В живописи "малых голландцев" так часто использовался сюжет пьянства, застолья, трактирной потасовки, что порой кажется, будто в XVII веке Голландия пьянствовала беспробудно. Ян Стеен, Адриан Браувер, Франс Хальс, Адриан ван Остаде и другие мастера охотно изображали пьяных гуляк, захмелевших горожан, буйных во хмелю стражников и перепившихся крестьян, приехавших на городскую ярмарку. В одном Харлеме было тогда 518 кабаков. Если пересчитать это количество на душу населения, то получится, что для современной Москвы адекватным было бы число, равное 30 тыс. питейных заведений!
Великий художник Франс Хальс (между 1581 и 1585 – 1666) был не менее известен своим пьянством, чем, собственно, живописью. Некоторые записи юридического содержания беспристрастно свидетельствуют о его регулярных алкогольных загулах: избил жену, получил в полицейском участке официальное предписание-избегать пьяных компаний, не заплатил няньке своих детей, булочником взяты в залог две его картины за неуплату долга. "Набирался по уши каждый вечер" – говорит о Хальсе его современник... Среди парадно-заказных работ Хальса есть немало картин-портретов его собутыльников: "Мулат", "Цыганка", "Малле Баббе", которых он изображал с неменьшей охотой и явно – с большей симпатией, чем официальных заказчиков. И уж конечно, ему больше нравилось писать "Банкет офицеров стрелковой роты святого Георгия", чем "Регентш приюта для престарелых". Он словно предчувствовал собственную участь: Франс Хальс умер в харлемской богадельне...
На каждую голландскую душу тогда приходилось до 250 л пива в год. Пиво – легкий алкогольный напиток, крепость которого, как правило, не превышает 4, 5-5 градусов, обладает обманчивыми свойствами. Его кажущаяся легкость, приятный вкус и традиции дружелюбных пивных застолий скрывает серьезные наркологические проблемы. Именно низкий алкогольный градус позволяет незаметно выпивать большие дозы пива, что, по сути дела, приближает уровень такой интоксикации к алкогольному опьянению крепкими спиртными напитками (3 бутылки пива, то есть 1, 5 л его, содержат 75 мл спирта, или примерно 160 мл водки – почти стакан). Таким образом, взрослый мужчина в Голландии выпивал, по приблизительным подсчетам, около 3 л пива в день, то есть бол ее 1, 5 стакана водки.
Но как увязать друг с другом такие обстоятельства, как пивной алкоголизм и неуклонный рост благосостояния страны, пьяных забулдыг и крахмальные воротники бюргеров, полтора стакана водки в день и отвоеванную у моря землю, пьяную физиономию Малле Баббе и чинные портреты купцов и чиновников?
Почти все картины "малых голландцев" тихи и спокойны, в них неторопливый настрой и аккуратная жизнь жителей северной страны запечатлены тщательно и подробно. То неподдельное удовольствие художников, с которым они увековечивали быт бюргеров и крестьян, ставший главным героем голландской живописи, умилительно и трогательно.
Быт голландцев к XVII веку изменился неузнаваемо. Давно ли горели костры аутодафе на городских площадях Амстердама и Лейдена, и вот всего через каких-нибудь пару десятилетий уже невозможно представить себе в городах свободной Голландии мрачную и трагическую инквизицию. Все радикально изменилось: люди не выглядят мрачными и забитыми, на улицах пахнет не дымом казней, а рыбой и слегка гниющей водой каналов, мрачных испанских солдат заменили собственные стражники, от нечего делать спящие где ни попадя или дерущиеся друг с другом в кабаках...
