8 июня в Центральном Доме журналистов в Москве прошел круглый стол "Формы взаимодействия государства и религиозных организаций", организованный интернет-порталом "Религия и СМИ".
В нем приняли участие представители различных религий и конфессий, государственные чиновники, эксперты и журналисты. Участники круглого стола обсудили различные модели и аспекты церковно-государственных отношений, включая законодательное регулирование деятельности религиозных организаций. Особое внимание было уделено так называемой "согласительной" системе отношений, которая подразумевает подписание договоров между государством и религиозными организациями.
) |
| Александр Щипков, главный редактор интернет-портала "Религия и СМИ" |
Портал "Религия и СМИ" работает в сети три года. Он равноудален от всех религиозных организаций, не зависит от них ни финансово, ни политически. Это позволило сделать портал площадкой публичного обсуждения самых различных проблем религиозно-общественной жизни.
Обращаясь к теме круглого стола, А. Щипков отметил, что в мире существуют разные системы государственно-конфессиональных отношений, которые иногда продуманы и детализированы, а иногда складываются стихийно. Но, так или иначе, без системы, без основополагающих принципов обойтись невозможно, потому что только на некоей концептуальной базе может строиться правовая система государственно-конфессиональных отношений.
В России складывается своя собственная модель отношений государства и религиозных организаций. В целом она движется в сторону социального партнерства, которое теоретически должно учитывать как интересы религиозных организаций, так и интересы государства. У нас есть опыт заключения соглашений между религиозными структурами и отдельными государственными ведомствами. Опыт положительный, но фрагментарный, требующий осмысления и законодательного оформления.
Простая регистрационная форма отношений между государством и церковью порой уже не соответствует тем проблемам, которые необходимо решать при развитии партнерских, взаимовыгодных, взаимодополняющих отношений государственных органов и религиозных объединений. Но и согласительная, договорная, система не идеальна. Она вызывает большое количество вопросов. Кто и с кем заключает договор? Каково его содержание? Каков правой статус договора?
Сегодня у нас самостоятельная религиозная община численностью в 50 человек фактически уравнена в правах с организацией, насчитывающей миллионы последователей. Каковы уровни общения между государством и верующим, между государством и общиной, между государством и централизованной религиозной организацией?
Последовательно отстаивая конституционное право на свободу совести, мы не должны утрачивать способность логического мышления. Нужно попытаться найти алгоритм отношений, который позволил бы гармонизировать интересы личности, общества и государства.
А. Щипков также сообщил, что министр Александр Сергеевич Соколов просил извиниться за то, что не смог принять участие в работе круглого стола по причине неотложных дел. Ведущий выразил благодарность А. Е. Себенцову, А. И. Кудрявцеву и протоиерею Всеволоду Чаплину, с которыми он консультировался в ходе подготовки нынешнего круглого стола и которые проявили не только заинтересованность, но и дали ряд полезных рекомендаций.
В качестве тем для обсуждения А. Щипков предложил следующие вопросы:
Почему необходимо взаимодействие государства и религиозных организаций?
Существующие и возможные формы взаимодействия. Интересы государства, интересы религиозных организаций.
Соглашения между государственными органами и религиозными организациями и их правовой статус. Законодательное оформление взаимодействия.
Опыт взаимодействия государственных органов федерального и местного уровней с религиозными организациями: положительные результаты и проблемы.
Опыт взаимодействия государства и конфессий в ближнем и дальнем зарубежье.
) |
| Александр Кырлежев, кафедра религиоведения РАГС |
) |
| Александр Игнатенко, президент Института религии и политики, член Совета по взаимодействию с религиозными объединениями при Президенте РФ |
Первый вопрос: необходимо ли вообще регулировать эти отношения? Или же достаточно обеспечения со стороны государства соблюдения прав верующих и гарантий свободы совести? По мнению выступавшего, функция государства состоит в том, чтобы обеспечить реализацию принципа свободы совести для всех.
