова, Брянска, Баку, Киева, Минска... Специалист по винограду, Т. П. Ивлева, ученый из Воронежского агроуниверситета, так считает:
- Равных ему по знанию винограда, грецкого ореха я не встречала... Давно настаиваем на том, чтобы он узаконил выведенные им несколько сортов. Никак! Весь характером в деда с отцом. Не ради своего имени трудится, а во славу Божью. На его опытах защищено несколько диссертаций, опубликовано много научных статей... О нем как об ученом можно монографию написать...
Иван Павлович по этому вопросу даже и спорить не хочет:
- Преувеличивает... Они, ученые, мало чем от вашего брата, журналистов, отличаются... Ты вот лучше другое полезное дело сделай: напиши, чтобы обо мне за границей прочитали... Дело в том, что мы абсолютно ничего не знаем о судьбе братьев моих – Николая, Дмитрия и Евгения, их детей и внуков... Есть предположение, что кто-то из них уехал за границу... Так и напишите, что в Русской Гвоздевке проживает Иван Левин, от него всем Левиным во всех странах привет... Мне от них ничего не надо – просто не дает покоя тоска по родственникам.
07.06.2005
Источник: Сельская жизнь
