За три года, прошедшие со времени публикации бестселлера Дэна Брауна "Код да Винчи", мистико-приключенческого "интеллектуального триллера" с претензиями на ученость, этот роман породил целую "литературу протеста", включая десятки книг и бесчисленное количество статей, опровергающих основные положения романа Брауна. Интернет, по самой своей природе предрасположенный к такого рода перипетиям, стал оживленным "местом сбора" разоблачителей "Да Винчи", чья активность только возросла в предвкушении выхода на экраны высокобюджетной киноверсии романа. Будущие зрители, кучкующиеся на веб-сайте The Da Vinci Dialogue, самом посещаемом из подобных сайтов, были проинформированы о том, что эта книга носит глубоко антихристианский характер; что это "псевдоистория, изобилующая грубейшими искажениями истины"; что это "духовная требуха". На форумах часто высказывалось мнение, что роман Брауна, весьма посредственный и даже не слишком занимательный, сможет увлечь лишь самую невзыскательную публику с тараканами в голове, легко поддающуюся зомбированию.
Самое удивительное свойство подобных высказываний состоит в том, что они мгновенно становятся неотъемлемой частью маркетингового проекта, оплачиваемого студией Sony Pictures Entertainment, вложившей более двухсот миллионов долларов в производство "Кода Да Винчи", его маркетинг и прокат по всему миру. В июне 2003 года, когда киностудия приобрела права на экранизацию книги Брауна, в этом не было ничего удивительного – товар что надо: материал для блокбастера с потенциалом для продолжения; по слухам, студия ликовала, заплатив Брауну шесть миллионов долларов, считая это выгодной сделкой. В появившейся в Daily Variety статье, где сообщалось об этом событии, не было и намека на возможные проблемы в связи с тем, что книга сомнительна с религиозной точки зрения; роман Брауна характеризовался как "мистический детектив", особенность которого состояла в том, что "ключи от его разгадки таились в заговоре двухтысячелетней давности, закодированном в картинах Леонардо Да Винчи". Джон Келли, исполнительный директор студии Sony, заключивший сделку, описывал книгу как "захватывающий роман" и "настоящий триллер", который словно бы специально предназначен для экранизации.
Если задним числом кажется, что Голливуд странным образом проигнорировал риск того, что фильм может встретить противодействие со стороны верующих христиан, то "в его оправдание" приходится констатировать, что позиция киностудии полностью совпадала с отношением к книге Брауна рецензентов, которые в большинстве своем приветствовали выход этого романа, рассматривая его как далеко не худший образец "интеллектульной развлекаловки". Кажется, никто не ожидал столь шумного успеха, и взмывшие до астрономических высот тиражи книги вызвали недоумение у обозревателей; как бы то ни было, религиозная провокативность романа оказалась вне поля зрения законодателей литературной моды. Идея романа Брауна состоит в том, что христианство в том виде, в каком оно нам известно, является самой грандиозной в истории фальсификацией, осуществленной зловредной, женоненавистнической и, когда это необходимо, не останавливающейся перед кровавыми злодеяниями Католической церковью. "Почти все, что рассказывали нам наши отцы о Христе, было ложью", – к такому неутешительному выводу приходит один из главных героев книги.
Два обстоятельства способствовали тому, что этот аспект романа "Код Да Винчи" переместился вскоре в центр внимания. Во-первых, церковные власти и духовные лидеры осознали, что среди фанатов Дэна Брауна, имя которым легион, немало верующих христиан. И среди них подавляющее большинство составляют люди, убежденные в том, что некоторые – если не все – утверждения, содержащиеся в книге, являются истинной правдой; они верят, что "так все и было". Во-вторых, в нескольких милях к югу от Sony, в Санта-Монике, находилась другая студия, на которой Мэл Гибсон примерно в это же время снимал первую версию своего, мягко говоря, нестандартного видения страстей Христовых.
