В начале 2006 г. продолжала обостряться ситуация в Белуджистане, самой обширной (40% национальной площади) и самой мало и редко населенной провинции (8 млн человек, 5% жителей). Взрывы прогремели в главном городе провинции Кветте, был совершен налет на машину председателя Верховного суда Белуджистана. Волнения охватили главным образом районы расселения белуджских племен, прежде всего бугти и марри. В 2005 г. в провинции произошло около 500 диверсионно-террористических актов (взрывов бомб и ракет). В декабре прошлого года неизвестные обстреляли ракетами кортеж посетившего провинцию президента Мушаррафа.
Нужно подчеркнуть, что на протяжении трех последних лет в провинции по существу не прекращается партизанская война. Предпосылками и причинами нового витка кризиса в Белуджистане служат сохраняющаяся отсталость провинции, крайняя бедность ее населения, преобладающее влияние предводителей племен и племенных сообществ, их недовольство тем местом, которое они занимают в системе распределения власти в стране. Большое значение имеет географическое положение Белуджистана особенно в свете двух новых обстоятельств регионально-экономического и геополитического характера.
Первое из них состоит в начавшемся в 2003 г. сооружении на Макранском побережье провинции современного порта Гвадар. Строительство осуществляется по инициативе, при финансовой и технической помощи Китая. Пекин стремится "замкнуть" на новый порт построенное еще в 1970-х годах Каракорумское шоссе, соединяющее Синьцзяно-Уйгурский автономный район с контролируемой Пакистаном частью Кашмира. Хотя в силу природно-климатических условий высокогорное шоссе может использоваться лишь в течение половины года, его значение не следует недооценивать. К тому же, вдоль него могут быть в перспективе проложены нитки нефте – и/или газопроводов. Гвадар открывает Китаю выход в Оманский и Персидский заливы, что делает привлекательными вложения в развитие его инфраструктуры.
Второе обстоятельство состоит в оживленном обсуждении на официальном уровне проекта строительства нефтепровода из Ирана в Индию через Пакистан. Проложенный по суше трубопровод, скорее всего, пересечет Белуджистан.
Между тем, сама провинция богата запасами природного газа. Открытое в начале 1950-х годов месторождение Суи (на северо-востоке провинции в зоне проживания племени бугти) до сих пор остается наиболее крупным из эксплуатируемых в стране. Белуджистанский газ немало способствовал экономическому развитию Пакистана, снабжению его населения газом для бытовых нужд. Но провинция извлекла из этого мало выгод. Местные жители, как правило, не заняты на предприятиях по добыче и транспортировке газа. Города провинции стали снабжаться газом лишь в последнюю очередь.
Отсюда проистекает во многом и отношение местных жителей к новым проектам. Они опасаются вновь оказаться не у дел, быть оттесненными чужаками, выходцами из других провинций, прежде всего Панджаба. Этими настроениями искусно пользуются традиционные лидеры местных сообществ. Организуя акты диверсии и саботажа, они повышают цену своего согласия с планами правительства.
Подчеркнем, что конфликт интересов носит не только внутрипакистанский, но и региональный характер. Не следует забывать, что Белуджистан на большом протяжении граничит как с Ираном, так и с Афганистаном, находясь в перекрестной зоне влияния различных региональных и внерегиональных сил.
Как напряженная обстановка в одной из провинций, так и некоторые другие обстоятельства (вероятное нахождение на пакистанской территории, в зоне пуштунских племен, Усамы бен Ладена и его сподвижников по "Аль-Каиде", сохраняющаяся популярность происламских сил и т.д.) привлекают внимание к вопросу о характере и перспективах режима власти в Пакистане, стабильности и целостности страны.
I
Пакистанская государственно-политическая система принадлежит к числу военно-бюрократических и авторитарно-демократических. Первая характеристика относится к носителям власти, армии, т.е. генералитету, и высшей гражданской бюрократии. Вторая – к способам и формам ее осуществления. Авторитарность правления заключена в главенствующей роли президента, которым после государственного переворота 1999 г., на протяжении уже шести лет, является начальник штаба армии, обладатель высшей военной власти генерал Первез Мушарраф. Демократизм состоит в относительно либеральных порядках, установленных для общества. А именно – свободе прессы и других средств массовой информации, включая Интернет, почти полной независимости судебной системы (почти, потому что имели место случаи политических приговоров и один из лидеров оппозиции режиму, Джавед Хашми, осужден судом на 23 года тюрьмы по обвинению "в клевете на армию"), наконец, в проведении всеобщих выборов в парламент и наличии независимо действующей, в соответствии с конституцией 1973 г., законодательной и исполнительной власти.