С другой стороны, обязанность государства – ограничивать деятельность групп населения, верующих или неверующих, если она препятствует реализации права на свободу совести остальных граждан. Существуют подобные ограничения для атеистов, неверующих, агностиков, которые не имеют права унижать представителей религий. Однако в нашей религиозной реальности есть течения, которые провозглашают себя религиозными, но выступают с позиций, ограничивающих права представителей других религиозных направлений. Тот факт, что любая религия стоит на позициях эксклюзивности, исключительной истинности своего учения, вполне нормален и не является сам по себе проблемой. Так, например, между православными и мусульманами в России нет чисто вероучительных споров.
Но есть течения, которые являются внешними по отношению к российским традициям, и их представители обвиняют других верующих в измене религии, в "неверии". Речь идет о т.н. ваххабитах. Это одно из направлений в исламе, внешнее по отношению к российскому исламу – тому, который традиционно распространен у нас в стране. Подобные факты заставляют государство вторгаться в религиозную сферу. И, как это ни парадоксально звучит, для защиты религиозных прав и свобод граждан. Тут встает вопрос об иностранных миссионерах. В предлагаемых поправках к действующему закону "О свободе совести и о религиозных объединениях" предполагается ввести норму, согласно которой иностранных миссионеров для проповеди в России имеют право приглашать только централизованные религиозные организации. По мнению А. Игнатенко, это было бы правильно.
) |
| Анастасия Митрофанова, Институт актуальных международных проблем Дипломатической академии МИД |
Великобритания представляет собой пример страны с "государственной церковью". Там имеет место то, что называется "принадлежностью [к церкви] без веры" (belonging without believing). Посещаемость церквей в Великобритании стабильно снижается.
Французская система (лаицизм) предусматривает полное разделение между церковью и государством и основана на законе 1905 года. Государство признает свободу совести, но не поддерживает ни одной религиозной организации. Религия является частным делом французских граждан (эти правила не распространяются на территории Эльзаса и Лотарингии). Однако даже во Франции существуют некоторые формы взаимодействия религии и государства; в частности, государство оплачивает работу священников в тюрьмах, больницах и некоторых частных школах, предоставляет льготы религиозным организациям, действующим в интересах общества. Религиозные организации во Франции не требуется регистрировать, если они не стремятся получить льготный налоговый статус. Государственные школы являются полностью светскими. В марте 2004 года были приняты законы, запрещающие сотрудникам и ученикам школ демонстрировать любые религиозные символы, включая большие кресты. В то же время, можно носить, например, платки, не имеющие религиозного значения. Во Франции нет антикультистского законодательства, хотя само понятие "культ" используется. В качестве таковых обозначены, например, Орден Солнечного Храма, Церковь Сайентологии, Свидетели Иеговы, однако это не имеет последствий в смысле законодательных ограничений для этих организаций. В некотором смысле французская система представляет собой аналог британской, хотя это звучит парадоксально. Лаицизм рассматривается как разновидность гражданской религии (республиканская вера): это не просто политический принцип, а идеология, которая сама по себе принимает религиозные формы.
Немецкая модель получила название "позитивного нейтралитета": государство не устраняется от взаимодействия с конфессиями, но предоставляет им определенные привилегии, признавая тем самым их полезную роль в общественной жизни. Государство отделено от религии, но некоторые религиозные группы находятся с государством в партнерских отношениях. Существует ряд требований к религиозной организации (включая ее лояльность государству), выполнение которых дает право на статус "корпорации, соответствующей публичному праву". Это создает возможность для церкви облагать своих членов налогами (Kirchensteuer), которые собирает государство (вычитая их из дохода). За это данные организации уплачивают правительству специальный сбор. Такой статус имеют Евангелическая церковь (объединяющая лютеран и несколько других протестантских церквей) и Католическая церковь, мормоны, баптисты, Армия Спасения, Христианская Наука и др. Однако только Евангелическая и Католическая церкви пользуются услугами государства при сборе налогов. Другие организации либо отказались от церковного налога, либо собирают его сами. Размер налога устанавливается церквами, сбор государства составляет 3-4 % от собранной суммы. Две церкви также получают от государства субсидии на осуществление благотворительной деятельности. Требования отменить церковный налог связываются с необходимостью дальнейшего разделения государства и церкви. Это делает церкви несвободными и связанными лояльностью государству.
