Что для нас, детей России, самое скучное и трудное? Отвечаю – продолжать. Продолжать, сцепив зубы, нечто с усилием начатое и с трудом, медленно продвигающееся. А что для нас самое милое дело, которое – в охотку? Отвечаю – бросить начатое на полдороге. Бросить то, что идет тяжелей, чем думалось, и еще найти себе оправдание: "Я думал, что... А тут – экося!.." Или вообще провозгласить: "Дураки мы, что пошли. Вертайся, ребята!"
В большинстве своем, предполагаю, именно поэтому, а вовсе не из любви к высоким ценностям голосуют люди на ток-шоу – 71%, оказывается, за то, чтобы строить нашу жизнь "на традиционных ценностях". А попроси проголосовавшего эти ценности перечислить – собьется и замолчит на третьей. Хорошо если не на первой.
Потому что главное для него (правда, далеко запрятано – может, и сам не рассмотрит) – прекратить вот это. То, что идет сейчас с таким трудом, с такими издержками. К тому же обоснование звучит красиво-надрывно, как в плохом кино: "Мы вымираем!"
Конечно, кому же хочется вымирать? А почему "вымираем"? Ну не от пьянки же. Не иначе как вымираем от этих окаянных, придуманных Западом прав человека.
Поэтому почти уже решили всем миром: лучше по-старому, по-традиционному – без прав, но не вымирать. Неизвестно, правда: как это – традиционно? Как при Брежневе или как при Николае II? Какие-такие ценности сделают наш путь легким?
Более полувека назад цивилизованное человечество решило найти противоядие против повторения тоталитаризма (тогда еще речь шла только о поверженной Германии) – и в декабре 1948 года приняло Всеобщую декларацию прав человека. Конечно, эти права были осознаны не тогда, а много раньше. Но именно в те годы их стали фиксировать в документах, соблюдение их делалось обязанностью всех стран. Важнейший шаг, огромная полезная работа.
Первые строки Декларации: "Принимая во внимание, что признание достоинства, присущего всем членам человеческой семьи, и равных и неотъемлемых прав их является основой свободы, справедливости и всеобщего мира: и
Принимая во внимание, что пренебрежение и презрение к правам человека привели к варварским актам, которые возмущают совесть человечества..."
Сегодня Х Всемирный русский народный собор говорит о достоинстве как о некоем нашем открытии и в каком-то ином смысле: личность приобретает "достоинство, когда человек выбирает добро". И далее: "...Содержание прав человека не может не быть связано с нравственностью".
С нравственностью в широком смысле слова, нравственными представлениями современного человечества – несомненно. Но – с нравственностью каждого отдельного лица, права которого защищает Всеобщая декларация прав человека (во многом совпадая с теперешней Конституцией Российской Федерации, да и с Уголовно-процессуальным кодексом)?.. Здесь начинаются большие сомнения.
Вот, например, статья 11 Декларации: "Каждый человек, обвиняемый в совершении преступления, имеет право считаться невиновным до тех пор, пока его виновность не будет установлена законным порядком путем гласного судебного разбирательства, при котором ему обеспечиваются все возможности для защиты".
Мы с вами смотрим на этого человека – и уверены в его безнравственности. Да и как не быть уверенными, если он, скажем, уже отсидел за прежние грязные дела. И вот, похоже, оказавшись на свободе, взялся за старое. И по биографии, и по физиономии своей, на которой она отчетливо запечатлелась, он нам глубоко неприятен. Однако ничего не поделаешь – "имеет право считаться невиновным", хотя и полно свидетелей его нового преступления. Имеет право – пока не прозвучит приговор.
Как не стыдно, казалось бы, адвокату и даже безнравственно защищать такого отвратительного и явно виновного субъекта! И зачем только придумано современным обществом право такого плохого человека на защиту? Разве это само по себе не дурно?
А вот зачем. Адвокат, методично указывая на неточности и ошибки следствия и обвинения, понуждает суд задуматься – а действительно ли человек виновен? Не в плену ли мы предубеждения, хотя бы и понятно откуда взявшегося? Адвокат при этом отрабатывает и методику возможной будущей защиты вас самих или близкого вам человека – когда вдруг вы окажетесь жертвой ложного обвинения.
Всемирный собор объявляет, что признает "права и свободы человека в той мере, в какой они помогают восхождению личности к добру, охраняют ее от внутреннего и внешнего зла, позволяют ей положительно реализоваться в обществе". Перечислены очень хорошие вещи. Все мы мечтали бы видеть и это восхождение, и положительную реализацию личности; каждый из нас, хочется верить, вообще по мере сил своих старается способствовать этому – и в самом себе, и в других.
Но все дело в том, что и права тех, в ком не видно (да и кто именно должен разглядеть?) этого восхождения к добру, тоже должны быть защищены. Это огромный урок, который вынесло человечество из страшного опыта Второй мировой войны. Именно этот опыт показал, в частности, что любые критерии, по которым можно проводить селекцию людей в отношении их прав, ненадежны или просто ужасны. Ведь важно, кто именно и с каких позиций ее проводит. Можно, например, признать "не восходящей к добру" целую нацию. И тогда кто-то посчитает себя вправе объявить ее мировым злом.
