"Мы позавтракали около шести, чтобы поспеть на утренний поезд до монастыря Нового Иерусалима. Железнодорожная часть поездки длилась примерно до десяти часов. Затем мы наняли "tarantas" и в нем тряслись более четырнадцати миль по самой ужасной дороге, какую я когда-либо видел. Даже с тремя лошадьми нам понадобилось почти три часа, чтобы преодолеть это расстояние". Так в 1867 году писал педантичный профессор математики Чарльз Латуидж Доджсон, он же Льюис Кэрролл, для которого поездка в Россию стала единственным заграничным путешествием.
Теперь на то, чтобы добраться из Москвы в выстроенную патриархом Никоном русскую Палестину уходит от силы полтора часа на "electrichka" или на машине. Кругом шоссе и многоэтажки – а тут Елеонский холм и Гефсиманский сад, Галилея и Фавор, Вифлеем и Мамврийский дуб, и река Истра, на определенном отрезке превращающаяся в Иордан.
Воскресенский мужской монастырь – это довольно точная с топографической точки зрения модель Иерусалима и окрестностей, Святая земля в миниатюре. А Воскресенский собор – подобие иерусалимского храма Гроба Господня, выстроенный с соблюдением размеров и пропорций. Тут можно увидеть и темницу, где томился в ожидании казни Христос, и Кувуклию – Гроб Господень, и трон, сидя на котором императрица Елена наблюдала за рабочими, искавшими Голгофский крест. Для верующих – земное воплощение горнего Иерусалима, для любопытствующих – путеводитель по библейской истории.
Авангардный Растрелли
Построенный по проекту Растрелли высоченный шатер с прорезанными в нем шестью десятками окошек и в елизаветинские времена довольно неожиданно выступал над мощными белыми стенами, а теперь он смотрится и вовсе авангардно. Во время Второй мировой его взорвали немцы, теперь восстановленный шатер покрыт серым матовым металлом, на фоне которого абсолютно хайтековской абстракцией сверкают отдельные листы – их пару лет назад пришлось заменить после урагана. Изнутри шатер тем не менее деревянный – и именно из-за этого грандиозного зрелища ехать в Новый Иерусалим нужно в воскресенье, когда открывают центральный храм.
Над головой словно плывет модель фрегата в разрезе, через которую прорываются солнечные лучи. Древний каменный пол сложен из мощных глыб, чей холод не перекрывают уложенные ковры, с колонн облетели и изразцы времен Никона, и барочная лепнина, с которой переусердствовали во время реконструкции XVIII века, полустертые фрески – невероятное, сложносочиненное пространство повторяет все приделы иерусалимского храма Гроба Господня.
Джаз и ацтекская печка
Визитная карточка Нового Иерусалима – изразцы. Ими украшали внешние и внутренние стены заместо резных каменьев – и тепло, и нарядно. Есть даже изразцовые иконостасы.
"Собственно, отсюда и пошло настоящее производство изразцов на Руси", – мастер-реставратор Коля ловко вылепливает очередную крынку в керамической мастерской при музее. По стенам громоздятся стеллажи с глиняной утварью и образцами цветных глазурей, джазовые афиши ("с Шилклопером и японцем Макото Такэнако делали концерт в ЦДХ, они играли, а я на гончарном круге прямо на сцене импровизировал"). Коля травит байки про фанерный макет растреллиевского шатра, установленный над ротондой к Олимпиаде – не понять, была ли то техническая проверка конструкции или проект в духе потемкинской деревни. В углу подсыхает здоровенный странный горшок с дырой в боку. "А, это ацтекская печка-буржуйка, дома у себя в Чертаново зимой поставлю".
Кошки Гефсиманского сада
У выхода из мастерской прилеплен распечатанный на принтере листочек: "Котята из Нового Иерусалима приносят счастье. Они ждут вас! Просьба обращаться только будущих счастливых хозяев!" Такой же листочек прибит гвоздем к толстенным доскам музейного крыльца, еще один красуется на стволе дерева. Кошки повсюду – сверкают глазами из цветников, которыми обсажены кельи, трутся о ноги рабочих, укрепляющих стены. Рыжая дворняга, колыхая пушистым хвостом, идет по древним чугунным плитам, выстилающим дорожку к парку, переименованному Никоном в Гефсиманский сад.