Все зарегистрированные религиозные организации освобождаются от налогов. Указанные религиозные организации пользуются двумя правами, которые в иных случаях являются прерогативой государства: налагать налоги и преподавать основы религии в школе. Эти привилегии, восходящие к Веймарской конституции 1919 года, зафиксированы в послевоенных конституциях как ФРГ, так и ГДР (хотя в ГДР церкви сталкивались с препонами со стороны государства в реализации этих привилегий). Сравнительные цифры членства в церквах: Запад – 76 %, Восток – 28 %. Соответственно, объем собираемых церковных налогов на Востоке намного ниже.
Традиционно в отдельных регионах Германии доминирует та или иная церковь; она обычно имеет преимущественное право на преподавание основ религии в школах. Ребенку, принадлежащему к другой церкви, бывает сложно получить религиозное образование. Религиозные занятия являются добровольными (до 14 лет решение принимают родители, далее – сам ребенок), но если их не посещать, нужно выбрать курс по этике или философии. Поскольку Германия является федерацией, школьное законодательство в разных землях существенно отличается. В государственных школах преподаются основы религии – протестантской или католической, а также иудаизма (при наличии желающих). Существует также нерелигиозный курс этики в качестве альтернативы. Кроме того, некоторые зарегистрированные исламские организации имеют право преподавать религию в школах. Пример – Берлинская исламская федерация. В Берлине, кстати, 90 % оплаты таких уроков покрывается государством.
В Германии есть на государственном уровне понятие "культа", применяемое, например, к мунитам (Муну и его жене запрещен въезд в Германию). Свидетелям Иеговы отказано в статусе корпорации публичного права, так как эта религиозная организация признана нелояльной (запрещает членам участвовать в выборах).
В Испании Католическая церковь пользуется некоторыми привилегиями, недоступными другим религиозным организациям. Это частично оправдано тем, что в Испании большинство населения относит себя либо к католикам, либо к атеистам или неверующим, и только 2 % населения практикует иные религии (данные на 2003 г.). Конкордат 1979 года, подписанный с Ватиканом, а не с местными епископами, предполагает сотрудничество Католической церкви с государством. Налогоплательщики на добровольной основе могут платить налог до 0,5 % в пользу церкви (только католической); к тому же государство дополнительно выделяет средства церкви, в том числе на религиозное образование в государственных школах, на капелланов в воинских частях и больницах и т.д. В общем, Католическая церковь в Испании ушла от франкистского национал-католицизма и вернулась к деятельности в рамках "семья, школа, приход".
В 1992 году были подписаны конкордаты также представителями протестантов, иудеев и мусульман (с каждой стороны была представлена одна организация). В Испании существует понятие "хорошо известных и укоренившихся" религий, однако в последнее время к ним отнесены также Свидетели Иеговы и мормоны. Религиозные организации регистрируются, чтобы получать льготы. Однако католические епархии и приходы не должны регистрироваться отдельно (в отличие от мирянских организаций и монастырей).
Во всех указанных случаях различие моделей взаимоотношений религиозных организаций и государства не препятствует религиозной свободе. Таким образом, следует различать проблему модели церковно-государственных отношений и проблему реализации свободы совести. В целом, европейская модель заключается в том, что религиозные организации не рассматриваются (даже во Франции) просто как "группы давления", вроде союзов промышленников. Повсеместно признается, что религиозные организации выполняют важные, полезные общественные функции. В европейских странах набор этих функций достаточно ограничен (школа, духовное утешение в армии и тюрьме, семейные ценности и т.д.).