Нет ничего одиозного – и, тем более, зловещего – в здании, стоящем на пересечении Lexington Avenue и East Thirty-fourth Street: это довольно красивая семнадцатиэтажная башня из красного кирпича и известняка; в ней-то и находится штаб-квартира американского филиала аббатства Opus Dei. Так вот, когда я спросил об этом месте у хозяина расположенного поблизости магазина, он ответил настороженно: "Это Opus Dei, приятель. Я побаиваюсь этой публики. Сказать по правде, – продолжал он, – кое-что из того, что рассказывается о них в "Коде Да Винчи", всерьез обеспокоило меня как христианина. Это умерщвление плоти, эти набедренные повязки из власяницы, эти самоистязания, когда они хлещут себя через плечо по спинам канатами... Знаете, это как-то не по-людски. Мне кажется, они чокнутые".
Подобный комментарий свидетельствует о том, что католические церковные власти и другие христианские лидеры имеют серьезные основания опасаться, что читатели "Кода да Винчи" примут все сказанное в книге за чистую монету. Замечание хозяина магазина относилось к персонажу по имени Сайлас, "монаху"-альбиносу аббатства Opus Dei, чья ревностная религиозность выражается в склонности к садомазохизму и в стремлении убивать (даже монахинь) во имя Бога. Именно на примере Сайласа Браун знакомит читателя с практикой коллективных самоистязаний (причиняемые себе страдания есть путь к высшей духовности) и с используемыми для этого "техническими средствами": ремешком, утыканным заостренными металлическими шипами, которые врезались в плоть при каждом движении и напоминали о страданиях Иисуса, и канатом с узелками. В одной сцене Сайлас, подготавливаясь к исполнению грязной работы во имя Бога, сперва истязает себя ремешком, добиваясь того, чтобы шипы как можно глубже впились в плоть, а затем раздевается догола и хлещет себя через плечо канатом в узелках, пока наконец не чувствует, как по его спине потекла кровь. После этого он выходит из дома, совершает акт вандализма в церкви, а затем и убийство – и все это во имя Бога.
Браун использует образ Сайласа, чтобы создать впечатление об Opus Dei как о фанатичной невидимой руке Католической церкви; такое представление разделяют многие верующие и неверующие. На самом же деле Opus Dei был уникальным орденом, основанным испанским священником по имени Хосемария Эскрива, который стремился сделать этот мир лучше путем воспитания глубоко благочестивых праведников, которые подтверждали бы свою веру самоотверженной повседневной работой в миру. Согласно убеждениям Эскривы, это было истинно Божьим делом – Opus Dei. Члены этого ордена, или прелатуры, получали серьезное теологическое образование (зачастую не уступавшее тому, которое давалось священникам в духовных академиях) и строгое духовное воспитание; примерно четверть членов прелатуры придерживалась целибата, эти люди жили коммуной в разделенных по гендерному признаку центрах Opus Dei, таких как вышеупомянутое здание на Тридцать четвертой улице Нью-Йорка. (Женский контингент прелатуры входит в здание отдельно, со стороны Лексингтон-авеню). В Opus Dei состоят на сегодняшний день по всему миру восемьдесят семь тысяч человек, из них около трех тысяч проживают в Соединенных Штатах. (Традиционный соперник Opus Dei, орден иезуитов, насчитывает, по собственному признанию, лишь около двадцати тысяч членов). Чуть больше половины членов Opus Dei – женщины, из них подавляющее большинство замужем; они отличаются повышенной набожностью, но ведут в миру обычную жизнь.
