"Милости хочу, а не жертвы". К вопросу о смертной казни
В нашей стране действует временный мораторий на применение смертной казни. Подавляющее большинство граждан России высказывается за "высшую меру" как возмездие за умышленные тяжкие преступления, однако немало и сторонников её отмены. Настроения масс не могут не учитываться Государственной думой, которой предстоит решить эту проблему законодательно.
На мой взгляд, смертная казнь — это убийство в законе, показатель духовного упадка народа.
"Зуб за зуб, око за око; смерть за смерть" — долгие века в справедливости таких воззрений никто не сомневался. Кровная месть настигала преступника. Но уже в Киевской Руси на роптание дружинников: "Достоит тебе, княже, казнити разбойники" — князь Владимир отвечал: "Греха боюся". Из христианского мира на Русь пришло новое правосознание. Заповедь Владимира Мономаха: "Ни правого, ни виновного не убивайте и не повелевайте убить его; если кто будет достоин даже смерти, то не губите никакой души христианской".
Христос вместо старого закона "зуб за зуб и око за око" проповедовал любовь, прощение, примирение: "Благословляйте проклинающих вас, благотворите ненавидящих вас, молитесь за обижающих вас и гонящих вас".
Лишение жизни есть вмешательство в Божественные прерогативы, а попытки подменить Божие провидение человеческим предвидением ничем хорошим закончиться не могут. Подчиниться Богу, т. е. следовать моральному закону — это единственно правильное решение во всех случаях жизни, в том числе и в вопросе о смертной казни. "Мне отмщение, — говорит Предвечный, — Я воздам". Чем воздаст? Ответ в словах Христа: "Милости хочу, а не жертвы", "Я пришёл взыскать и спасти погибшее".
Если мы верим, напоминает Н. Бердяев, что крестная смерть Христа была победой над смертью, то должны понимать, что она есть и самое властное религиозное осуждение убийства, что "казнящий смертью присоединяется к делу мучителей Христа, убивает не только человека, но и Бога".
Отмена "убийства в законе" ускорит и отмену смертной казни в сердцах людей.
Иван Шульга,
Сумская обл., Украина
Свобода творчества или "кайф для самовыражения"?
"Классические" аргументы "за" и "против" наркотиков известны: для кого-то это возможность "поймать кайф", "раскрыться", "раскрепоститься", выйти за пределы обыденного, а на самом деле, уже без всяких кавычек, наркотики — это разрушение личности и в конце концов гибель человека, это зависимость, толкающая на преступление, это горе многих людей.
Я была участницей антинаркотической акции в Норильске, подготовленной неформально и потому привлёкшей самых разных людей. У меня была возможность поговорить по душам и с теми, кто только начал употреблять наркотики, и с теми, кто уже вылез и больше никогда не хотел бы возвращаться. С психологами, священниками, музыкантами… Вот юноша, интересный, смелый, считает, что нужно легализовать лёгкие наркотики: потому что "нам, творческим людям, без наркотиков нельзя". — "Это почему же?" — "Наркотик помогает самовыражению". Из предложенных мною перспектив — любовь, деньги, признание без гениальности или слава гениального художника — юноша выбирает последнее. Судя по всему, он на всё готов, чтобы эту свою "гениальность" выразить, в том числе и на наркотики. Думаю, даже практикует. А вот на вопрос: "Что же ты хочешь сказать миру?" — ответа не последовало.
Он идёт на риск наркотической зависимости "ради самовыражения", а ему нечего сказать миру! Да, художники не всегда думают о том, что они хотят сказать миру. Они просто творят, выражают то, что рвётся изнутри. И если это искренне и не лишено вкуса, мы ценим их творения.
Пушкинская "влюблённомания" — типичная зависимость. Но в каких отношениях она с его талантом? Был ли его своеобразный "кайф" допингом или пищей для его гения? А стал бы "Пушкиным" добропорядочный семьянин, проводящий долгие вечера за беседой с женой и детьми? Раскрылся бы гений Достоевского, если б не его страсть к азартным играм (это тоже зависимость, кто не верит, почитайте "Игрока")? А поэты Серебрянного века состоялись бы без своих разнообразных "допингов"? Не говоря уж о Сальвадоре Дали или многих рок- и поп-идолах?..
А кем станет тот юноша, стремящийся к славе великого художника, если его убедят не курить марихуану? Обывателем, посредственностью?
Так может ли талант самореализоваться без допинга? Кто встал бы в один ряд с гениями литературы и искусства по уровню таланта, будучи противоположен им по признаку той или иной зависимости?
Назову как минимум одного. Их, конечно, гораздо больше, но этот особенно интересен!