Режим отличает значительная степень преемственности. По сути, все правящие в Пакистане политические режимы отличались таким "блендом", смесью авторитаризма и демократии, сочетанием верховной власти высшей военной и гражданской бюрократии с усеченным конституционным либерализмом. После гибели в 1988 г. Зия уль-Хака, военного правителя, насаждавшего диктаторским путем исламские порядки, в стране в течение 11 лет господствовала по форме или номинально демократическая система правления; армию и бюрократию во многом заменили политики. Однако попытка премьер-министра Наваз Шарифа полностью вытеснить армию на обочину политической жизни спровоцировала переворот.
Нужно подчеркнуть, что попытка была предпринята в неблагоприятный момент. Период господства номинальной и дефектной демократии был одним из самых тяжелых в истории Пакистана. Выпущенные Зия уль-Хаком на свободу джинны межрелигиозной и межсектантской розни стали вершить свое разрушительное дело именно в 90-е годы, особенно в 1992, 1995 и 1998 гг. В течение всего послезияульхаковского периода, несмотря на либеральную политику, а частично и из-за нее, а точнее – вследствие отягощенности курса грузом бюрократизма, разгулом коррупции и произвола, экономическое развитие страны замедлилось. Пакистан оказался на последнем по темпам роста месте среди государств Южной Азии. Экономический спад, непоследовательность во внутренней и внешней политике были причинами общественного кризиса, которыми сумели эффективно воспользоваться военные, вновь непосредственно пришедшие к власти под лозунгом наведения порядка и спасения отечества.
В течение первых двух лет они в основном наводили порядок, экономика к тому же страдала от воздействия жестокой засухи. С 2002 г. наметился экономический подъем, который привел к росту ВВП в 2004 г. на 6, а в 2005 г. – на 8%.
Поддержав США в войне против талибов в 2001 г., Пакистан вернулся на привычное место "самого союзного из союзных" для Вашингтона государств. После отпущения грехов и прощения долгов США пообещали Исламабаду военно-экономическую помощь в размере свыше 3 млрд долл. на 5 лет, начиная с 2005 года. Поощряя Пакистан за участие в борьбе с международным терроризмом, США проводят совместные с ним акции по поимке лидеров и функционеров "Аль-Каиды".
Внешняя поддержка и улучшение экономического климата позволили военным пойти на меры по демократизации и одновременной легализации режима – в октябре 2002 г. проведены выборы в парламент, в начале 2004 г. федеральное и провинциальные собрания согласились одобрить результаты проведенного в апреле 2002 г. референдума, в соответствии с которым генерал Мушарраф в течение 5 лет остается на посту президента. Впоследствии он отказался от обещания снять с себя военный мундир и сохранил высший военный пост.
Сегодня режим кажется прочным как никогда. Правящими кругами планируется переизбрание Мушаррафа президентом на новый пятилетний срок весной 2007 г. Оно будет осуществлено в соответствии с конституцией голосами нынешних парламентариев, федеральных и провинциальных. В том же году осенью должны состояться новые выборы. Видимо, в зависимости от того, какими окажутся их результаты, будет решаться вопрос о сохранении или не сохранении Мушаррафом высшей военной должности. Таким образом, все расписано на ближайшие 2–7 лет.
Тем не менее, у правящего режима есть внутренние слабости, он может столкнуться с рядом серьезных проблем и вызовов, и перспективы его туманны.
К слабостям режима надо отнести такие факторы, как
а) обострение межпровинциальных, межрегиональных противоречий, рост национально-сепаратистских настроений;
б) сохранение и усиление антисистемной исламистской оппозиции,
в) рост отчуждения от власти интеллигенции и либеральных общественно-политических кругов.
II
Наиболее подробно хотелось бы остановиться на первом факторе, потому что он связан с главным вызовом, возникающим перед Пакистаном, перед его экономикой, которая остается аграрной в своей основе. Вызов этот состоит в истощении источников воды для орошения.