Следует признать, что многие члены Opus Dei под присмотром духовного руководителя добровольно практикуют "корпоративные самоистязания": они носят власяницу два часа в день и время от времени занимаются "умерщвлением плоти" путем сечения себя розгами. (И розги, и власяницы изготавливаются в католических монастырях). Отец Уильям Стетсон, руководитель Католического информационного центра в Вашингтоне, округ Колумбия, присоединившийся к Opus Dei в середине пятидесятых годов, когда учился в Гарвардской юридической школе, говорит, что понял смысл "корпоративного самоистязания" в первую же неделю членства в прелатуре. "Я очень быстро осознал, что то, что от меня требовалось, было аскетической практикой, – вспоминает он. – Дело не столько во власянице или розгах, сколько в строгости жизни, которую не так легко соблюсти, когда обретаешься в миру, в самой гуще обыденной жизни". Стетсон и его собратья часто указывают на то, что "корпоративные самоистязания", которые могут показаться на первый взгляд пережитком средневекового мистицизма, не так уж редки среди праведников современности, отличающихся особой духовной чистотой. Так, мать Тереза Калькуттская носила власяницу и использовала розги. Она говорила своим сестрам-монахиням: "Почувствовав телесное недомогание, я наношу себе пять ударов розгами. Я довольно часто ощущаю острую потребность разделить муки Христа, чтобы еще глубже проникнуться страданиями бедняков".
Папа Иоанн-Павел II особенно благоволил к Opus Dei, благодаря чему в 1982 году этому ордену был придан статус личной прелатуры Ватикана. Таким образом Opus Dei попал под так называемую всемирную юрисдикцию, не ограниченную географическими рамками, как обычные епархии. Члены Opus Dei проявляют особую верность Папе и церковной ортодоксии. Что касается романа Дэна Брауна, то в нем Opus Dei изображается как могущественная реакционная сила; именно так относились (и относятся) к этой организации так называемые прогрессивные католики, в особенности после Второго Ватиканского собора, который по праву считается самым значительным событием в истории Римско-католической церкви новейшего времени. Прогрессивные католики надеялись на скорое проведение достаточно радикальных церковных реформ (они добивались прежде всего признания за женщинами права быть священниками и более либерального отношения к контрацепции) и были разочарованы тем, что ничего этого не произошло. Когда Папа Иоанн-Павел уже был при смерти, отец Ричард О'Брайен из University of Notre Dame, постоянно "озвучивавший" требования католиков-либералов, сказал, что одним из главных недостатков Папы Иоанна-Павла является его тесная связь с Opus Dei. "Между тем Opus Dei – это организация, идеологически близкая к фашизму, хотя она и принадлежит к Католической церкви, – доверительно сообщил он мне в прошлом году. – Это едва ли не самая ригористичная, воинственная и ультраконсервативная группа в нашей церкви, которая видит свою задачу в противодействии тем решениям, которые принял Второй Ватиканский собор. В лице Папы Иоанна-Павла эти люди имели убежденного и могущественного союзника, потому что заключили с ним своеобразную сделку. Они дали ему кучу денег на финансирование движения "Солидарность" в Польше, поскольку Папа питал к нему давнюю слабость и не жалел усилий на его поддержку. Взамен они обрели огромное влияние в нашей церкви за время понтификата Иоанна-Павла".
Подобное, резко критическое, отношение к Opus Dei отражено и в романе Брауна "Код Да Винчи", с той только разницей, что "сделка по Брауну" включала в себя обязательство прелатуры спасти от финансового краха Банк Ватикана; эта услуга была частично оплачена скоропалительным возведением в сан святого отца Эскривы. (Ватикан действительно канонизировал Эскриву в 2002 году). Opus Dei настаивает на том, что его изображение в романе "Код Да Винчи" представляет собой злобную клевету, не имеющую ни малейшего отношения к действительности; но еще большую озабоченность вызывает возможность того, что многочисленные читатели "Кода Да Винчи" примут за чистую монету и многие другие "факты", представленные в романе. "Искажение в романе Брауна облика Opus Dei – это еще полбеды, – заявил пресс-секретарь прелатуры Питер Бэнкрофт. – Гораздо более злонамеренным искажением действительности является все то, что говорится в этой книге о Христе, Церкви и христианстве в целом. Это не может не вызывать глубокой озабоченности. Церковь выживет независимо от того, будет существовать Opus Dei или нет. Но вопрос о божественной природе Христа является центральным для выживания нашей веры".