В саду том пасется привязанная коза и ржавеет киношный софит, ошалевшие от запаха цветущих лип посетители парочками бредут среди зелени к Истре-Иордану – боязливо ступать с мостков в ледяную речку с быстрым течением.
Прибежище Никона
По дороге к Иордану – странное розовое толстостенное зданьице, увенчанное крестом. Богоявленская пустынь, она же Никонов скит, поразила в свое время Кэрролла: "Она выглядит внешне, как маленький домик, но внутри нее множество комнат, таких миниатюрных, что вряд ли даже заслуживают своего названия, соединенных узкими и низкими коридорами и винтовыми лестницами, – спальня, к примеру, 6 футов в длину и ширину: кровать, сделанная из камня, с каменной подушкой, всего 5 футов 9 дюймов в длину и упирается прямо в стену комнаты с выемкой-нишей для ног, поэтому епископ (так называет Никона Кэрролл. – "НГ"), который был человеком высоким, должно быть, все время вынужден был почивать в скрюченном положении". Остается верить писателю на слово – даже работники музея не помнят, когда скит был открыт для посетителей. Рядом ветер колеблет ленточки, привязанные к кусту по языческой традиции, с которой устали бороться насельники монастыря.
Меж рыбами и этажеркой
Полтора века назад местный музей не впечатлил создателя "Алисы в стране чудес": "Монах показал библиотеку и ризницу, которые не содержали ничего особенного или уникального, если не считать имитации страусиного яйца. Посмотрев в него на свет, через маленькую дырочку в конце, можно увидеть цветное изображение женщины стоящей на коленях перед крестом".
В бесконечных музейных залах, чудом уместившихся за полутораметровыми стенами трапезного корпуса, яйца того уже нет, зато обнаруживаются шитые золотом церковные покровы XVI века и довольно редкого типа иконы, несколько неплохих полотен Айвазовского, посох Никона и копия его вериг. Аккурат между резной этажеркой и натюрмортом с окровавленными рыбами не слишком даровитого голландца на конторской двери опять листочек: "Котята из Нового Иерусалима приносят счастье. Справки здесь". Из-за двери вылетает музейная фурия: "Котята?!Сами идите и смотрите! Не пойду я из-за этого через весь двор!"
Краткая хронология Нового Иерусалима
1649–1650 – иеромонах Арсений (Суханов), находившийся в составе русского посольства, начинает составлять проскинитарий – подробное описание храмов и городов Святой земли с детальными обмерами главных святынь, в том числе храма Гроба Господня в Иерусалиме
1652 – после смерти патриарха Иосифа митрополит Новгородский и Прилуцкий Никон избран на первосвятительский престол
1656 – патриарх Никон основывает Воскресенский монастырь на р. Истре
1658 – начинает строиться Воскресенский собор
1658 – разойдясь во взглядах с царем Алексеем Михайловичем, Никон удаляется в Воскресенский монастырь
1666 – Никон лишен архиерейского сана и сослан в Ферапонтов монастырь. В вину ему ставят помимо прочего создание монастырей "с неприличными обаче титлами и суетными именованиями, новый Иерусалим нарицая и Голгофу, Вифлеем, Иордан и Галилею, глумяся из божественных вещей и ругаясь вещем святым"
1681 – скончался Никон
1723 – обрушился шатер над часовней Гроба Господня
1749 – императрица Елизавета Петровна возобновляет строительные работы в монастыре, ее указом монастырю возвращено историческое имя: "Ставропигиальный Воскресенский, Новый Иерусалим именуемый, монастырь"
1759 – спроектированный Растрелли деревянный шатер завершен
1874 – архимандрит Леонид устраивает в северной трапезной палате музей Никона
1919 – Воскресенский монастырь закрыт и объявлен "художественно-историческим памятником старины"
1941 – дивизия СС "Райх" взрывает монастырь. Обрушилась колокольня, шатер ротонды и большая глава Воскресенского собора
1993 – завершен монтаж восстановленного шатра ротонды
1994 – возобновлен Ставропигиальный Воскресенский Ново-Иерусалимский мужской монастырь
Источник: Независимая Газета