Это Джон Рональд Руэл Толкин. Его герои стали идолами — даже славу свою он смиренно отдал "другим". Про него не так много известно. Оксфордский филолог и медиевист, примерный католик. Никаких "страстей" в его жизни не просматривается, кроме любви к филологии и к Создателю. Его знают благодаря "Властелину колец". Этот роман, между прочим, не только приключенческий. И не одно только мастерское владение жанром, или внимание к деталям, или новаторство, или полёт фантазии делают роман Толкина интересным. Хотя всё это говорит о высочайшей степени внутренней свободы автора. Зачем такому свободному таланту какие-то допинги?..
В романе перед нами предстаёт жизнь здорового человека в больном мире, где единственный способ выживания — борьба со злом. Все мы живём в мире, в котором что-то глобально не в порядке. И это "не в порядке" притягивает людей как магнит, пленяет. У Толкина это стремление к власти. Тоже зависимость. Может, это "не в порядке" поработит тебя, а может, ты его. Но если пройдёшь путь жизни достойно, останешься свободным. Хороший образ, хотя и не очень модный в наши дни.
Толкинисты же создали организацию с должностями, званиями, степенями и другими признаками иерархии. Словом, сделали то, против чего как раз и боролись герои "Властелина колец". Его совсем не поняли. Толкинизм сделался одним из видов зависимости. Бедный Толкин пришёл бы в ужас от этого. "Не в порядке" и здесь взяло своё.
Давайте же трезво смотреть на вещи! Не даёт зависимость свободы.
Кстати, во время вышеупомянутой акции в Норильске было много споров о том, надо ли шокировать людей историями об опустившихся на самое дно. Говорили также, что не стоит показывать и тех, кто перестал употреблять наркотики, а то подростки будут думать: раз этот бросил, то и я смогу. Получается, что лучше не раскрывать всего, чтобы не спровоцировать неискушённых. А может, оставим им право анализировать и выбирать? Не наше дело решать за них. А вот информацию мы дать можем. И если кто-то сегодня поставил под сомнение "несомненную" для многих связь наркотиков и творчества, то это хорошо.
Евгения Жуковская,
Москва
Жизнь в общине единой Церкви – мой идеал
Это письмо вам пишет православный священник из Беларуси. С прекрасным журналом "Истина и Жизнь" мне удалось познакомиться, когда я ещё учился в духовной семинарии. Ваш журнал — это просто "сладкая изюминка"! Я с упоением прочитывал имеющиеся в семинарском читальном зале номера вашего чудесного издания.
На протяжении всей моей сознательной духовной жизни меня волновала проблема раскола внутри Церкви. Я считаю, что трагедия 1054 года есть не еретическая схизма, а административное разобщение между Западной и Восточной Церковью. Один из французских богословов, великий сторонник примирения между христианами о. Ив Конгар писал, что каждый контакт с христианином иной конфессии является великим даром для нас самих.
Когда я думаю о том, что мы, православные и католики, всё ещё разделены в сем видимом мире, что Святая Церковь Востока и Запада остаётся "в разобщении сущи", — я вспоминаю прекрасные слова православного митрополита Киевского Платона: "Слава Богу! Перегородки, которые настроили люди в Церкви, не доходят до неба…" Эти слова владыка изрёк, когда, направляясь в один из приходов, он проезжал мимо населённого пункта, где проживали преимущественно римо-католики. На его пути при дороге стоял католический храм, и, приблизившись к нему, архиерей услышал праздничный звон колоколов и увидел священника, в торжественной обстановке встречающего его. Владыка Платон зашёл в римо-католический храм, сотворил молитву и благословил верующих католиков.
Этот факт имел место в начале XX века, на закате эпохи непримиримой межконфессиональной полемики, задолго до "воистину экуменического" Второго Ватиканского Собора в Римской Церкви. Естественно, священноначалие обеих Церквей не пропустило такое заметное событие — поступок владыки Платона — без прещений и негодований. Особое неудовольствие было выражено Священным Синодом Русской Православной Церкви в адрес митрополита Киевского Платона, а местный латинский епископ не забыл, в свою очередь, также осудить действия своего подначального священника.
Действительно, в деле экуменизма нужны отчаянная смелость и отвага. Главное же — помнить самое главное: "Christus heri, hodie, semper" ("Христос — вчера, сегодня и всегда"), Он всегда один и тот же Неизменяемый.