Браун исходит из предположения, что Иисус из Назарета был, как выражается один из персонажей романа, "действительно великим и очень сильным человеком", но тем не менее – всего лишь человеком. Смертным. "Теология Брауна", изложенная в лекторском стиле двумя его персонажами-учеными, зиждется на том, что Иисус был прото-феминистом, женатым на Марии Магдалине, своей любимой ученице, которая стала матерью его детей. Проповедь этого – романного – Иисуса находится в гармонии с поклонением "священной женственности", с культом Матери-Земли, которой якобы молились ранние христиане, исповедовавшие, по Брауну, жизнеутверждающую веру вплоть до четвертого века, пока католики не подменили это истинное христианство своей человеконенавистнической патриархальной верой, основанной на первородном грехе и искуплении. Согласно Брауну, более мягкие и милосердные христианские книги, в которых говорилось о человечности Христа, были сожжены Церковью, равно как и пять миллионов самых талантливых женщин ("За три века охоты за ведьмами Церковь сожгла на кострах пять миллионов женщин!"; "К числу "ведьм" Христианская церковь того времени относила всех женщин-ученых, женщин-священников, цыганок, любительниц мистики и природы, собирательниц трав, вообще любую женщину, "выказывающую подозрительное пристрастие к миру Природы"). Но даже после этого истинная христианская Церковь не была полностью уничтожена; повсюду остались тайные ключи, отсылающие к священной женственности – не только на картинах Леонардо (художника, владевшего секретом истинного христианства), но даже в церковной архитектуре. (Как замечает один из персонажей Брауна, вход в готический собор напоминает вагину: "Все уменьшающиеся своды – это как бы губы влагалища, а нависающие над входом складки – это клитор").
Но если светские критики и голливудские продюсеры увидели в книге Брауна ловко сварганенный триллер на религиозном материале, то Церковь восприняла ее как антихристианское, и в особенности антикатолическое, полемическое произведение, замаскированное под дешевое чтиво. По мере того как церковным иерархам приходилось выслушивать от своих прихожан все больше вопросов о постулатах "Кода Да Винчи", тиражи книги взлетали все выше и выше, пока не достигли заоблачных высот. На сегодняшний день напечатано более шести миллионов экземпляров этой книги, изданной на сорока четырех языках – и это до того, как студия Sony выпустила свой фильм! Христиане стали объединяться в своем противостоянии как книге, так и фильму, однако подлинной солидарности в этом деле достичь не удалось, поскольку среди них бытуют очень разные мнения относительно того, что именно следует предпринять.
В голливудском мейнстриме господствует своя ортодоксия, которая даст сто очков вперед любой церковной; когда осенью 2003 года на экраны вышел фильм Мэла Гибсона, он был воспринят как глубоко ошибочный, может быть, даже опасный, если не еретический. Лента Гибсона еще не была смонтирована, но голливудская тусовка, как ей казалось, уже знала о фильме более чем достаточно, чтобы вынести ему приговор. Гибсоновская версия последних часов жизни Иисуса, основанная на том, что он считал буквальным прочтением евангелий, обидела прогрессивных христианских интеллектуалов, оскорбила еврейские группы, озабоченные антисемитизмом, и не понравилась светским законодателям моды. Для деятелей кинобизнеса самым оскорбительным оказалось то, что Гибсон вложил в производство фильма собственные деньги, не говоря уже о таком вопиющем надругательстве над корпоративной этикой, как использование сравнительно малоизвестных актеров и диалогов на мертвых языках. На Гибсона смотрели как на сумасшедшего, и он ощутил на себе угрозу остракизма в том самом сообществе, которое в свое время наградило его Оскаром за лучший фильм года. Самые крупные студии отказались участвовать в проекте; продюсеры, просившие не называть своего имени, говорили, что больше не будут с ним работать; даже члены клуба любителей сигар в Beverly Hills попытались его унизить.
