17 декабря 2005 года известный российский путешественник, заслуженный мастер спорта, яхтенный капитан Федор Филиппович Конюхов в очередной, уже пятый раз стартовал из английского города Фалмут на макси-яхте "Торговая сеть "Алые паруса". Теперь трансатлантический переход с востока на запад по самому протяженному маршруту: Англия – Канарские острова – о. Барбадос – о. Антигуа – подходит к концу. Общая протяженность маршрута – 5000 морских миль.
Около года до этого знаменитый шкипер уже отплывал отсюда на той же самой яхте в свое четвертое по счету кругосветное плавание, а спустя полгода вернулся в тот же самый порт, обойдя вокруг света под парусом.
Фалмут – место историческое, именно отсюда в 1967 году стартовала первая гоночная кругосветка. Одним из условий гонки является то, что ее участники не заходят ни в один порт во время своего пути. Яхта Федора Конюхова, построенная в 2000 году во Франции, во многом уникальна по своим ходовым характеристикам.
К сожалению, во время прошлого плавания путешественнику пришлось провести неделю на ремонте в порту Хобарт (остров Тасмания) и тем самым нарушить оговоренное условие. Яхта, которой Федору пришлось управлять, относится к классу яхт-гигантов, как правило, она имеет команду в 8-10 человек и вообще-то не предназначается к управлению в одиночку. Так что впервые россиянин прошел вокруг света за полгода на макси-яхте, пройдя четыре океана и покрыв в общей сложности 32 000 миль. Отметив свой 54-й день рождения, он снова в пути.
Охота к перемене мест
– Федор Филиппович, вы потомок архангельских поморов. Чувствуете ли с ними родство и общие черты характера?
– Это состояние в моей крови и в моих жилах. Я, возможно, в большей степени помор, чем многие из тех, кто живет сейчас на Белом море. Я путешествую, я люблю море... У меня отец из поморов, все его предки были рыбаками. Вот видите, на плече у меня даже с юности сохранилась татуировка "сын рыбака". У всех мужчин нашего рода есть такая же.
– Откуда у вас этот интерес к путешествиям? Знаете ли вы, что родились в один день с Киплингом?
– Нет, об этом я не знал. Мой дедушка Михаил Алексеевич, вот он очень хотел, чтобы я стал путешественником. И чтобы дошел до Северного полюса. Но надо сказать, что, когда его наконец достиг, он выразил пожелание, чтоб я это проделал трижды... Еще когда учился в школе, прекрасно знал о том, кем я стану. Дед мне говорил, что я буду, как наш великий покоритель Арктики Георгий Яковлевич Седов, которого дед знал и с которым дружил. Они были одногодками.
Седов стал в итоге моим идеалом в жизни. У деда были книги о Седове, Чкалове, Папанине, вообще была очень хорошая библиотека. И я все эти книжки о путешествиях буквально зачитывал до дыр.
– В 15 лет вы переплыли Азовское море на рыбацкой весельной лодке... Что послужило первотолчком к этому плаванию?
– Просто я в тот момент размышлял, куда мне пойти: то ли в мореходку, то ли учиться на художника. И мне сказали, что если, мол, ты не испугаешься и переплывешь море, то тебе прямая дорога в мореходку. Я и переплыл... Но я еще с детства усиленно рисовал, достиг в этом деле кое-каких успехов. Я много где и много чему учился. Сначала в Одессе, в средней мореходке, учился на штурмана, потом в Ленинградском полярном училище на механика. А после него – в духовной семинарии...
– Вижу на вашем столе книгу Конфуция, которую вы недавно проиллюстрировали. Как вы все успеваете: и книги пишете, и делаете к ним иллюстрации, и организуете грандиозные экспедиции?
