Большая родня

"Тепло чо-то тут у вас сегодня. Сколь градусов-то?" – "Девятнадцать было". – "Э! У нас поутру-то тридцать с гаком градусник казал".

Так в пятницу утром начиналась наша поездка на престольный праздник Введения во храм Пресвятой Богородицы в старообрядческое село Пристань Артинского района Свердловской области, где служит духовный отец многих екатеринбургских старообрядцев – священноиерей Иоанн Устинов.

Денёк выдался на редкость морозным: холода нынче пришли на Урал только в декабре. У нашего уазика-"буханки" две старушки постукивают валенком о валенок, переминаются с ноги на ногу, улыбаются. Шофёр Валерий Иванович приехал за нами в начале одиннадцатого, когда только-только лениво выползло холодное зимнее солнце. Сам он с Пристани. Раньше возил отца Иоанна в старообрядческий приход Екатеринбурга, который тот до недавнего времени окормлял (священников-то у староверов не хватает), сейчас всё так же батюшке помогает — отвезти куда, помочь при храме. Валерий, как всегда, в хорошем настроении. Чёрная борода покрылась наледью от дыхания.

С шофёром нас в машине семеро.

В небольшом городке Ревда, известном своим металлургическим заводом, к нам присоединяются ещё несколько старушек. Едем в тесноте, да не в обиде. Везём и гостинцы — весь день вчера хозяюшки стряпали, готовились к предстоящему торжеству. До села Пристань часа четыре пути.

От работающей в салоне печки жарко. Одолевает дремота. За окном проносятся уральские горы, деревушки с незамысловатыми названиями, леса стоят в обворожительных белоснежных шубах.

— Уж скорее бы с батюшкой повидаться, разделить с ним такое торжество! — Клавдия Чугунова, добродушная женщина лет шестидесяти, укутавшись в шубу, говорит звонким, радостным голосом. — У меня с отцом Иоанном долгий жизненный путь связан — вот уж пятнадцать лет и в горе, и в радости он меня поддерживает. Мне он и друг, и наставник в одном лице.

— Ну вот уж и Половинку проехали, совсем недалеко осталось. Ну как, замерзли, поди? — оборачивается к нам Валерий.

Половинка — это деревня попутная. От неё ещё около часа ехать. Настроение в машине приподнятое. На часах 14.00. Служба в храме уже идёт, однако у церкви машина не останавливается — едем в конец села. Водитель, не оборачиваясь, говорит: "Батюшко мне велел сначала накормить вас с дороги, потом уж молиться везти".

— Мир дому сему! — входим в гости, приветствуем поклоном хозяйку.

В избе натоплено.

— С миром принимаем! — жена Валерия Зоя Ивановна хлопочет у стола.

С дороги кажется, что вкуснее постной грибной похлёбки с гренками и нет ничего. Зоя Ивановна, отправив мужа с утра за нами в Екатеринбург, сама только-только отстряпалась. Угощает нас своими разносолами, нежным осиновым мёдом да знатными пирогами с брусникой.

В комнате мерно постукивают часы. Со двора доносится лай собаки. Под столом возится хозяйская кошка. Горячий чай приятно согревает…

В храме пахнет свечным воском и ладаном. Праздничная вечерня в разгаре. На чтении кафизм отец Иоанн вышел благословить приезжих. …Палиелеос. Очередь к иконе, а потом и к Евангелию не иссякает минут по двадцать. Высокоторжественная служба со свечами, огоньки которых прыгают на фоне икон… Кажется, стоял бы и слушал праздничные молитвы бесконечно. А после службы, конечно, разговоры, разговоры…

На ночёвку кто куда: к родственникам, к знакомым. Старообрядцы все друг другу как родня. Без места никто не остался. Меня пригласила к себе родственница по дедовой линии Лидия Заплатина. Идём к ней, вокруг — темнота. В окнах домов, которые, кажется, вросли в землю, тускло горит свет. Тянет дымом. "Когда ж постранствуешь, воротишься домой, и дым отечества нам сладок и приятен", — вспомнились строки классика. Под ногами хрустит снег. Лидия Михайловна держится за меня, чтобы не упасть. Бабушке уже 70 лет, но идём довольно быстро.

— Вот и мой домишко, — говорит мне с теплотой, показывая на большой красивый дом.

За воротами злобно залаяла собака. Боязливо заглядываю во двор: не укусит ли? Лидия Михайловна рассказала, что собака охотничья.

— У зятя мово в лесу, километрах в двадцати, заимка своя, он с собакой часто на охоту ходит. У нас тут в лесах волки и медведи водятся.