Пакистан располагает самым крупным в мире сплошным ареалом орошаемого земледелия; к поливному относится более 80% земледелия страны. Количество поливной воды в расчете на душу населения сократилось с 5 тыс. куб. м в 1947 г. до 1,2 тыс. в 2005 и рискует опуститься ниже критического порога в 1 тыс. кубов в 2007 г. Нужно при этом иметь в виду, что население за период самостоятельного существования страны выросло более чем в четыре раза, с 36 до 152 млн человек. Основной водный источник, помимо подземных резервуаров, которые также истощаются в результате их интенсивного использования, это вода р. Инд и двух из пяти его восточных притоков, самых западных, рек Джелама и Чинаба. Как Инд, так и обе эти реки протекают через спорную территорию Кашмира.
Региональный аспект этой проблемы заключается в том, что если Индия построит несколько плотин на р. Чинаб в своем штате Джамму и Кашмир, то Пакистан лишится и необходимого ему объема воды. Внутренний аспект состоит в том, что сокращение воды ощутит прежде всего провинция Синд, расположенная в нижнем течении Инда, так как крупнейшая и в политическом плане доминирующая провинция Панджаб снабжается водой из Инда и Джелама. Синд и сегодня считает себя обделенным, его самые южные районы подвержены затоплению морской водой, в устье Инда происходит заиливание, а вверх по течению –засоление и заболачивание. Для сельского Синда это вопрос выживания. Не случайно, именно там и в соседнем Белуджистане наиболее распространены глухое недовольство образованного класса и ожесточение масс.
Можно утверждать, что в перспективе стране угрожает раскол на север и юг, точнее – северо-восток и юго-запад (на Синд, южный Панджаб и Белуджистан к западу от 70 градуса с.д. и на северный Панджаб и СЗПП; возможен и другой вариант, при котором СЗПП также переходит в оппозицию северо-центральному Панджабу). С социально-экологической точки зрения, это будет раскол между ареалом городской и достаточно развитой земледельческой культуры, с одной стороны, и зоной малопродуктивного хиреющего земледелия с элементами полукочевого скотоводства, с другой. Чтобы избежать социально-экологической катастрофы и национального раскола, необходимо не допустить нехватку воды для полива. Такую задачу можно было бы решить путем увеличения забора воды из Чинаба. Но в его речном стоке заинтересована и Индия, где из-за дележа воды в последнее время обострились отношения между штатами Панджаб и Хариана (в Индии, кстати, также близки к критическим показатели объемов поливной воды на душу населения). Спор из-за воды способен осложнить урегулирование Кашмирской проблемы. А решить его можно, очевидно, лишь путем согласованных действий как Индии и Пакистана, так и мирового сообщества.
Следует напомнить, что в 1960 г. удалось заключить при посредстве Всемирного банка Договор о развитии бассейна Инда. Договор стал редким примером успешного взаимодействия в региональном и глобальном масштабе. Именно он и позволил Пакистану развиваться с опорой на поливное земледелие. Ныне этот договор под угрозой, ибо воды не хватает на обе страны, население которых выросло с 1960 г. в 3–3,5 раза. Индия планирует построить две плотины (в том числе крупный гидроэнергетический комплекс Баглихар) на Чинабе в штате Джамму и Кашмир. Пакистан вступил с ней в переговоры и обращается в международные юридические органы с просьбой не допустить строительства.
Другой путь, который имеется у Пакистана, – это сооружение мощной плотины Калабагх в среднем течении Инда. Против ее сооружения возражает Синд, лидеры которого опасаются, что плотина, оросив поля в Панджабе, ничего не оставит Синду. Сомнения вызывает этот проект и в СЗПП, но все понимают, что откладывать решение вопроса до бесконечности нельзя, а он стоит в повестке дня с 1980-х годов. Помимо задачи увеличения объемов воды для целей ирригации преследуются, вероятно, и частные цели. Утверждается, что планируемое одновременно с Калабагхом сооружение отводных каналов в двуречье Инда и Джелама позволит оросить большие площади земли, уже якобы распределенные и по льготной цене раскупленные представителями военной и бюрократической верхушки, в том числе и генералом-президентом. Как бы то ни было, но в конце 2005 г. Мушарраф проявил заметную активность в продвижении плана строительства Калабага. Он попытался получить согласие на него ведущих политических сил и политиков провинциального уровня. Хотя им развернута кампания широких консультаций, оппозиция Калабагу сохранилась, охватывая, прежде всего, политические круги, представляющие сельский Синд.