– Да нет, не все успеваю, к сожалению. А рисую я с детства. Живописи учился в Белоруссии, окончил Белорусское художественное училище. Еще со школы мне советовали этим заниматься, но я почему-то был уверен, что художник – это очень скучная профессия. Сидишь себе и рисуешь. А потом стал ходить в море и понял, что это тоже своего рода путешествие. В глубины своей души. Я очень люблю Рериха, Рокуэлла Кента, Верещагина...
– А во время путешествий рисовать удается?
– Обязательно. И на моей предстоящей выставке такие работы обязательно будут. Но в большей степени я все-таки делаю иллюстрации к разным книгам. Беру альбомчик и рисую.
– Федор Филиппович, скажите, много ли у вас врагов и завистников? И как вы преодолеваете чужую ненависть?
– Я человек православный, а коли так, то у меня нет врагов. Есть принципы евангельские: возлюби ближнего как самого себя и молись за врагов, проклинающих тебя. Так что врагов я не вижу. А вот друзья у меня есть. Вполне возможно, что мой образ жизни или мои поступки кому-то не нравятся. Я считаю, что у меня есть много ошибок и много грехов. Я грешен более, чем кто-либо другой, поскольку занимаюсь этим тщеславным делом. Потому и строю часовни, чтобы замолить свои грехи.
– Как вы рискнули идти в одиночку вокруг света на гигантской яхте?
– Я ходил на разных яхтах, но меньших, конечно, чем эта. Были люди, которые считали, что можно и на такой яхте плыть в одиночку. Вообще людей, способных вести такую яхту в одиночку, в мире вместе со мной наберется всего-то человек шесть. Но никто на это не решался. Более того, Федерация парусного спорта даже ввела ограничения на управление яхтами в одиночку. Длина яхты в этом случае не должна превышать 60 футов. Но я к федерации никакого отношения не имею. Поэтому я рискнул и не пожалел.
– Во время последнего плавания вы едва не погибли. Бог снова помог?
– Ну, раз я здесь сижу, значит, помощь была. Без помощи Господней в море не выживают.
У меня сломалась ванта в Индийском океане, и я пошел на ремонт на Тасманию. И там обнаружилось, что у меня вышли из строя автопилоты. Так что если б я пошел с такой яхтой к мысу Горн, то, скорее всего, отправился бы ко дну. Потому что был сильный мороз, шторм и обледенение. Так что меньшая неприятность избавила от большей. К тому же я избежал урагана из-за этого ремонта. Я из-за недели перерыва на ремонт потом шел урагану вслед. Вообще в океане ничего случайного не бывает.
– А как складывается ваш день во время путешествия?
– Вы понимаете, в океане нет ни дня, ни ночи. Ты все время идешь в одном режиме. 15 минут поспал, два часа поработал. Даже ночью надо ставить паруса и следить за приборами. Как вошел в этот режим, так ему и следуешь. За сутки набегает всего 3-4 часа сна. Так что спать хочется всегда. Ты недосыпаешь, но там все-таки чистый воздух, меньше информации и быстрее происходит процесс восстановления. Много приборов, связанных с управлением кораблем, но они все привычные. На них смотришь автоматически.
– А что вы читаете и что слушаете на борту?
– Книг у меня много, но читаю я чаще всего Жития святых, Евангелие и т.д. Я вообще за свою жизнь прочел Библию семь раз – от корки до корки. Начинаю плавание и каждый день прочитываю по нескольку страниц. А слушаю я больше бардов: Высоцкого, Окуджаву, Визбора, Цоя, Талькова. Те песни, где есть слова: там же очень скучаешь по человеческой речи. В океане же нет слов – есть только рев стихии или же безмолвие во время штиля.
– А что вы обычно едите?
– Я непривередлив: чай, кофе, печенье. Иногда сам готовлю – бросишь рис в пакетиках в кипяток, потом добавляешь изюм или курагу. А дома ешь картошку, селедочку, лучок: все то, чего в океане, к сожалению, нет. И обязательно лимоны. Так я питаюсь уже лет 30. Раньше еще ел хлеб.
– А спиртное на борту есть?