) |
| Елена Белякова, Институт российской истории РАН |
) |
| Протоиерей Александр Макаров, Отдел внешних церковных связей Московского Патриархата |
Сейчас подписано множество соглашений между Московской Патриархией и федеральными министерствами; соглашения заключаются и на уровне субъектов федерации. Возникает вопрос, нужно ли доходить и до уровня районов? Если местная администрация относится к церкви хорошо и не пытается решать с ее помощью какие-то свои задачи, тогда все будет хорошо независимо от того, подписаны ли соглашения, – все будут довольны и благо будет для всех. Это свидетельство приходского священника. Законодательно можно закрепить все, что угодно, но поскольку в России, как известно, законы работают слабо, все зависит от того, кто эти законы исполняет, что происходит на местах, какие установились личные контакты между представителями церкви и государственных органов.
Государство должно учитывать традиции – исторические, культурные, духовные. Отец Александр считает, что нельзя говорить, что у нас все равны перед законом, так как преступник или душевнобольной уже не обладает равными правами с другими гражданами. И так же есть люди, которые приходят с предложением социальной помощи, но представляют тоталитарную секту, которая зомбирует своих адептов. Вопрос в том, как это регулировать. Некоторые предлагают создать особый государственный орган, но у нас есть печальный опыт такого органа, который назывался Совет по делам религий. Если государство заботится о своих гражданах, ему будет не безразлично, кто и с чем к нам пришел. Если же оно только налоги собирает, тогда никакой орган не поможет. Есть законы, которые запрещают деятельность, вредящую населению, его здоровью. Такую деятельность надо пресекать, и для этого есть прокуратура, административный надзор. Плодить же новые соглашения, новые законы, создавать новые органы – это, по мнению о. Александра Макарова, излишне. Мерилом всему должен быть здравый смысл.
) |
| Священник Игорь Ковалевский, канцлер Апостольской администратуры для католиков латинского обряда Европейской части России |
Следует помнить, что католический конкордат – это соглашение между двумя субъектами международного права: конкретным государством и Ватиканом как государством. Конкордат накладывает определенные ограничения на Католическую церковь и вменяет ей определенные обязанности. Например, местный епископ или настоятель прихода должен иметь гражданство данной страны или, по крайней мере, право постоянного проживания в этой стране. Церковные браки имеют гражданские последствия, то есть на священнослужителей ложится обязанность исполнения функции гражданских чиновников.
Современная Западная Европа живет либеральными ценностями, и религия считается только сферой частной жизни человека. Поэтому происходит переосмысление модели государственно-церковных отношений. Главное – соблюдение свободы совести, которая включает свободу исповедовать любую религию, или не исповедовать никакой, или быть атеистом, а также свободу менять религиозные убеждения. Церковь должна исполнять действующее законодательство, но здесь сейчас не все просто. Например, в католической Испании некоторые представители Католической церкви фактически призывали государственных служащих не регистрировать однополые союзы, а некоторые представители общества восприняли это как подстрекательство со стороны церкви к гражданскому неповиновению.
Отец Игорь считает, что, когда у нас в России отождествляют Западную Европу с Католической церковью, это глубочайшая ошибка. Современная западноевропейская культура – либеральная. Церковь пользуется преходящими ценностями и историческими привилегиями и исполняет обязанности по отношению к государству. В одном из документов II Ватиканского собора (1965) говорится, что церковь "не возлагает своих надежд на привилегии, предоставляемые гражданской властью. Более того, она откажется от осуществления некоторых законно полученных прав, если будет очевидно, что пользование этими правами может поставить под сомнение искренность ее свидетельства, и если новые условия жизни потребуют иного".
По мнению о. Игоря Ковалевского, в России совсем другой опыт государственно-церковных отношений, связанный с цезаропапизмом. Если мы строим правовое государство, необходимо определить юридически и очень конкретно сферы взаимодействия государства и религиозных организаций и неуклонно соблюдать свободу совести со стороны государства. Все конфессии должны быть равны, и ответственность каждой конфессии перед государством и обществом должна определяться существующим законодательством.
