Владимир Легойда. Мешают ли джинсы спасению; Сборник статей. – М.: Фома Центр, 2005. – 288 с.
Диакон Андрей Кураев. Кино: перезагрузка богословия: Беседы с богословом. – М.: Яуза, Эк-смо, 2005.-160 с.
Диакон Андрей Кураев. Искушение, которое приходит "справа". – М.: Издательский совет Русской православной церкви, 2005. – 96 с.
Диакон Андрей Кураев. Школьное богословие: Книга для учителей и родителей. – М.: Норма, 2005. – 512 с.
Международная церковно-научная конференция "Православная Византия и латинский Запад. (К 950-летию разделения Церквей и 800-летию захвата Константинополя крестоносцами}". Москва, 26 – 27 мая 2004 г.: Сборник материалов. – М.: Паломнический центр Московского Патриархата, 2005.-176 с.
Дмитрий Щедровицкий. Беседы о Книге Иова. – М.: Оклик, 2005. -235 с. Дмитрий Щедровицкий. Сияющий Коран: Взгляд библеиста. – М.: Оклик, 2005.-312 с.
Юрий Максимов, Кирилл Смоляр. Православное религиоведение: Ислам, буддизм, иудаизм. – М.: Издательство храма Пророка Даниила на Кантемировской, 2005. -304с.
Йегуда Берг. Сила Каббалы/ Пер. с англ. В. и Л. Сакс. -М.: 000 "Издательский дом "София", 2005. – 320 с.
Владимир Легойда – главный редактор православного журнала "для сомневающихся" "Фома". В книге "Мешают ли джинсы спасению" собраны его статьи, опубликованные в журнале, развернутые ответы на "часто задаваемые вопросы". Это ликбез хорошего тона – с позиций не многомудрого учителя на амвоне, а такого же нормального человека, как и вопрошающие. Правда, фундаментальности основ от книги в данном случае ждать не нужно – она остается сборником разрозненных сведений, как необходимых, так и факультативных. Автору, скорее всего, удастся заинтересовать светского читателя – нестандартностью и современностью метафор. Например, понятие ада объясняется через образы кинофильма Валерия Тодоровского "Страна глухих". Особенно хочется порекомендовать эту книгу христианам других конфессий, поскольку она показывает православие не с официально-парадного входа, а собственно жилые его комнаты, до которых добираются не все, желающие с ним познакомиться: многих отпугивает культурно-историческое наследие православия. Сборник показывает, что православие не сводится к обряду и ритуалу, объясняет, что многое из кажущегося со стороны формализмом на самом деле наполнено реальным содержанием.
Едва ли не в каждой статье -ссылки на о. Андрея Кураева и его форум в Интернете (кстати, один из интереснейших дискуссионных клубов в Сети), и нельзя обойти вниманием новые книги этого православного богослова и публициста, молниеносно откликающегося статьями и книгами на т.н. "вызовы современности". Кураев пишет не так, как можно было бы ожидать от представителя официального православия, профессора Духовной академии. Сначала он ошарашивает либерализмом и даже попустительством (например, не нашел ничего дурного в "Гарри Поттере" – это про колдунов-то!), потом утаскивает актуальную, а следовательно, поверхностную проблему на неожиданную глубину и в итоге делает вполне каноничные выводы, которые способен воспринять и абсолютно светский читатель, потому что проведены они через свободу и интеллектуальность – любимый инструментарий современного человека.
Этот виртуозный стиль проводки православных идей можно проследить и на примере статей из сборника "Кино: перезагрузка богословия". Вот первая статья – о фильме "Матрица". В самом начале радостно удивляет уже то, что богослов смотрит подобные картины. Далее – глубокие рассуждения на тему "что есть философия". Походя, изящно объясняется, что такое платонизм, буддизм и индуизм, более подробно внимание фиксируется на взглядах Максима Исповедника, далее идет настоящая проповедь с приведением случаев из жизни и примеров из литературы, затем уже – серьезный богословский анализ "Матрицы". Эпилог: "Я не считаю, что "Матрица" – это христианский фильм. Я скажу по-другому: "Матрица" – это произведение, выросшее в поле христианской культуры. И для меня это радостно. Ведь это означает, что слухи о "смерти Бога в европейской культуре" оказались, мягко говоря, преувеличены. Евангелие оказалось способно порождать эхо и в культуре XXI века, в культуре электронной и компьютерной. И еще это значит, что для христианина и мир современной культуры может быть своим домом. Чтобы быть христианином, необязательно убегать в Средневековье. Между понятиями "православие" и "Средние века" нет знака тождества".