Признание за всеми людьми целого ряда равных прав – это лишь первый шаг по пути к должной, построенной на моральных основаниях жизни. Но шаг совершенно необходимый. Эти права и есть простейшие либеральные ценности – такие же элементарные, как правила гигиены. На них вовсе не обрывается рефлексия о добре и зле, о нравственном и безнравственном, они не заменяют ее – нет, они лишь ее начинают.
Именно потому, что у нас не запрещены законодательно аборты, что выбор оставлен за женщиной, я могу пытаться влиять на этот выбор, могу говорить, что я полностью против абортов в моральном отношении и уверена, что все, и мужчины и женщины, которые решаются прервать уже начавшуюся жизнь, понесут тяжкие последствия этого решения.
Не может быть такого свода правил, который исключил бы напрочь кризисные явления, сложные, на грани неразрешимости, коллизии.
Разрешать, "разруливать" сложные ситуации, притормаживать слишком активные действия (со стороны, скажем, устроителей гей-парадов), не задевая при этом людей за живое, – это сложное, тонкое, кропотливое дело. Вот где, если уж на то пошло, требуются именно христианские добродетели – самообладание, благостность, доброта. Быть благостным – это не закрывать глаза на людские грехи, а уметь их прощать. Гораздо легче, конечно, обострять ситуацию, громко заявляя о греховности этих людей – уже как бы от лица всей страны, а не только своей конфессии. И уже попутно осуждая либеральные ценности в целом.
Именно это делает Елена Сперанская (и, к сожалению, не только она, но и высокие духовные особы), комментируя резолюцию Европейского парламента "О гомофобии в Европе". Резолюция ясно говорит о том, что нужно вести "кампанию против гомофобии в школах, в университетах и СМИ". Цитируя ее, автор статьи тут же сообщает, что ей "даже думать не хочется, как будет выглядеть акция в поддержку гомосексуализма в российской школе". Советская школа передергивания живет и побеждает. Сама ловкая замена слов – "в поддержку гомосексуализма" вместо "против гомофобии" (то есть ненависти к гомосексуалистам, выражаемой в конкретных действиях) – уже дает эффект.
Если бы мне пришлось давать советы учителям по такому сложному и непривычному для нас в России предмету, я, наверное, посоветовала бы говорить с учениками о том, сколько людей на протяжении веков страдали, не имея возможности рассказать, что они испытывают, сколько несчастных женщин, имея семью, в сущности не имели мужей (и тоже молчали), сколько мужчин покончили с собой (если не было душевных сил), как погиб П.И. Чайковский, как в советское время дрожали, ожидая ареста и срока, известные актеры, музыканты, академики, как многих, шантажируя статьей Уголовного кодекса, КГБ вербовал в осведомители, – и так далее. Весь разговор должен быть только о толерантности – о том, что таких людей (как и любых других) нельзя подвергать насмешкам и издевательствам.
Да, за издевательства можно подвергнуться и уголовному преследованию. И вовсе не по решению ("диктату", как напыщенно пишут защитники "наших" ценностей) Европарламента, а и по законам Российской Федерации. Все должны быть готовы ответить за любую дискриминацию других людей – брюнетов, инвалидов, гомосексуалистов (это только анонимы на форуме чувствуют себя вольготно в отношении своей любимой тематики).
Не надо только перебарщивать. Не надо уверять, что против нас уже готовы "немедленно начать соответствующие процедуры", если мы не согласимся проводить в Москве гей-парад. (Лично я считаю, что Москва без него обойдется. Так театрально-красочно, как на улицах ко всему привыкшего Нью-Йорка, все равно не получится, зато плохих последствий будет сколько угодно.) Не надо всему населению России спешно прививать комплекс гонимого меньшинства. За нами остается право оставаться на дистанции от крайних проявлений западного общественного быта. И для этого вовсе не требуется широковещательных заявлений о нашем особом пути. Громкоговоритель вообще не самый надежный инструмент в налаживании жизни.
Да, некоторая ассиметрия неизбежна. Запрет гомосексуалистам собираться и проводить время вместе – дискриминация. А запрет устраивать публичные шествия – всего лишь средство против нарушения определенной меры. Эта мера должна поддерживаться в обществе ради равновесия разных интересов, разных склонностей, разных убеждений, разных верований. Эти действия не требуют опровержения либеральных ценностей – напротив, именно прочная база либеральных ценностей, созданная на Западе, дает нам эту возможность. Мы только начали осваивать эти ценности. Это трудно. Но неужели мы малодушно откажемся от них, опять бросим начатое и отправимся искать свой проселок?
Напоследок – одна картинка либеральных ценностей в действии. Ее описывает с натуры писатель Рубен Гальего, с младенчества до юности живший в России (в детских домах для инвалидов; страшные картины жизни и смерти их обитателей описаны также с натуры), а сейчас живущий в Мадриде, в книге "Белое на черном", за которую он получил не так давно Букеровскую премию.
"Послушная машина перемещает мое обездвиженное тело по улице небольшого американского городка.
Я переезжаю на красный свет. Это и не удивительно. Я перехожу первую в моей жизни улицу. Коляска еще не совсем послушна приказам моей парализованной руки.
Машины стоят.
Из машины, стоящей в левом крайнем ряду, высовывается радостный водитель, машет рукой и кричит что-то ободряющее.
Подходит полицейский. По моему ошалелому виду он догадывается, почему я нарушил правила.
– У вас все в порядке?
– Да.
– Вы поступили очень правильно, когда решили выйти на улицу. Удачи вам!"
Нужны комментарии?
Источник: Grani.ru