На завалинке скользко. В сенях какие-то веники, кажется, мята. В красном углу избы, как и принято в деревнях, божница — крест, иконы.

Пока закипает чайник, рассматриваем фотографии, потускневшие от времени. От них веет стариной, у каждого чёрно-белого изображения своя история. Лидия Михайловна с любовью и слезами на глазах показывает покойного мужа, детей — двух дочек и сына, внуков.

— Мужа я схоронила пять годков назад, мы с ним 43 года вместе прожили. Теперича вот одна живу, хозяйство-то сейчас у меня невеликое — две козы да собачошка. Ребята мои мне помогают — дочка из Артей почти каждые выходные приезжает, бывает и вторая дочка в гостях, сын шибко поддерживает.

В светлой горнице хозяйка накрыла стол, в большие миски себе и мне начерпала похлёбки из чугунка: крупно нарезанная картошка, цельные грузди, морковка — на календаре сегодня значится пища без масла. Незатейливо, но вкусно. То и дело подбрасывает в печь дровишек, чтобы за ночь не выстыло. На улице мороз великий.

— На "престол" у нас часто холода такие, да ничаво, дров запасено у меня, и мороз не страшен. — Улыбается от радости, что не одна сегодня в большом доме ночует.

Треск поленьев в печке и проблески огня успокаивают. За разговорами просидели до половины второго.

Чудно ночью в деревенском доме: поскрипывают старые доски, словно ходит по ним кто-то, шебуршит кошка на кухне, секундная стрелка громко и отчётливо отмеряет ход времени, погромыхивает старый холодильник. А за окном ветер поёт унылую песню.

Долго не мог уснуть на мягкой постели. Уже сквозь дрёму почувствовал, как на мою кровать мягко запрыгнула кошка и свернулась в клубок в ногах.

Завтра — праздничная Литургия в семь утра. Как и положено на "престол", будет торжественный чин водосвятия.

История пристанинского храма полна бед. Освящённый в 1908 году на праздник Введения, он пережил несколько пожаров, и сталинский террор не обошёл его стороной. В 1942-м настоятель церкви отец Никифор Заплатин был арестован и погиб в лагерях. Его племянник Никифор Семёнович Кетов с волнением вспоминает о двух пожарах в церкви:

— Первый пожар, случившийся в конце 1930-х, был хотя и не очень сильным, но глубоко потряс местных жителей. Я помню, в сторожке при церкви жила просфирня Анастасия, она и услышала как-то утром, часов в одиннадцать, страшный грохот — упало паникадило. Помню, как люди по цепочке передавали друг другу из небольшого овражка вёдра с водой. Тушили всем селом. К счастью, всё тогда обошлось, даже службы не прекращались.

Гораздо более серьёзный ущерб нанёс второй пожар, который произошёл в 1980 году. В то время храм окормлял отец Геннадий Коробейников.

— Этот пожар начался от непотушенных огарков, которые остались после службы. — Дед Никифор говорит тихо, словно заново переживая ту трагедию. — Загорелась сначала штора, потом подоконник и окно. Пожарные приехали быстро, но, видимо, плохо тушили, потому что через какое-то время огонь вспыхнул снова…

В том пожаре в алтаре пострадал и антиминс — освящённый плат с изображением положения во гроб Иисуса Христа, в уголки которого зашиты святые мощи. Без антиминса совершать Литургию в храме нельзя. По словам отца Иоанна, антиминс пострадал совсем немного, но освящать храм нужно было снова. Так уж получилось, что освящён он был владыкой только летом, на Троицу.

— Потому сейчас мы и отмечаем два "престола": исторический — на праздник Введения Богородицы, и "официальный" — на Троицу, — говорит отец Иоанн. — Оба раза освящаем воду, но крестный ход совершаем только летом.

…Лидия Михайловна встала в начале седьмого. Накормила коз, подмела тропинку. К утру потеплело, правда, всё вокруг замело снегом. Вышел на улицу — тишина. Неба из-за падающих снежных хлопьев не видно.

Пристанинская церковь стоит в центре села, радуя глаз. А служба уже идёт — ведь сегодня у церкви именины. Ночью приехали ещё гости из Екатеринбурга. Народу на Литургии много — как положено у старообрядцев, мужчины стоят отдельно от женщин. На клиросе читают и поют молитвы дочки священника и местная молодёжь. Девичьи голоса журчат как ручеёк, тянут громко и красиво "Иже Херувимы".

— Спаси, Господи, люди Своя и благослови достояние Свое, — провозглашает иерей, широко освящая крестом воду.