– Очень редко. В последний раз я набрал с собой вина, а выпил за плавание всего три бутылки. Еще когда переходишь через экватор в жару, то смешиваешь с водой и пьешь. А просто так не употребляешь. Я с собой беру бутылку виски, но даже до конца ее не выпиваю. Мне перед последним плаванием подарили бутылку водки, так она и пролежала нетронутой, обойдя со мной вокруг света.
О романтиках и о спонсорах
– Федор Филиппович, какие у вас взаимоотношения с коллегами: путешественниками Виталием Сундуковым, Леонидом Крыловым и т.д.?
– Я их всех уважаю. Все эти люди – романтики, а романтиков я уважаю. Вот, скажем, Валентин Ефремов, долетевший до Северного полюса на воздушном шаре. Он нашел спонсора, оплатившего этот перелет. И я его уважаю и за полет, и за умение найти на полет деньги. Есть у нас воздухоплаватели и получше, чем Валентин. Но у них второго таланта нету. Я ведь семь лет ходил вместе со знаменитым Дмитрием Шпаро, это мой учитель, весьма уважаемый мной человек.
В то время его обвиняли в том, что ему помогает ЦК партии. Но чтобы попасть в ЦК партии, надо было иметь талант и умение доказать и рассказать. Чего проще: надел лыжи и двинул к Северному полюсу. Наверняка есть люди, которые и быстрее меня дошли бы. Но организовать экспедицию – это будет посложнее.
– А вы спонсоров легко находите? И раньше в этом отношении было легче?
– Нет, это на одном уровне идет. У меня такое отношение. Если мне не финансируют тот или иной проект, значит, я считаю, это не нужно людям или той организации, в которую я обратился, или же я плохо подал идею. Желающих деньги получить много. Стало быть, я не доказал, не убедил. И не с той ноги зашел.
– Может быть, это и Творцу не нужно?
– Может быть, и Творцу это не нужно. Но человек продолжает идти по накатанной дороге, а ему ставятся преграды. Если я прихожу к спонсору, а меня отсылают, я никогда не обижаюсь. Выхожу и думаю про себя: может, я не в то время пришел. И он не в настроении был. А может, неправильно документы оформил. Знаете, я хочу пройти по Великому шелковому пути на караване верблюдов. Связать Калмыкию с Монголией. Россия же не может существовать без Калмыкии. Я вообще являюсь почетным гражданином одного маленького города в Калмыкии. Но это к делу не относится, просто к слову.
И вот я приехал в Англию к Артему Тарасову – обсудить тему финансирования этой экспедиции. Приехали к нему, написали на компьютере заявку. А он сидел в казино с одним англичанином, предполагаемым спонсором. Он нас представил, получил от нас программу, написанную по-русски на листочках. Тот небрежно посмотрел и ничего не сказал. Потом мы уже вышли с Тарасовым, и он нас отчитал: "Вы приехали просить 300 000 долларов. Неужели же вы не могли заказать буклет за 1000 долларов: на английском, с описанием, с фотографиями?" И он был прав.
– Он рассуждал как настоящий менеджер-профессионал. ..
– Да, финансировать нас не стали, и уехали мы несолоно хлебавши. Но я не обиделся. Это для меня был урок: ехать в такую даль без хорошего буклета было глупо. Для меня верблюды, паруса и путешествия – вещь понятная. А им-то откуда знать? И будет ли им это не то чтобы выгодно, но хотя бы интересно? Зачем же занятых людей заставлять терять время, правда...
Мы вот планируем построить новую яхту, но необходимой суммы пока нет. Яхта стоит прилично. И я считаю, что я еще не дорос до этого.