При всем разнообразии и обширности культурного материала, которым оперирует автор в статье, вывод все равно оказывается неожиданным. Читать и слушать Кураева просто увлекательно. Он говорит о религии на языке культуры, через анализ явлений культуры, плавно переводя светского читателя в Свет церковного вероучения. Притом не заигрывая с культурой: "В глазах христианина культура похожа на жемчужину... Жемчужина возникает из грязи, из песчинки, попавшей внутрь ракушки. Моллюск, защищаясь от чужеродного предмета, попавшего к нему в тело, обволакивает его слоями перламутра, то есть строит еще одну раковину, но на этот раз уже внутри, а не вокруг себя. То, что постороннему кажется украшением, на самом деле является признаком нарушения естественного хода органической жизни, болезнью. Культура... возникла как следствие болезни человечества. Ведь культура создает вторичный мир... Через мегафоны культуры мы лучше слышим друг друга... Эта техника порой страшно "фонит". Но лишь очень немногие могут лучше слышать вообще без нее". ("Культура как жемчужина").
В брошюре "Искушение, которое приходит "справа" о. Андрей Кураев остроумно и аргументированно (качества, сочетающиеся в полемических выступлениях не так часто) критикует нынешних "правых" реформаторов – "православных монархистов", "ведущих себя странно как по меркам православным, так и по меркам монархическим"; народные языческие суеверия, бытующие среди православных; защищает церковную иерархию, которая нынче подвергается нападкам "справа" едва ли не чаще, чем "слева".
"Школьное богословие" – не только пособие для преподавания "основ православной культуры" детям, но и сборник полемических статей на темы начального религиозного образования. В частности, представлен критический анализ таких новомодных педагогических систем, как валеология и вальфдорская педагогика. "Здесь собраны аргументы, которыми учитель, решившийся познакомить детей с основами православия, мог бы оправдать свой выбор перед лицом своих иначе настроенных коллег... Опыт размышления над Священным Писанием... предлагается в этой книге. И если удастся детям привить хотя бы начальные навыки религиозной мысли и научить их проникать чуть глубже поверхности текста, значит, уроки по знакомству с библейскими отрывками смогут принести пользу даже неверующим ученикам" (или инославным). Все-таки "именно христианское прочтение Библии легло в основу европейской и русской культуры".
Даты, которым посвящена "Международная церковно-научная конференция "Православная Византия и латинский Запад", на первый взгляд вызывают недоумение -вспомнила бабушка Юрьев день, 950-летие разделения Церквей и 800-летие разорения Константинополя! Тем не менее разделение Церкви на Восточную (православную) и Западную (католическую) -тема актуальная, рана незаживающая. Конечно, участники -и православные, и католические богословы – сходятся на том, что диалог между их конфессиями должен вестись вплоть до "объединения двух Церквей-сестер", и архиепископ Антонио Меннини, представитель Святого Престола в РФ, признал, что нужно помнить "о том, что случилось в прошлом и в настоящем, когда сыновья и дочери католической церкви согрешили... против православных братьев и сестер". Но до реального объединения так же далеко, как до небес. "Никто не выступает против диалога как такового, весь вопрос в целях, задачах и методах". Проблемы начинаются в первом же приближении к практике. Наиболее остро об этом свидетельствует В. Лебедев, председатель Союза православных граждан: "Недавно кардинал Вальтер Каспер заявил, что православные и католики должны прекратить полемику друг с другом, чтобы не давать повода антихристианским силам использовать в своих целях наши догматические и политические разногласия. Что в действительности означает это предложение, к чему оно может привести? Оно может привести к тому, что мы согласимся с результатами насильственного захвата униатами трех украинских православных епархий... Значит, можно спокойно с помощью боевиков захватить несколько православных епархий, затем попросить прощения и закрепить результаты таких погромов". Прозелитизм – последовательная политика Ватикана, и В. Лебедев видит в ее сущности следствие догмата о папской непогрешимости: католики "считают необходимым души людей для их спасения отсоединить от "падших" раскольников, приведя под папскую юрисдикцию, где кнутом, а где пряником".
