– Мало ли что где написано, – философически выражал когда-то сомнение в словесной адекватности как таковой сосед дядя Коля. – У меня на сарае написано: "Х…", а лежат дрова!
На большей части картин Тер-Оганьяна на его новой выставке "Ненормативная живопись" в галерее Гельмана обыгрываются различные производные, в самых разных грамматических формах, парадоксального обозначения содержимого давешнего сарая. Роль же дров вновь отводится потенциально способной к разрушительному возгоранию публике. Напрасно хозяин галереи Марат Гельман утверждает, что если Авдей Тер-Оганьян и оказался провокатором в своих антииконических перформансах, то невольно: "В моем понимании межнациональную и религиозную рознь разжигают как раз устроители кампании против художника". Отчасти это напоминает схоластическую полемику о том, что первично – яйцо или курица.
"Он спровоцировал проявление на поверхности нашей общественной жизни МРАКОБЕСИЯ", – патетически оправдательно восклицает Гельман по поводу вынужденного отъезда Тер-Оганьяна из России в Чехию. А заодно и по поводу недавнего разгрома мало кем увиденной выставки в Центре Сахарова и обращения в связи с этими событиями Распутина, Белова, Михалкова, Шафаревича, Глазунова и Клыкова. В обращении заявлялось, что выставочное "кощунство нельзя сравнивать даже с коммунистическими аналогами: тогдашние безбожники были одурачены и думали, что Бога нет", тогда как теперь налицо новый этап сознательного сатанизма.
Гельман справедливо указывает на разницу между имеющими власть советскими гонителями и одиноким идущим на икону с топором художником (хотя и в последнем случае нельзя отрицать неинституализированное "чувство локтя", обеспечившее конечное приобретение такого виртуального, то есть самого реального в наши дни, а прямо скажем, просто бесценного для творческой личности капитала, как статус политического беженца). В то же время устроитель выставки декларирует весьма сомнительную художественную стратегию – любыми способами выводить скрытое мракобесие на поверхность. Стоит ли играть со спичками в дровяном сарае, не полезней ли было бы заняться переописанием имеющегося там в наличии? Среди приключений Тер-Оганьяна, говорят, было и такое – в Черногории во время какого-то очередного антирелигиозного перформанса он был избит местными монахами, и вся его акция как будто бы даже повлияла на исход выборов в местные органы власти.
Собственно, сам Тер-Оганьян в "Ненормативной живописи" этим – переописанием – и занимается. Но идет он, естественно, не по пути буквализма нормативности, а по пути усугубления красочности, создающей, к счастью, не политико-идеологическое, а эстетико- лингвистическое напряжение между формой и содержанием. И делает это он в полном соответствии с ускоренным движением самого времени.
В китайском языке усиление степени значения слова происходит путем увеличения количества его повторов, отсюда для русского уха эффект сплошного мата во время комплиментарного скандирования обозначения вождя как самого красного. Забытая болванка лозунга "Навстречу такому-то и такому-то съезду" в текущем незнаменитом промежутке, зажатом, как "служебный" XXI съезд КПСС, "эпохальными" XX и XXII, освещена глобальным грядущим обозначением порнографического предела на видеопродукции – ХХХ. Художник по-своему идет в ногу с таким ходом времени, перенимая великую отечественную эстафету пощечин общественному вкусу. Однажды как будто бы усеченное, словно бы полностью не поместившееся на картине слово, относящееся уже, впрочем, не к сараю, а к салону, появлялось на картине Михаила Ларионова: "бляд". Однако в случае с Тер-
Оганьяном радикальность пошла по пути отвержения живописи, пока с отвоеванной акционизмом территории не была предпринята попытка нападения на саму живопись, но при этом не только на живопись. Можно вести речь о таких разновидностях музейного терроризма, как коммерческий и политико-идеологический. Первый, напоминающий плагиат из американских фильмов, представлен Бренером, рисующим знак доллара на картине Малевича. В результате подобных акций в выигрыше оказываются обе стороны – музеи получают дополнительный аргумент в пользу укрепления своего статуса как культурных бастионов, а нападающий получает геростратову популярность, так как его имя имеет шанс упоминаться в связи с поврежденным шедевром чуть ли не рядом с именем автора. Второй вид музейного терроризма, представителем которого стал Тер-Оганьян, выходит за рамки экспозиционных площадей. Почему в таком случае все ответы на его акции не рассматриваются в категориях акции же? Монахи действуют безотчетно, но от близких им по духу деятелей культуры зависит не только идеологическая, но и эстетическая интерпретация событий.
Теперь Тер-Оганьян возвращается к живописи. (Под)заборная брань выступает тут (анти)культурологическим комментарием к смыслу изображения. Взрыв сопровождается отглаголенной формой ругательства-существительного. Тем самым создается лингвистический перечеркнутый "Черный квадрат" современности. Перечеркнутый квадрат перечеркивает сарай со всем его содержимым.
Хотя, по словам Гельмана, подрывная работа в этой серии работ еще изощреннее и действеннее радикальных по форме перформансов, дым обошелся без огня. Кому теперь протестовать, разве что депутатам Госдумы, принявшим закон о пуристическом употреблении русского языка? Двое призванных обеспечивать порядок на выставке милиционеров обоего пола простояли в центре зала, взявшись за руки, как "Рабочий и колхозница" на ВДНХ или персонажи Д.А. Пригова, став невольными, зря чувствующими свою ненужность участниками перформанса.
"Новое время", №11, 16 марта 2003 г.
оригинал статьи