) |
| Владимир Кузнецов, Евангелическо-Лютеранская церковь |
Историческому лютеранству практически не удавалось осуществить идеал разделения и мирного сосуществования церкви и государства, их взаимодействия – в основном в совместных социальных и образовательных проектах. Историческая необходимость еще в XVI веке вызвала к жизни принцип "чья земля, того и вера", в соответствии с которым Германия разделилась на протестантские и католические княжества. Однако сейчас в России, по мнению представителя Евангелическо-Лютеранской церкви, существует возможность осуществления такого взаимодействия, о котором говорится в вероисповедных документах этой церкви. Суть его в том, что каждый занимается своим делом и взаимодействует в сфере общего блага – и для верующих, и для неверующих. Это что-то среднее между немецкой и французской моделями.
) |
| Федор Шелов-Коведяев, президент Евро-Азиатского отделения Международного общества религиозной свободы |
С точки зрения Ф. Шелова-Коведяева, взаимодействие государства и религиозных организаций необходимо, потому что такое взаимодействие неизбежно. Есть два представления о государстве. Первое – когда государство отождествляется с бюрократией, как в марксизме (государство – аппарат насилия). Согласно другому, восходящему к Аристотелю, государство – это сообщество организованных свободных граждан, так что между обществом и государством ставится знак равенства (что фактически повторил Гегель). Государство – это все мы, кто осознает свои интересы и кто организован и готов влиять на процессы, происходящие в стране. Властные институты имеют своей главной целью социальное служение. Религиозные организации также обращены к человеку и к социуму. И здесь возникают пересечения интересов; а чтобы не возникало антагонизма интересов, должны быть установлены соответствующие правила. Опыт общения выступавшего с религиозными организациями убедил его в том, что они являются чуть ли не единственными из стабильных институтов, за исключением президента, которые обладают национальным мышлением (не этническим), то есть мышлением масштабами страны, готовностью нести ответственность за происходящее в стране в целом. Это относится не только к Русской православной церкви, но и к представителям традиционного ислама (последние демонстрируют более пророссийские настроения, чем отдельные представители светской власти в регионах, которые заявляют себя как российские политики). Здесь имеет место полное совпадение интересов религиозных объединений, общества и государства как представителя общества.
Соглашения между государством и религиозными организациями должны иметь правовой статус и быть взаимообязывающими. В тех случаях, когда религиозная организация берет на себя значимые социальные функции (например, социальное попечение о незащищенных группах населения), она может пользоваться государственной поддержкой, включая и финансовую. По мнению Ф. Шелова-Коведяева, соглашения должны заключаться по определенной модели. Возможно, необходимо внести дополнения в существующее законодательство или принять специальный законодательный акт, чтобы четко определить содержание этих соглашений. При этом нельзя допустить, чтобы все это вылилось в очередное огосударствление тех или иных религиозных организаций, так как вряд ли их будет радовать ситуация, когда священнослужителей будет назначать исполнительная власть.
) |
| Андрей Себенцов, заместитель председателя Комиссии по вопросам религиозных объединений при Правительстве РФ |
Религия – это массовое явление, за которым стоят миллионы людей, и их мнения, их отношение к добру и злу не может не быть предметом заинтересованности государства. Роль религиозных лидеров, священнослужителей и богословов, состоит в том, чтобы сочетать вызовы современной жизни с религиозным учением, которое возникло очень давно, и сближать одно с другим. С этим связана проблема взаимоотношений. А дело государства в том, чтобы религиозные объединения имели возможность свободного развития, но – в контакте с обществом и государством, с наукой и образованием. Здесь нередко возникают конфликтные ситуации, и без взаимопонимания и договоренности ни один вопрос решить невозможно. Примером являются двухлетние споры вокруг Земельного кодекса, в результате которых было принято разумное решение. Но начиналось все с полного взаимного непонимания.
Среди форм взаимодействия, которые складывались на протяжении последних 15 лет, есть и форма соглашений. По мнению А. Себенцова, сегодня на них надо посмотреть заново, чтобы понять, что нужно, а что не нужно развивать. Рассмотрение 20 соглашений между государственными органами федерального уровня и религиозными организациями привело выступавшего к выводу, что они довольно однобоки. Максимальную активность в подписании соглашений проявляла РПЦ; у других религиозных организаций их гораздо меньше. Только Министерство культуры заключило соглашения со многими конфессиями – с мусульманами, буддистами, иудаистами. Два соглашения есть и у РАГС – с РПЦ и мусульманами.