Переходя ко второму фактору слабости режима, надо подчеркнуть, что исламистская оппозиция состоит, с одной стороны, из легально действующих и участвующих в парламентской борьбе политических сил, а с другой – из подпольно функционирующих радикальных, экстремистских групп. При этом личная и групповая взаимосвязь двух этих пластов, которые можно назвать системной и антисистемной оппозицией режиму, хотя и не обязательно тесна, но в большинстве случаев прослеживается. Она коренится в общих представлениях о роли религии и религиозной идеологии, в общих учителях и духовных наставниках, в общих идеалах и ожиданиях. Качественным различием является подход к вопросу об актуальности того или иного способа достижения целей установления подлинного исламского правления – акценте на мирный парламентский путь у одних и практика активных революционных действий у других.
После внушительной победы, одержанной "легальными исламистами" на парламентских выборах 2002 г., военным властям пришлось пойти на предоставление им возможности сформировать правительство в одной из четырех провинций – Северо-Западной пограничной и на участие в работе правительства Белуджистана, где они составляют коалицию с правящей пропрезидентской Пакистанской Мусульманской лигой им. Каид-и-Азама – ПМЛ(К). Деятельность кабинета министров СЗПП, состоящего из представителей блока "Муттахида маджлис-е амаль" (ММА, Объединенный фронт действий), – пример самого длительного в истории страны пребывания у власти в одной из провинций правительства, состоящего из членов партии, не являющейся правящей на федеральном уровне. Возглавляющий его главный министр А. Дуррани следует достаточно прагматичной и умеренной политической линии. Принятые им меры по исламизации имели в основном косметический характер, что, вкупе с акцентом на развитие и поощрение малого бизнеса, объясняет его популярность. Кабинет Дуррани сумел избежать конфликта с центральным правительством и военным руководством. Результаты деятельности правительства исламистов могут рассматриваться и как пример удачной кооптации легальных, умеренных исламистов в русло политики "просвещенной умеренности", провозглашенной президентом Мушаррафом, и как показатель силы исламистов, которые удержались у власти и смогли, вероятно, создать условия для укрепления как своих позиций, так и, прямо или косвенно, позиций радикальных групп и кругов.
Следует добавить, что влияние исламистов на северо-западе страны распространяется главным образом на районы, населенные пуштунами, и они (эти районы) образуют сплошной пояс вдоль границ с Афганистаном, с теми его территориями, где проживают родственные или идентичные племенные сообщества.
Успехи исламистов на парламентском поприще не ограничиваются провинциальным уровнем. С весны 2004 г. лидером оппозиции в нижней палате Национального собрания является генеральный секретарь ММА Фазлур Рахман. Согласно процедуре работы собрания это назначение сделал спикер, между тем как наиболее крупную силу оппозиции составляют не они, а объединенные светские партии – Альянс за реставрацию демократии.
Двойственность положения, которое занимают при нынешнем политическом режиме исламисты, позволяет как им, так и властям сотрудничать по одним вопросам и жестко критиковать друг друга, выступая с разных позиций, по другим. Укрепление легального исламизма может иметь, в принципе, два последствия – позитивное, если пребывание их у власти приведет к росту умеренности и просвещенности в их кругах и в их действиях, и негативное, если оно будет способствовать усилению влияния радикалов, экстремистов и диверсантов-террористов. Именно в последнем случае особенно возрастет слабость режима, и присущая ему симбиозность не спасет от появления мощной и разношерстной оппозиции, способной дестабилизировать систему власти и ситуацию в стране.
