Я знал: они до него докопаются. Сам-то по себе старик им безразличен: они не открывали "Кандида", не слышали о "Простодушном" и не знают ни строчки из "Орлеанской девы". Но уж больно он символическая фигура. Сам сказал: "Я ненавижу ваше мнение, но готов отдать жизнь за ваше право его высказать".
В Сен-Жени-Пуйи (Франция) поставили трагедию Вольтера "Магомет, или Фанатизм" (1741). Мусульмане в ответ пожгли несколько десятков машин и мусорных баков, а мэр города Юбер Бертран сказал, что гордится земляками, защищающими дух Просвещения.
Французским люмпенам и мещанам приятно погромить и пожечь чего-нибудь, прикрываясь религиозными чувствами. Подонкам общества всегда нравилось громить во имя религиозных побуждений, поскольку религиозная истина недоказуема. Чувства верующих и сам объект веры – вещь призрачная. Ничего не докажешь. "Я не просто бью жидов, мусульман, православных, вольтерьянцев, кошек – у меня религиозное чувство". Еще погромщики любят громить окружающее во имя стариков и детей, потому что у стариков и детей часто проблемы с устным выражением своих интересов. Прикрываться ими – одно удовольствие.
Но защитникам свободы тоже, в общем, все равно, кто такой пророк Магомет и чего про него понаписал Вольтер. Им нравится глумиться, и только. Одному ублюдку нравилось рубить иконы, другому – рисовать Христа на этикетке "Кока-колы", и им тоже, наверное, казалось, что они защищают идеалы Просвещения. Вот и Бертрану так кажется, хотя ему, просвещенному, трудно сто страничную пьеску в стихах прочесть. И сам Вольтер для него-зануда, и пьеса – предлог. И до святого гнева, который клокотал в груди Вольтера, пока он писал лучшую свою трагедию, новым просветителям нет дела: дразнят гусей и считают себя защитниками традиций Европы. Хотя в традициях Европы было не только Просвещение (XVIII век), но и крестовые походы (XI – XIII века), и тогда под лозунг о спасении Гроба Господня тоже очень хорошо погромили и пограбили. Разные у Европы традиции. Нынешняя – тотальная спекуляция, ложь и невежество с обеих сторон.
А трагедия Вольтера "Магомет" никакого глумления в себе не содержит. Это мучительный протест, история отвратительного самодура, обделывающего свои политические и финансовые дела под предлогом борьбы за истинную веру. Помню, как читал эту пьесу впервые – в переполненном автобусе из Джезказгана в Караганду. Однотомник Вольтера я купил в Казахстане за копейки, на базаре – беженец распродавал библиотеку, собираясь в Россию. Автобус был древний, скрипучий, лезли в него со страшным напором средневековые люди, а я читал Вольтера и чувствовал, что я не один на свете. Думаю, это было вполне религиозное чувство.
15.03.2006
Источник: Собеседник