Жизнь в общине одной Церкви, при сохранении разнообразия обрядов, богословия и духовных традиций, является для меня идеалом, к которому нужно стремиться. Я не хочу никого перетягивать в свою Церковь, я лишь желаю вместе с другими христианами совместно жить в любви и совместно трудиться во Славу Божью, чтобы мир, взирая на любовь и примирение нынешних последователей Христа, уверовал в Евангелие. Хотелось бы, по слову Папы Иоанна Павла II, "творить лучшее завтра единых Церквей. Пусть оно указывает миру правду о глубокой связи, которая фактически существует между нами"! Мой личный теологуменон на сей счёт: и римо-католичество, и православие в своей полной сущности являются исповеданием общей веры во Христа Распятого и Воскресшего.
Как говорит польский римо-католический богослов о. Вацлав Гриневич, "раздор ничего не изменит… Миру не нужны раздоры христиан. Ему нужно их творческое усилие и новое воплощение Евангельского духа". Этот, как я уже полюбил его называть, польский апостол экуменического движения в своей книге "Na drodze pojednania. Medytacje ekumeniczne" приводит поразительные слова и факт, подобный тому, который привёл в своих мемуарах православный митрополит Евлогий (Георгиевский) о Киевском митрополите Платоне.
Вот что пишет Вацлав Гриневич: "Много лет тому назад я был участником официального диалога между Церковью Католической и Церковью Православной. …После бурных дискуссий, в которых обе стороны старались высказать свою правоту, один из уже не живущих ныне православных иерархов имел возможность сказать мне следующие слова: "Я являюсь узником своей собственной Церкви". Я могу полностью согласиться с данными словами сего неизвестного мне православного иерарха. О каждом из христиан Священное Писание говорит: "Вы куплены дорогою ценою" (1 Кор 6. 20). Все мы должны осознать, что единство между христианами будет приобретено за великую цену. Как говорил архиепископ Сан-Францискский Джон Р. Куинн, "все должны будут принести великую жертву".
Весьма печально, что у нас в РПЦ активно поддерживается антиэкуменическая иллюзия: это "иные", а не мы должны отказаться от своих убеждений; это "иные" должны изменять свою доктрину, нам же остаётся терпеливо ждать их обращения. Говорим о других, как бы не имея собственного смирения и чувства христианской скромности или кротости. Такой подход становится сутью разрушительной иллюзии, которая может принести ещё бОльшую беду, чем существующие ныне между христианами разделения и разочарования. Эта иллюзия есть провозвестница грядущей тотальной секуляризации и грубого релятивизма.
Экклезиологический нарциссизм — это пророк скорого водворения в мире антропотеизма в его антихристианской трактовке. Поразительно интересное размышление на тему евангельской притчи о милосердном самарянине (Лк 10. 25–37) приводит в одной из своих речей епископ Евангелическо-Реформатской Церкви Здислав Транда: "Напрасно говорить, что проходящие дорогой и видевшие раненого в целом не были объяты бездушностью, бесчувствием или страхом, скорее, переживали внутренний глубокий конфликт, потому что не могли — согласно предписаниям Закона Моисея — подойти и спасать несчастного, лежащего при дороге. Что было бы в тот час с их службой в Иерусалимской святыне, к которой они должны были прибыть ко времени? Оценивая это событие, мы склонны сказать, что не только священник и левит были виновны, но больше всего религиозная система, поставившая их перед дилеммой: не оказать помощь и быть способным совершать богослужения — или помочь и в то же время быть отстранённым от службы в Храме. А ведь они, нужно об этом хорошо помнить, были тесно связаны с той религиозной системой, с её доктриной и предписаниями. И, исходя из этого, они стали на такую позицию, а не на другую. Они больше всего были невольниками той религиозной системы".
Милосердие оказал самарянин, отщепенец и еретик. Христос спросил у законника, вопрошавшего Его о том, как можно наследовать жизнь вечную: "Кто из этих троих, думаешь ты, был ближний попавшемуся разбойникам? Он сказал: оказавший ему милость. Тогда Иисус сказал ему: иди и ты поступай так же" (Лк 10. 36–37). Эти слова Господа обращены к каждому из нас, кто денно и нощно взывает к Нему: "Я люблю Тебя, Боже!" Мы меньше всего должны смотреть на конфессиональную принадлежность ближнего, на первом месте у нас должен стоять человек как образ и подобие Творца, а потом уж доктрина со всеми предписаниями религиозного порядка. Поэтому я очень сильно, больше всех люблю именно эту притчу, мне близок её смысл.
Желаю вам всего самого наилучшего! Прошу вас молиться за меня, грешника! Буду рад общению с каждым, кто разделяет мои взгляды. Постараюсь ответить всем, кто пожелает написать мне.
Православный священник,
revsergio@rambler.ru