Третий из отмеченных выше факторов – растущее отчуждение интеллигенции и либеральных общественных кругов – конкретизировать достаточно сложно. Однако это отчуждение традиционно для пакистанской действительности. Такое положение вполне сложилось еще в 1960-х годах при либеральном военном правителе М. Айюб Хане. Считается, что с тех пор Пакистаном управляет неявная и невидимая, но сплоченная и связанная общим стилем поведения элита, которую чаще всего в литературе называют "истешблишмент". Состоит она из военных и гражданских бюрократов, как действующих, так и отставников, по происхождению своему в основном крупных землевладельцев или (реже) торговцев и промышленников. Членам истеблишмента присущи умеренность в проявлении религиозных чувств, прагматизм и взвешенность во взглядах на политические проблемы. Такой консервативно-либеральный коктейль включает порядка 500–1000 человек. В него могут входить люди, формально далекие от власти, а иногда не входят те, кто ею в полной мере облечен (даже премьер-министры). Большую роль при определении того, кто входит, а кто не входит в правящий политический класс, играет фактор происхождения – не только социального, о чем уже говорилось, но и регионального. Так, в нынешнем истеблишменте традиционно мало представителей сельского Синда и Белуджистана, меньше, чем на первых этапах существования страны мухаджиров, урдуязычных переселенцев из Индии и их потомков (типа Мушаррафа), но много панджабцев и панджабизированных пуштунов (отметим, что наиболее распространенными языками делового общения как для тех, так и для других являются урду и английский).
За узким кругом правящих верхов остается широкий слой образованных и достаточно обеспеченных людей. Часть из них обладает немалыми средствами, которые они могут использовать в политических и/или просветительских, пропагандистских целях. Именно этот слой составляет основную базу рекрутирования для оппозиционных партий и сил, причем как светских, неисламских, так и происламских. Нельзя забывать и о таком факторе, как наличие оппозиционных сил в диаспоре, среди выходцев из Пакистана, проживающих за рубежом.
Отторгнутые от власти силы поддерживают недовольство широких кругов средне – и малообеспеченной интеллигенции (учителей, врачей), лиц свободных профессий, рабочих, профсоюзных деятелей и т.д. И опять же, неассоциированные, теневые группы интересов носят обычно характер не социальный, а региональный, этнонациональный. Под такими лозунгами, которые делят общество по вертикали (языку, земле, крови), видимо, легче объединиться.
III
Заканчивая, кратко о возможных трансформациях политической системы в обозримой и достаточно близкой перспективе 2–7 лет.
Вариантов немного. Первый. Возврат к открытой военной диктатуре, при этом прозападного, либерального или псевдолиберального толка. С Мушаррафом во главе или без него. Президент – не харизматический лидер, скорее, лишь Уполномоченный правящего политического класса. Он заменяем, и в случае его убийства, а покушения в конце 2003 г. были весьма серьезны, найдется другой генерал с похожими взглядами, который будет проводить сходную политику.
Вариант 2. Превращение Пакистана в государство исламистского типа, во главе, особенно на первых порах, с генералом-исламистом; такие также есть или найдутся. Вариант возможен при синхронном ухудшении внутренней, региональной и глобальной ситуации. Будучи следствием, такая трансформация режима станет и причиной усиления напряженности внутри страны, роста сепаратистских движений, разброда и шатания в верхах и низах. Не исключен вооруженный конфликт с Индией, как локальный, так и более широкий с применением современного, в том числе ракетно-ядерного, оружия.
Вариант 3. Превращение в либеральную демократию сегодняшнего индийского или турецкого образца. Наиболее вероятен через этап, после дискредитации одного из двух или обоих вариантов выхода из кризиса. Если внутреннего кризиса удастся избежать, то в принципе нельзя исключить эволюционный переход к демократии через оставление Мушаррафом после 2007 г. поста начальника штаба армии, проведение достаточно честных выборов и качественного улучшение функционирования всей системы конституционного либерализма, пусть и с сохранением некоторых родимых пятен или неизгладимой специфики восточного типа. Такой вариант в любой из отмеченных временных последовательностей возможен в случае широкого сотрудничества с Индией, решении с ней спорных вопросов, в том числе кашмирского. При том условии, конечно, что и Индия будет развиваться экономически успешно, в ней самой не победят авторитарные, лево – и праворадикальные настроения, и она сможет в какой-то мере повести за собой государства региона, а главное – не будет ставить палки в колеса тем внешним силам и институтам мирового сообщества (правительственным и неправительственным организациям), которые захотят сыграть конструктивную роль в деле развития этих стран.
Источник: Институт религии и политики