Для праздничной трапезы столы расставили прямо в храме — от входа до амвона. Перед трапезой пропели стихиры. На глазах у батюшки слёзы радости.

Приехавшая вместе со мной Клавдия Петровна очень довольна.

— Я сама-то пристанинская, с 1963 года здесь жила. Это уж потом в Свердловск-то уехала. У каждого из нас тут родственников много. Так что я здесь частая гостья.

Клавдия Петровна вообще путешествовать любит. Побывала у единоверцев в Москве, Кишинёве, Барнауле, Томске. Я уже говорил: старообрядцы — они как одна большая семья. Ну, а уж свою-то область Клавдия Петровна всю объехала. Говорит, что уральских староверов ни с кем не спутает: и обычаи своеобразные, и церковные напевы.

Уникальными древними напевами отличаются и молдавские старообрядцы. Кому-кому, а уж нам, екатеринбуржцам, это хорошо известно: в храме во имя Рождества Христова служат два брата-молдаванина, Константин и Василий Макаровы, чтец Роман Донцов тоже из Молдавии к нам приехал.

— А вот встречают староверы гостей везде одинаково радушно, что городские, что деревенские. Всегда накормят, приютят, никого в беде и нужде не оставят, — свидетельствует Клавдия Петровна по собственному опыту. — Им можно во всём довериться — и о проблемах рассказать, и счастьем поделиться. Нынче не у всех и с близкими-то родственниками такие отношения. Мне в Пристани всегда нравилось больше — здесь общение у старообрядцев храмом не ограничивается.

Старообрядческие общины славятся основательностью, взаимовыручкой. В Западной Сибири, к примеру, староверы своё коллективное хозяйство организовали. Работали все от мала до велика, начиная и заканчивая любое дело общей молитвой. На церковные праздники жизнь в этом "колхозе" замирает, в храмах начинаются праздничные богослужения.

Батюшка Иоанн — человек на редкость простой. Всегда поддержит, найдёт слово утешения. Но и строг по-старообрядчески. Хотя я не раз замечал: когда он улыбается, в глазах зажигаются огоньки. Вот и сегодня так же. А голос какой — заслушаешься!

Вечером — на воскресную службу. Сегодня отец Иоанн принимает всех желающих исповедаться. У староверов принято прибегать к таинству покаяния каждый пост. Говорят так: "Тело мы часто омываем, а почему душа должна в грязи греховной пылиться?"

Вторая ночь на новом месте. Огни во многих домах сегодня так и не погаснут — за разговорами ночь пролетает незаметно, ведь многие долго не виделись с родными. В полночь я вышел во двор. Морозно, однако небо очистилось — видны звёзды. Глядя на них, ощущаешь себя на земле песчинкой…

Воскресная заутреня началась в половине восьмого. Народу в храме совсем немного. Ощущение уюта и деревенской простоты. "Апостол" сегодня читает екатеринбуржец Василий Макаров, его мягкий, бархатный баритон эхом раздаётся по небольшому храму. Местные прихожане не нарадуются: так случилось, что в их храме нет ни одного мужчины, поющего в церковном хоре. Потому мужской глас для них необычен.

После Литургии батюшка пригласил гостей к себе. За трапезой завязывается добрый разговор. Екатеринбуржцы приглашают отца духовного приезжать почаще, а матушка Наталия приглашает нас на праздник Святой Троицы. После обеда ещё раз пропели припев канона Введению Пресвятой Богородицы: "Величай, душе моя, приведенную в церковь Господню, и благословенную рукама Иереовыма"… До автобуса полтора часа.

Василий Афанасьевич Макаров на своей "Ниве" возвращается в Екатеринбург вместе с женщинами из Первоуральска. Уазик стоит поодаль, нас обещали довезти до артинской автостанции. Клавдия Петровна долго отказывалась фотографироваться, но у машины согласилась: "Щёлкни, — говорит, — на память".

Возвращаемся почти тем же составом, что и приехали. В старом автобусе холодно, но свободных мест нет. За окном в обратном порядке мелькают деревенские пейзажи, вечерний полумрак неторопливо окутывает их… В мыслях проносятся картинки двух прожитых дней, и как наяву слышится доброе напутствие отца Иоанна:

— С Богом!

Есть в этом небольшом селе, затерявшемся в уральских лесах, что-то такое, чего не сыщешь ныне в больших городах — какая-то необъяснимая доброта человеческая. Должно быть, потому и тянет сюда уральских старообрядцев. Здесь находишь утешение, надежду на будущее, подкрепление сил. Такая она — Пристань духовная. Благословенная.

Бывали ли вы у нас в деревне? Милости просим!

Екатеринбург, Свердловская область