Или вот идея, которую я лелею, – пройти на собаках по Аляске, – почему-то никому не интересна. Или идея полета через Атлантику на воздушном шаре. Для этого надо 250 000 долларов. Гелий очень дорогой, и его еще нужно доставить в пустыню Сахару. А весь полет должен занять всего три дня. И потенциальные спонсоры говорят: а что мы за эти три дня получим, какую рекламу? Сейчас путешествовать, с одной стороны, легче, поскольку у людей есть рекламные деньги. У меня есть планы пересечения Гренландии в апреле-мае 2006 года с востока на запад по Полярному кругу, на специальном ледовом буере, построенном в Англии. Внешне он весьма напоминает парусный тримаран, оборудованный двухметровыми боковыми лыжами. Но нужны деньги. И вот недавно я пришел в одну фирму, выпускающую костюмы: хотел с них получить деньги за путешествие на буере, 30 000 долларов, и директор уже почти согласился. Ведь один рекламный щит обходится примерно в 1000 долларов за месяц... А чтобы тебя заметили, надо 100 щитов. Но пришел его финансист и спрашивает: а как же мы отчитаемся за это путешествие? За щиты-то нам отчитаться легко. С этим все идет по-накатанному. Риска никакого. А тут риск есть: вдруг у него буер сломается, а вдруг не пойдет, а щиты не денутся никуда. Или вдруг о нем писать не будут. В итоге финансист передавил директора и денег мне не дали.
Просто люди рисковать боятся, и по-своему они правы.
– Вы недавно сказали, что хотите заканчивать... И что планируете делать дальше?
– Слабость всегда есть. Я в каждом путешествии говорю себе, что больше никуда не пойду. Плыл последний раз и говорил себе: все, яхту продам или сдам, займусь собаками, но еще даже не зашел в порт, как был встречен на катере знакомыми англичанами. И они мне говорят: "Федя, давай пойдем вокруг света все вместе". И я, еще даже не успев толком пришвартоваться, говорю в ответ: "Давайте". И сейчас мы планируем пойти через Атлантику с интернациональным экипажем. С тем, чтобы, максимально нагрузив яхту, заставить: показать все ходовые качества. Уже есть два англичанина, два португальца, американец, хочу и русского взять...
– Думали ли вы о своем самом последнем путешествии?
– Мысли такие в голову пока не приходят. Ведь если осуществить все задуманные мной экспедиции, то их хватит до 2043 года. Но я понимаю, что все они не осуществятся. Хотя экспедиция идет одна за одной. Вот сейчас я хочу построить плот, как Тур Хейердал, и проплыть на этом плоту не до Полинезии, как он, а до самой Австралии. У него плот затонул, потому что бальса была плохо просушена. Его надо было четыре года сушить, по существовавшей тогда технологии. А англичане в Лондоне будут ее сушить в печи, что будет гораздо быстрее. Я хочу подтвердить теорию Тура Хейердала о том, что было переселение народов, но несколько ее расширив. Что не только командами плавали с материка на материк, но и одиночки ходили на огромные расстояния.
Самые отчаянные...
– Потом, я хочу построить в Англии алюминиевую яхту, если только хватит сил. И планирую, если будет на то воля Божья, совершить на ней два одиночных кругосветных плавания: против ветра с востока на запад и по ветру с запада на восток. А потом использовать ее в качестве экспедиционного судна. При этом попутно снимая фильмы, проводя научные исследования и т.п. Я хочу на ней переплыть сначала через Тихий, а потом через Индийский океаны. Кроме этого, здесь, в Москве, одна фирма сейчас переделывает рыбацкий траулер в шхуну, и есть большая программа – идти на ней в Ирландию, затем I снимать фильм в Патагонии. Я тоже участвую в этом проекте. Я хочу зайти в самую глубокую бухту в Антарктиде, вмерзнуть в лед и в одиночку провести зимовку на судне. Такого раньше никто не делал.
– Да, планы грандиозные. Но ведь вы путешественник-универсал...
