Каковы позиции экстремистских религиозных течений в Татарстане? Насколько допустимо существование в России ваххабитов и таблигитов? Почему столь оживленную дискуссию вызвал выход в свет книги Романа Силантьева? На эти и другие вопросы в интервью порталу "Интерфакс-Религия" ответил первый заместитель председателя Духовного управления мусульман Татарстана Валиулла Якупов.
Валиулла-хазрат, как проходят в Казани мероприятия, посвященные 100-летию I Всероссийского съезда мусульман?
– По инициативе Всемирного конгресса татар и Института истории академии наук Татарстана прошла юбилейная конференция, в работе которой приняли участие ученые, представители духовенства. Стоит особо отметить, что в ней участвовали представители расколотого мусульманского духовенства – Центрального духовного управления мусульман и Совета муфтиев России. По итогам конференции была создана постоянная комиссия во главе с Ринатом Закировым при исполкоме Конгресса, которая будет заниматься религиозными вопросами. В нее входит четыре человека из состава ЦДУМ, четыре – из СМР, еще семь – представители различных татарских культурных обществ.
В России внутри татаро-башкирского мусульманского духовенства существует раскол между организациями, которые возглавляет Талгат Таджуддин и Равиль Гайнутдин. Оба этих религиозных деятелей вошли в состав комиссии, и для нас это очень важно. До проведения этой конференции невозможно было представить, чтобы муфтии из разных организаций обсуждали вопросы сотрудничества, тем более создавали единые органы. Сейчас это произошло.
– Как себя чувствует муфтий Гусман Исхаков после недавней автокатострофы?
– После той аварии, когда машина практически не подлежала восстановлению, сам Гусман-хазрат и его супруга легко отделались, и мы видим в этом знамение Всевышнего. Муфтий быстро выздоровел, сейчас ведет полноценную деятельность, уже совершил несколько заграничных поездок, часто выезжает в районы республики, то есть он полностью восстановился.
– Что Вы думаете о скандале вокруг книги Романа Силантьева?
– Меня поражает в ситуации, которая возникла вокруг труда Силантьева, то, что многие, не читая его книгу, высказали отрицательные оценки. Я лично как человек, ознакомившийся с этим трудом, могу сказать, что это большое событие в российском исламоведении, потому что создан обобщающий труд. В нем показано развитие ислама периода мусульманского возрождения. Действительно, для девяностых годов были характерны не только тенденции возрождения, но этот период омрачился и произошедшим расколом. И виновато в этом расколе конкретное поколение нашего постсоветского духовенства. Этот раскол не имеет никаких объективных причин, он основан исключительно на амбициях очень узкого круга людей. Эта группировка боится за свое будущее, хочет заранее добиться, чтобы эту книгу не читали. Это субъективный страх перед истиной.
Сейчас нужно врачевать этот раскол, а не усугублять его. Меня удивляет, что многие в этих бедах почему-то обвиняют автора книги, который, на мой взгляд, достаточно беспристрастно и объективно анализирует хронологию и события ведущегося раскола. Не вина научных исследователей в том, что некоторые из священнослужителей, носящих сан муфтия, вели себя в эти годы как базарные бабы, понося друг друга. И если это вошло в научный труд, то это, еще раз хочу подчеркнуть, не вина историков. Мне понятен подход Силантьева, тем более что у татарской исторической науки есть традиция описывать события такими, какие они есть. Например, наш великий историк Марджани также описывал деятельность предыдущих муфтиев, конфликты среди татарского духовенства и не стеснялся писать о том, что некоторые наши имамы пьяными лежали на улице, или о взяточниках в духовном управлении мусульман.
Иными словами, если эти события имели место, то они никак не бросают тень на святость нашей религии, это греховные деяния конкретных священнослужителей, которые ни в коем случае не нужно скрывать, их нужно использовать как отрицательный пример, чтобы излечить пороки. Поэтому в этом смысле исследование Силантьева продолжает традицию татарско-мусульманской исторической науки и в целом, думаю, на многие годы вперед будет ценнейшим источником и настольной книгой для историков, занимающихся вопросами современного ислама.
Автор просмотрел огромный круг источников, и, естественно, это первый в своем роде обобщающий труд. Конечно, в силу того, что он во многих частях опирался на газетные публикации – интервью, высказывания конфликтующих друг с другом религиозных деятелей, – в некоторых местах проявлена субъективность, но это вполне уместные и допустимые вещи, тем более приводятся конкретные ссылки. Мне импонирует, что автор избегает собственных оценок, то есть он приводит мнение самих же мусульман, поэтому было бы излишне приписывать ему предвзятый подход к новейшей исламской истории России. Мне даже неловко, что некоторые мои единоверцы используют факт выхода этой книги для того, чтобы выказать в этом неприязнь к Русской православной церкви. Может быть, они боятся сказать об этом в открытую и используют такие случайные поводы для того, чтобы позлорадствовать или порадоваться. А если непредвзято прочитать это исследование, то ничего, кроме благодарности, сказать просто невозможно.
– Что бы Вы могли сказать о таблигитах (приверженцы исламистской группировки пакистанского происхождения – "ИФ")? Являются ли они сектантами или экстремистами? Оправдана ли борьба с ними?