Глубину расхождения подчеркивает и старший научный сотрудник Института российской истории РАН Н. Лисовой: "Различие между Востоком и Западом в формах духовной жизни вызвало и определило собой все... различия в формах богословского мышления, так что, по выражению священника Павла Флоренского, "удивительно не то, что произошло отпадение, а то, что оно так долго, таинственной помощью, не обнаруживалось".
Внушает оптимизм только выступление кандидата философских наук МГПУ С. Скоро-ходовой, процитировавшей И. Киреевского: "Разделение христианства есть зло. Но с высшей точки зрения и оно не лишено глубокого значения. ...В каждом из главных вероисповеданий выразилась особенно какая-либо одна из сторон христианства". Но на практике это утешение не поможет. Сколько бы католическая церковь ни признавала вину своих чад в расколе 1054 года, богословы обеих конфессий будут повторять, и совершенно справедливо, что "православие и католичество нельзя привести к общему знаменателю. Общий знаменатель – всегда наименьший, это будет уничтожением духовных богатств, накопленных нашей Церковью. Объединиться – значит всем стать..." "Православными", – скажут одни. "Католиками", – скажут другие. И непроговариваемая цель диалога именно такая. Перетягивание каната. Что гораздо лучше изоляции. Даже при том, что католики не только молятся о своей победе, а в отличие от православных еще и помогают молитве исполниться собственными руками (см. выступление В. Лебедева).
Книга не только наглядно показывает драматизм ситуации, но и сообщает любопытные исторические сведения.
Дмитрий Щедровицкий – известный гебраист, переводчик, поэт. Автор трудов "Введение в Ветхий Завет", "Пророчества Книги Даниила", "Беседы о Книге Иова". В них он старается реконструировать множество смыслов ветхозаветных текстов, исходя из прочтения на языке оригинала, соединяя филологический, исторический и собственно богословский подходы. И оставаясь поэтом. Какие-то приводимые им предположения и выводы научны, другие появились вследствие поэтического вдохновения (а может, и откровения свыше). В любом случае толкования Щедровицкого не только интересны и познавательны, но и будят в читателе творческую мысль.
Примечательная особенность этих книг – незакомплексованность признанными авторитетами. Вот как характеризует их православный священник Константин Буфеев: "...Содержание лекций Щедровицкого имеет смешанные христианские и иудейские признаки. С одной стороны, в книге признается Новый Завет как часть библейского Откровения, исповедуется Иисус Христос, Сын Божий, пришедший во плоти, и поэтому книга Щедровицкого должна быть признана христианской. Но, с другой стороны, книга настолько игнорирует православное предание и погружает читателя целиком в иудейскую книжную традицию, что она должна считаться вполне иудаистской". А с точки зрения иудаизма книги Щедровицкого, конечно же, не кошерны и всерьез не рассматриваются.
Кому-то это покажется недостатком, кому-то – потрясающим достоинством. Например, в "Беседах о Книге Иова" проводится мысль о переселении душ, свойственная скорее иудаизму, но никак не христианству. Но христианин Щедровицкий не боится озвучивать эту идею, поскольку вывести ее из текста "Книги Иова" вполне правомерно ("Ты знаешь это, потому что ты был уже тогда рожден, и число дней твоих очень велико" (Иов., 38: 21) и проч.), хотя отцы Церкви дают этому тексту категорически иное толкование. А Щедровицкий не претендует на авторитет отца Церкви, но предоставляет возможность \ посмотреть на Писание с еще одной стороны, просто недоступной большинству христиан без его источниковедческого подхода. Но и консерватизм хранителей традиции, как христианской, так и иудейской, отвергающих такой подход, понятен.
Подобное существование "среди миров" отличает и последнюю на сегодня книгу Щедровицкого "Сияющий Коран". Автор не сомневается в боговдохновенности проповеди Мухаммеда и концентрирует внимание на следующих словах Корана, обращенных ко всем представителям авраамических религий: "...Если бы Аллах пожелал, то сделал бы вас одной общиной, однако Он разделил вас, чтобы испытать вас тем, что Он даровал вам. Состязайтесь же в добрых делах. Всем вам предстоит вернуться к Аллаху, и Он поведает вам о том, в чем вы расходитесь во мнениях". Щедровицкий толкует данный аят как свидетельство Бога о равноправной истинности Иудаизма, христианства и ислама. С чем ортодоксальные представители всех трех религий не согласятся.