А. Себенцов обратил внимание на то, что сегодня, в результате административной реформы, почти все, кто подписывал эти соглашения, исчезли. А их правопреемники пока не приступили к осуществлению этих соглашений и ждут указаний. Вопрос в том, какое указание они должны получить.
Говоря о правовой природе этих соглашений, выступающий отметил, что это административные договора. С одной стороны выступает государственный орган, обладающий властными полномочиями и действующий в рамках этих полномочий; с другой стороны – также структура, имеющая управленческие возможности. Со стороны религиозных организаций все в порядке, а со стороны государственных органов, подписывающих подобные соглашения, бывает так, что эти органы пытаются выйти за рамки своих полномочий, обязанностей и прав. Например, силовые структуры иногда пытаются переложить работу по патриотическому воспитанию на религиозную организацию. А если это сугубо православная организация, то встает вопрос о правах верующих других религий. Другой пример, приведенный выступавшим, касается оказания помощи жертвам деструктивных культов, что предусматривает соглашение между Минздравом и РПЦ. А. Себенцов задается вопросом: правильно ли это, если учитывать, что федеральный орган государственной власти обязан исходить из принципа равенства религий?
Что касается типов соглашений, то они заключаются не только на федеральном уровне, но и на уровне субъектов федерации (например, Московской области). Есть опыт заключения соглашения на уровне федерального округа (например, в Уральском округе есть соглашение между православными епархиями округа и полпредом президента). В Пермской области администрация заключила соглашение с местным межрелигиозным органом. Таким образом, существует широкий диапазон договоренностей, и религиозные организации выступают в качестве партнеров государства и вместе, и по отдельности.
По мнению А. Себенцова, зарубежный опыт во многом неприемлем для России, поскольку он является результатом определенного исторического развития. Кроме того, он бывает весьма противоречив. Так, например, в Турции, где религия отделена от государства, существует специальный государственный орган, занимающийся религиозными вопросами. Однако, парадоксальным образом, в этой стране, где религиозным служителям запрещается появляться на улице в соответствующей их сану одежде, этот светский орган по делам религии возглавляется лицом, который является религиозным лидером и которому – единственному священнослужителю – разрешено появляться в такой одежде в общественных местах.
) |
| Александр Торшин, заместитель председателя Совета Федерации |
А. Торшин согласился с тем, что церковные организации являются носителями национального мышления. В качестве примера он привел такой факт. Совет Федерации два года назад неформально обратился к конфессиям с просьбой высказаться по поводу проекта Лесного кодекса, и этот проект, в том числе благодаря грамотным отзывам конфессиональных организаций, вообще не был внесен правительством РФ. Зампредседателя СФ оценил такой опыт взаимодействия с конфессиями позитивно – в ситуации, когда церковь отделена от государства.
Выступавший с сожалением отметил, что взаимодействие государственных органов и религиозных организаций в основном сводится к центральным органам власти, а в субъектах РФ складывается по-разному. Он выразил озабоченность относительно того, как реформа местного самоуправления, которая начнется 1 января 2006 года, скажется на взаимодействии государственных органов и религиозных организаций.
А. Торшин также сообщил, что в Совете Федерации собрали все нормативные акты субъектов РФ, которые регулирую взаимодействие исполнительной и, реже, законодательной власти субъектов РФ с религиозными организациями. Издание соответствующего сборника, которое предполагается осуществить осенью этого года, позволит обобщить накопленный в этой области опыт.
В заключение своего выступления А. Торшин выразил мнение, что ресурс взаимодействия государства с конфессиями далеко не исчерпан и что, если бы оно было более эффективным, многих неприятностей удалось бы избежать. А потому обсуждение этих вопросов очень полезно. От имени руководства СФ он предложил продолжать подобные дискуссии: "Мы открыты для сотрудничества с любыми религиозными организациями, никого не выделяя".