– Как и в христианстве, в исламе есть различные направления, толкования, и мы всегда должны смотреть на фактор времени и места. Как католицизм, например, очень уместен, может быть, в Италии, но совершенно не нужно искусственно насаждать его в православной стране России. Так же и таблигизм очень уместен в Пакистане, где 70% населения просто неграмотно, поэтому была выработана такая форма призыва к исламу именно неграмотного населения, чтобы работать в мечетях с такими людьми индивидуально. Нынешние мусульмане России на 100% грамотные, очень велика среди татар, например, прослойка с высшим образованием. Поэтому методы такого средневекового навязчивого распространения религии, чем отличается таблигизм, у нас просто неуместны. То же самое касается и ваххабизма: для арабских кочевников, может быть, ваххабизм – это хорошая вещь, но для европейцев – а татары себя считают европейцами – он абсолютно неприемлем. Мы знаем, что Библия в Саудовской Аравии вообще запрещена, там нет ни одной церкви. Но для нас, когда мы уже почти пять веков сосуществуем с православием и наши обряды и понимание религии очень сблизились, насаждать в России ваххабизм так же неуместно, как и таблигизм, и можно эту цепочку продолжать дальше.
И борьба с такими течениями оправдана, поскольку они созданы для моноконфессиональной среды, то есть рассчитаны на стопроцентное мусульманское присутствие. К сожалению, такое примитивное восприятие ислама, рассчитанное на неграмотных кочевников, дает в нашей стране крайне отрицательные плоды, тем более что за 70 лет у нас выросли целые поколения людей, которые абсолютно не знакомы с нашей толерантной богословской традицией. Это приводит к тому, что некоторые молодые люди, вырванные из атеизма и брошенные в такую жесткую идеологию, действительно склоняются к фанатичным действиям, тем более что в этих сектантских взглядах присутствует возможность объявления людей неверными, а следующий шаг – изъятие имущества и допустимость убийства неверного. Изначально в этих учениях существует порочность, так как они в конечном счете не возражают против лишения человека жизни по религиозным убеждениям, чего нет в традиционных исламских мазхабах.
– Насколько распространены "Хизб ут-Тахрир" и ваххабизм в современнном Татарстане?
– "Хизб ут-Тахрир" – это больше политическая структура, которая действует как подпольная, жестко структурированная партия. Она в Татарстан была привнесена чернорабочими из Средней Азии, распространяли ее в основном граждане Узбекистана. Сторонников этой партии среди татар немного. После своевременного решения, когда эта организация была внесена в список запрещенных, были приняты соответствующие меры, и сейчас деятельность этой партии практически не ощущается. Хотя совсем недавно еще были случаи массового распространения листовок "Хизб ут-Тахрир", шла открытая вербовка молодых людей – невозможно было выйти из мечети, как их уже окружали "тахрировцы" и приглашали на свои явочные квартиры. Сейчас, конечно, этого нет, и за это нужно благодарить правоохранительные органы.
Что касается ваххабизма, то пока в обществе нет точного и адекватного определения тому, что такое ваххабизм. Поэтому, к сожалению, в России ваххабитские ячейки открыто действуют и набирают силу. Существует очень мощное структурированное подполье, тем более что ваххабиты стремятся взять под контроль именно мечети. Главная их задача – рекрутировать в свои ряды имамов, чтобы, прикрываясь потом официальным званием священнослужителя, к ним никто не мог подступиться. И очень мощная финансовая подпитка из саудовских фондов дает им возможность перекупать духовенство. Влияние ваххабитов в России имеет положительную динамику, то есть никакого уменьшения удельного веса ваххабитов, в отличие, может быть, от "Хизб ут-Тахрир", не происходит, год от года их влияние в России увеличивается, в том числе и в Татарстане.
– Как складывается ситуация вокруг казанского Российского исламского университета? Продлят ли ему лицензию?
– События вокруг РИУ пока не имеют никакого дальнейшего развития. С начала учебного года закончился срок лицензии на религиозное образование. Сейчас университет обладает лицензией по специальности "Теология". И эта коллизия связана с изменением российского законодательства и конфликтом внутри учредителей РИУ, а, как известно, их три: Совет муфтиев России, Духовное управление мусульман Татарстана и Академический институт истории Татарстана. Институт истории имеет свой взгляд на дальнейшее развитие университета, а религиозные учредители – иное видение. Мы надеемся, что в ближайшее время произойдет прогресс в этой тупиковой ситуации. Закончила работу специально созданная рабочая группа, в которую входят чиновники министерства образования республики, религиозные деятели. Ее рекомендации внесены, и мы ждем какого-то решения со дня на день.
– Валиулла-хазрат, скоро начинается период паломничества к главным святыням ислама в Мекке и Медине. Как проходит подготовка к хаджу в республике. Какова квота в этом году для верующих?
– Слава Всевышнему, в последние годы у нас происходит увеличение количества паломников. В этом году для Татарстана была выделена квота в восемьсот человек, и практически она будет выполнена. У нас при Духовном управлении создан специальный департамент, который профессионально круглогодично занимается решением вопросов паломничества. И на российском уровне это подразделение считается одним из передовых. В составе наших паломнических групп всегда выезжают врачи, инструкторы. Руководители в совершенстве владеют арабским, татарским, русским языками. В Саудовской Аравии у нас действуют свои представители, которые заранее заключают все договоры с необходимыми гостиницами.
Источник: Интерфакс-Религия