Долгая и кровопролитная война Нидерландов с Испанией закончилась перемирием в 1609 г. Сорокалетний Питер Брейгель-старший умер всего 40 лет назад, а Франсу Хальсу – уже к 30, Адриану Брауверу – четыре года, Рембрандту ван Рейну – три, вот-вот родятся Ян Вермеер и Ян Стеен... Какой же энергией, какой пассионарностью должен был обладать народ, справившийся в течение практически одного-единственного поколения с таким ворохом проблем! Высокий дух патриотизма и героический пыл защитников собственной страны, приведший их к победе, перестал быть актуальным: страна стала независимой, сохранив свою религию. Темпы экономического развития и политическая самостоятельность позволили убрать героические аксессуары и регалии на почетное место. Нет, они не заплесневели и не заржавели – в Голландии такое невозможно – но всему свое время... Новые социально-экономические обстоятельства уже позволяли смотреть не только в небеса, уповая на Господа, или на линию горизонта – в ожидании появления кораблей врага, но и просто-напросто осмотреться по сторонам, увидев тот быт, которого так долго была лишена страна.
Голландия отстояла свою религию, а протестантизм более спокойно, нежели католицизм, относится к Богу, глядя на него уже не так истово и направляя взор не столь в заоблачные высоты, но воспринимая его, скорее, партнером. (Не потому ли в итоге из протестантизма и вышло так много сект: если Бог – партнер, то можно поменять и условия контракта?) Голландцы смотрели в небеса без той исступленности, которая еще была столь привычной в странах католических. У жителей Нидерландов стало больше времени для того, чтобы глазеть по сторонам. И оказалось, что вокруг масса любопытных вещей: "Мальчик, ищущий блох у собаки", "Продавец птицы", "Дерущиеся солдаты", "Спящий часовой", "Гуляки", "Женщина у клавесина" и пр.
Правда, высокопарные сюжеты в живописи еще встречались, но они уже не имели прежнего успеха. И не случайно Рембрандт ван Рейн пользовался отнюдь не большей популярностью, чем, к примеру, Герард Терборх: ветхозаветные сюжеты великого художника оказались в некотором диссонансе по отношению ко времени. Голландия устала от войн, инквизиции, бедности, казней и голода. Стране хотелось не героических страстей и трагедий Давида, Саула или Эсфири, а спокойной жизни, в которой место подвигу, конечно, есть, но вот необходимость в нем, слава богу, возникает уже не столь часто.
Бенедикт Спиноза, живший в Голландии в эти же годы, одним из центральных пунктов своей философии сделал тождество Бога и природы. Философ относился к природе как к вечной, единой и бесконечной субстанции и понимал реальность бесконечного многообразия вещей как совокупность ее единичных проявлений. В философии Спинозы Богом было все сущее, и этот пантеизм стал отражением содержания живописи "малых голландцев". В их искусстве каждый сюжет был портретом Бога, каждая картина оказалась религиозным гимном во славу человеческого бытия и величия Господа.
От привычных, традиционных религиозных и античных героических сюжетов мастера изобразительного искусства в XVII веке обратились к повседневности, с удовольствием рисуя бюргеров и крестьян, а содержанием их картин стали бытовые сценки в трактирах и на улицах, на рынках и в комнатах, а также натюрморты, интерьеры, ландшафты, портреты обывателей... Что же удивительного в том, что среди этой тихой жизни умиротворенной страны были и эпизоды, связанные с пьяным весельем? Это тоже было частью жизни, но далеко не всей страны; и сюжет пьянства является отнюдь не самым популярным в живописи "малых голландцев". (Да и пьяниц среди художников Голландии было не так уж много). Гораздо чаще они рисовали прилежных служанок и удачливых купцов; рыночных торговцев и натюрморты, в которых стали совершенно обыденными экзотические плоды, привезенные более трудолюбивыми, нежели загульными моряками в северную Голландию из очень дальних краев. А еще они рисовали ветряные мельницы, которые работали также неустанно, как и вся страна. Именно мельница и дамба, а не пьяный гуляка, стали символом Нидерландов.
Но и загульные песни в трактирах тоже были пантеистическим религиозным гимном, воспевавшим некоторые радости жизни, которая в совокупности всех своих многообразных единичных проявлений и стала для голландцев Бесконечным, Вечным и Единым Богом.
Северодвинск
21.04.2006
Источник: Медицинская газета