) |
| Михаил Мень,
заместитель мэра Москвы |
Многие чиновники местного уровня начинают считать себя богословами и трактовать по-своему законодательство, оперируют такими понятиями, как "тоталитарная секта", и проч. И в связи со вступлением в силу с нового года "Закона о местном самоуправлении" возникнут проблемы. Так, в Московской области вместо 73 муниципальных образований появится 483, и в каждом будет избранный глава, которому необходимо будет осуществлять взаимодействие с местными религиозными организациями. Вопрос в том, как он будет принимать решения и на что при этом опираться.
Основные вопросы, которые религиозные организации ставят перед правительством Москвы – хозяйственные. Это вопросы собственности, проведения мероприятий на территории города, и особенно – получения земельных участков. В Москве около тысячи религиозных организаций пятидесяти конфессий. Из них 400 не имеют культовых зданий, и все требуют ее предоставить. Правительство Москвы решает эти вопросы, но в меру возможностей (в Москве нет площадок, и это серьезнейшая проблема). Но, как сказал М. Мень, "мы не приемлем давления на нас, в том числе и через СМИ. Мы решаем вопросы в рамках законодательства".
К московскому Комитету по связям с религиозными организациями есть претензии относительно кадров: говорят, что те чиновники, которые вчера преследовали верующих, теперь осуществляют взаимодействие с ними. Однако, по мнению выступавшего, это объективный факт: пока новых чиновников не вырастили (хорошо, что этим занимается РАГС). Некомпетентность чиновников имеет место; бывает, что глава управы принимает решения относительно того, кто "секта", а кто не "секта"… И эта ситуация может ухудшиться в регионах после реформы.
По словам М. Меня, многие представители религиозных организаций считают (это данные опросов) необходимым, чтобы в регионах был соответствующий государственный орган – чтобы они знали, к кому обращаться и с кем взаимодействовать. А вопрос о подобном федеральном органе остается открытым и требует обсуждения.
) |
| Марина Белогубова, заместитель начальника департамента по работе с политическими партиями, общественными и религиозными организациями аппарата полпреда
президента в Центральном федеральном округе |
На региональном уровне взаимоотношения государственных и муниципальных органов власти с религиозными организациями в основном касаются социального служения этих религиозных организаций. В этой сфере множество проблем. М. Белогубова привела следующий пример. В одной области есть монастырь, где много монахинь с педагогическим университетским образованием, средний возраст – 25 лет. К ним со всех сторон бегут дети – брошенные, беспризорные, не имеющие опеки родителей. Однако монастырю не разрешают создать приют, и департамент образования через прокуратуру этих детей изымает, потому что по нашему законодательству дети-сироты могут воспитываться только в государственных учреждениях. В то же время отношения монастыря с главой сельского совета великолепные, и она легко оформляет опекунство игуменье, так что игуменья становится официальным опекуном всех этих детей, и они легально находятся в монастыре, где их кормят и воспитывают. Это свидетельствует о том, что необходимо юридически регулировать вопросы социального служения религиозных организаций. К этой сфере относится работа с наркоманами и алкоголиками, а также богадельни, которые не имеют законного способа получения поддержки со стороны государства.
Другой аспект проблемы – вопросы прав верующих. На имя полпреда президента в ЦФО приходят письма, которые касаются либо прав общины, либо прав конкретного верующего человека. В частности, верующие спрашивают, почему не отрегулированы их права в системе образования. Например, почему на уроках биологии преподается только теорию Дарвина о происхождении человека? Был случай, когда девочка сказала учителю, что человек произошел не от обезьяны, – и получила двойку… А права общины касаются земли, имущества – вопросов, которые на местном уровне не отрегулированы.
С точки зрения М. Белогубовой, необходимо обратить особое внимание на региональный аспект проблемы и на разрешение имеющихся на этом уровне конфликтных ситуаций.