– Есть и другие идеи. И они работают, а это самое главное. Да, иногда от идеи до ее реализации проходят годы, но очень многое уже было осуществлено. Верблюды, лошади, воздушный шар, Марианская впадина.. Одно идет за другим. Но есть то, что пока существует лишь в голове и на бумаге, а есть проекты вполне реальные. Под которые есть уже финансирование. Скажем, я хочу через всю Саудовскую Аравию пройти на верблюдах, пока нет разрешения от всех стран, есть только разрешение от Бахрейна. Но там всего-то 80 км. Это для меня маловато. Я люблю делать все сам, самое большое и сложное. Мне интересно пройти через всю Саудовскую Аравию с бедуинами. Есть еще идея сначала пройти на верблюдах через Австралию. Просто там это легче организовать. Тоже есть верблюды, зато отсутствуют террористы.
– И как вы преодолеваете страх? – Ну, бывает, конечно, страшно. Когда в серьезную передрягу попадаешь, говоришь себе: Федор, надо выбираться из этого дела. И тогда я молюсь. Говоришь себе – многие твои друзья, написанные на поминальной доске там, на часовне, из передряги так и не выбрались. А ты должен выбраться. Но лучше об этом не думать. Ведь ты идешь не за сложностями, не за опасностями, ты идешь из-за любопытства, из-за любознательности. Ты идешь совсем за другим, а это возникает по пути. Ты идешь не за славой. Слава того не стоит. Какая разница, напишет о тебе какая-нибудь дебильная газетка или не напишет? Или пару раз упомянут по ТВ. Когда на твоем пути ураган, шторм, в котором ты легко можешь погибнуть, тут уж не до тщеславия.
А когда возвращаешься домой и о тебе начинают писать, говорить в новостях, я считаю, что это так и надо. Раз уж попал в определенную обойму, то пусть говорят. А там ни о чем таком даже не думаешь. Вы знаете, я даже ни одного хорошего шторма не снял на видеокамеру. У меня как-то рука не поднималась снимать...
– А живность на борту бывает?
– Как-то пролетная птица упала, жила потом у меня. Альбатросы падали. Врезались ночью в ванты. Пингвины запрыгивали на свет. Кальмарчики. А собачек или кошечек я с собой не беру. А то защитники животных осерчают.
– Ваши пожелания читателям "ЛГ".
– Пускай каждый найдет свой полюс в жизни. Я имею в виду под полюсом высшую точку. Пусть кто-то найдет высшую точку в любви или же в искусстве, науке или работе. У человека всегда должна быть высшая точка, к которой он должен стремиться.Часто я смотрю на нынешних школьников и понимаю, что у них нет цели. А раз нет цели, то отсюда алкоголь, наркотики и все прочее в том же духе. Просто у нас должно быть другое образование, другие герои... Такие, как Гагарин, Седов или Пири.
– Не такие, как в "Последнем герое"?
– Я случайно посмотрел эту передачу, и она меня страшно возмутила. Там все было направлено на одно: заложить друг друга и биться изо всех сил за ящик с деньгами.
– Видимо, для Первого канала такие передачи как бальзам на израненную душу.
– Я понимаю: деньги всем нужны. Но не надо их ставить во главу угла. И Федор Конюхов не святым духом делает свои экспедиции. Ему деньги дают либо рекламодатели, либо промышленники, либо научные учреждения. Наши космонавты в космос летают, а мы даже знать не знаем, кто летает. А это плохо. За последнее время не снято ни одного фильма о них и не написано ни одной книги. Космонавтам это, может, и не нужно. А вот детям рассказать нужно. Они сегодня замкнулись в своем мире, и нету у подрастающего поколения никакой романтики и никакого образца перед глазами. С кого им, собственно, брать пример? А ТВ могло бы сделать другую передачу на более чистом материале: не на этих конфликтах, не на этих деньгах. Отправили бы группу на яхте вокруг света с заходом в Кейптаун, в Сидней. И тех, кто физически не выдерживает, списывали бы на берег.А последний оставшийся стал бы победителем.
01.02.2006
Источник: Литературная газета