Не соглашаются с этим и авторы "Православного религиоведения". Здесь нет поэтического вдохновения Щедровицкого, напротив – стиль учебника, а научные сведения комментируются как раз высказываниями святых отцов, считающих, что "мусульманское представление о Боге настолько различается с православным учением о Нем, что не может быть речи о почитании христианами и мусульманами одного и того же истинного Бога". Христианские трактовки роли Мухаммеда, приведенные Ю. Максимовым, таковы: Мухаммед был шарлатаном, или эпилептиком, или общался с бесами. В богообщении ему решительно отказано, это не допускается даже в качестве рабочей версии. Но параллельное прочтение книг Максимова-Смоляра и Щедровицкого все-таки создаст "стереоэффект" при взгляде на проблему ислама.
О буддизме, "религии вне Бога", в "Православном религиоведении" говорится нейтральнее, без той ревности, которая естественно присутствует в отношениях между авраамическими религиями, "оспаривающими" друг у друга Единого Бога: "Из всех современных восточных учений дзен, возможно, самое интеллектуально изощренное и духовно трезвое учение. Его учение о сочувствии и о любви к "космическому Будде", быть может, самый высокий религиозный идеал, которого может достигнуть человеческий разум без Христа".
Ветхозаветный иудаизм христианство считает своим предтечей, а современный иудаизм -по слову апостола Павла – "сухой ветвью", совершенно иной религией. Иудаизм рассматривает христианство как ересь, а собственную кризисную ситуацию, связанную с разрушением Второго Храма, видит явлением временным.
В книге – подробные сведения об истории и вероучении трех религий, взгляд на них христианского богословия, сопоставление опорных пунктов этих вероучений с опорными пунктами христианской веры.
И напоследок о моде. В моде каббала. Ее изучают даже Мадонна, Гай Ричи и Деми Мур. В случае с книгой Иегуды Берга, главного каббалиста Голливуда, занимающегося помимо прочего выпуском модной одежды в "каббалистическом" стиле, "каббалой" названа ясная до полной разжеванности методика вполне сносного психологического тренинга, позаимствовавшая из каббалы некоторые понятия. Главная цель тренинга -потребительская, он учит, как сделать свою жизнь лучше. Как не поддаваться собственным отрицательным эмоциям, победить в себе "страх, гнев, неуверенность, низкое самомнение, эгоизм, зависть, беспокойство, нетерпеливость", перестать находиться "в плену материальных благ – машин, нарядов, роскошных домов, престижа, власти, положения". Словом, очередной экзерсис на тему "как перестать беспокоиться и начать жить", не боясь трудностей. Идеологическая составляющая – общее место для всех неатеистических идеологий: все истинно хорошее в жизни – от Света, в дурном виноваты мы сами и нашептывающий "Сатан"; ведя себя правильно, получаем "то, чего нам не хватает для продолжения духовного роста", уверенность в чем, конечно, смягчает удар, если оказывается, что для роста нам не хватало банкротства или инфаркта. Единственная специфически "каббалистическая" рекомендация – медитировать над комбинациями букв иврита... Конечно, сидя в многочасовой пробке, гораздо лучше "мысленно визуализировать" "Е = mc2", нежели материться, но это не дает мне оснований полагать, что я в это время занимаюсь теоретической физикой. Примерно так же предлагаемое занятие соотносится с каббалой.
Наиболее объективно рассматривать каббалу (как это делает, например, исследователь Р. Патай) как мистическое иудейское течение, описывающее отношения Бога, мира и человека и требующее от каббалиста точного знания и исполнения правил и законов иудаизма, изложенных прежде всего в Торе. Видимый мир -часть высшей реальности, и действия, совершенные в этом мире, влияют на процессы в высшем, духовном. Занятия практической каббалой полагают целью приближение к Богу и исправление мира, уменьшение в нем зла. Каббала интересна своим мистицизмом, концентрацией на личном религиозном переживании, недостаток которого ощущался в иудаизме как следствие потери Храма и Святой земли. Бог каббалы и человек разлучены и жаждут соединения. Каббалист способствует этому соединению молитвами и медитациями, которые совершает в "правильном" состоянии ума, души и тела. Это состояние можно (весьма условно) сопоставить с состоянием, в котором находится монах, занимающийся умным деланием. Вряд ли каббала существует вне рамок иудаизма не как профанация.
07.12.2005
Источник: Литературная газета