) |
| Ольга Васильева, заведующая кафедрой религиоведения Российской академии государственной службы при Президенте РФ |
Выступавшая откликнулась на прозвучавшее ранее высказывание, что силовые структуры перекладывают патриотическое воспитание на РПЦ. По ее мнению, патриотизм – это любовь к своей Родине и своему народу (согласно словарю Ожегова), а перекладывать чувство любви невозможно: оно или воспитано сызмальства в семье, или нет. У нас слово патриотизм было исключено из обихода государства с 1917 по 1935 год и затем – с 1990 по 2004 год, и теперь мы пожинаем плоды. Именно религиозные организации всегда прекрасно осознавали свою принадлежность России и участвовали в воспитании патриотизма, а совсем не силовые структуры, у которых – иные задачи.
Относительно взаимодействия религиозных организаций и государственных органов, которое наиболее развито на региональном уровне, О. Васильева считает, что для того, чтобы такое взаимодействие было более правильным и корректным, необходимо единое законодательство в этой сфере, а не множество региональных правовых актов. "У нас есть прекрасный базовый закон, по которому мы живем, и региональное законодательство нужно отрегулировать в соответствие с этим законом", – считает О. Васильева. Она привела такой пример: недавно на международном кинофоруме "Сталкер", проходившем в Дагестане (организатор – Союз кинематографистов совместно с Советом Европы), представители местных силовых структур говорили, что у них нет ваххабизма и что борются они с криминалом. В ответ правозащитники спрашивали, почему же именно в Дагестане и только там принят закон против ваххабизма?
По мнению О. Васильевой, нельзя говорить о разделении между обществом и религиозными объединениями, так как каждый член этих объединений является гражданином России. Именно религиозные объединения сохраняют национальное сознание. Конфессиональным лидерам нужно лишь напоминать, чтобы, исповедуя свою религию, они меньше имели политических амбиций и сдерживали свое стремление влиять на власть, используя свои возможности.
О. Васильева считает, что следует постепенно поднимать в обществе вопрос о заключении конкордатов между государством и религиозными организациями. Хотя сейчас общество к этому пока не готово, дискуссия по этому вопросу время от времени ведется, и ее нужно вести грамотно.
О. Васильева присоединилась к опасениям других выступавших на круглом столе относительно последствий введения нового закона о местном самоуправлении. Чиновники, которые проходят подготовку по религиоведению в РАГСе и отвечают за связи с религиозными организациями на местах, и так занимают нижайшие позиции, а после введения нового закона утратят и существующий статус. Их функции уже передаются людям, курирующим общесоциальные вопросы, которые не понимают религиозной специфики.
) |
| Михаил Одинцов, начальник отдела сотрудничества с общественными объединениями аппарата Уполномоченного по правам человека в Российской Федерации |
Другая проблема связана с тем, что, действительно, некоторые религиозные организации могут выступать в роли дестабилизирующего фактора. Но еще одна проблема связана с объективными трудностями становления и развития государственной политики в сфере свободы совести в рамках формирующейся России.
Касаясь вопроса о вступлении в силу закона о местном самоуправлении, М. Одинцов передал ту тревогу, которую высказали участники прошедшего на днях в Омске межрегионального семинара. Они опасаются, что этот закон "обернется мечом карающим для религиозных организаций". Руководители местных органов власти в зависимости от своей мировоззренческой позиции будут направо и налево либо миловать, либо нет, а в их руках окажутся огромные ресурсы и ценности: земля, культовые здания, вопросы строительства и возвращения церковной собственности.
С точки зрения М. Одинцова, государственная политика требует концептуального видения, некоей государственной идеология, которой сейчас нет. Это отражается на правовых актах, приводит к несовершенству законов. Если государство заявляет, что ему небезразличны проблемы, с которыми сталкиваются религиозные организации, нельзя не иметь специальных органов, задачей которых является реализация государственной политики в этой области. Российская специфика такова, что обычные органы власти не справляются с этими проблемами. Необходим государственный орган, который бы модерировал на всех уровнях политику в отношении религиозных объединений и других граждан.