Но бизнес есть бизнес: применительно к случаю с Гибсоном эта максима означает, что если у фильма есть маркетинговый потенциал, он будет использован, какими бы негативными ни были отзывы критиков. Гибсон вышел на человека по имени Пол Лауэр; это был католик, который понял, что негативное отношение к Гибсону прессы и голливудской тусовки может пойти на пользу его клиенту. Лауэр организовал католическую сетевую цепочку, устроил ряд частных просмотров "Страстей Иисуса" для дружественно настроенных католических церковных иерархов. Мало того, Лауэр убедил Гибсона обратиться и к протестантам-евангелистам, которые традиционно сторонились массовой культуры вообще и кино в частности; просмотрев фильм, они почувствовали, что находятся по одну сторону баррикад с голливудской звездой в разделившей Америку культурной войне. Когда Гибсон показал рекламный ролик "Страстей Иисуса" пятидесятникам в Анахейме, толпа сектантов благословляла его и молилась за успех фильма. "Страсти Иисуса" стали воплощением борьбы за дело христианства, и к Пепельной среде 2004 года, когда состоялась премьера фильма, группы прихожан раскупили все билеты в кинотеатры на несколько дней вперед. "Страсти Иисуса", обруганные критиками и отвергнутые студийным истеблишментом, принесли Гибсону небывалый успех; это был реванш – и в то же время ясное послание Голливуду на понятном ему языке: только внутренний прокат фильма дал триста семьдесят миллионов долларов.
Через восемь месяцев после премьеры "Страстей..." был избран президент Америки, взявший верх над кандидатом, поддержанным Голливудом: этому немало поспособствовал неожиданно возникший альянс между евангелистами и католиками, которых объединил фильм Гибсона. Неожиданно для всех в офисы таких людей, как Пол Лауэр и А. Ларри Росс, пресс-секретарь Билли Грэхема и Рика Уоррена, которые помогли организовать прокат "Страстей...", стали поступать запросы от других продюсеров, которые советовались с ними по поводу маркетинга своих фильмов. Браковались сценарии, способные оскорбить чувства христиан, которые едва ли не впервые стали рассматриваться как важный сегмент аудитории кинорынка. Такие выражения, как "христианские ценности", зазвучали в устах продюсеров безо всякой иронии.
Именно в этот момент, в ноябре 2004 года, студия Sony приступила к производству "Кода Да Винчи". В качестве режиссера был приглашен Рон Говард, Тому Хэнксу предложили главную роль: столь мощная "артиллерийская подготовка", казалось, должна была обеспечить задуманному блокбастеру шумный успех. Однако с того дня, когда студией были куплены права на экранизацию романа, обстоятельства изменились, причем довольно резко. Бестселлер Дэна Брауна подвергался теперь непрестанной критике, его теологические взгляды были разоблачены как невежественные и неадекватные в целом ряде книг под названиями типа "Раскодированный Да Винчи" или "Взломанный код Да Винчи"; в этих работах деконструировался метод Брауна, в результате чего были со всей возможной убедительностью опровергнуты практически все ключевые постулаты его теории (такие, например, как утверждение, что вопрос о божественном происхождении Христа был решен положительно лишь в четвертом веке на Никейском соборе, причем незначительным большинством голосов). Познания Брауна в области истории искусства были также подвергнуты пристальному рассмотрению и поставлены под сомнение. В газете Times была опубликована критическая статья о романе "Код Да Винчи" авторитетного специалиста по искусству эпохи Ренессанса Брюса Баучера (Bruce Boucher), который мягко, но достаточно ядовито высмеял "акулий" подход Брауна к историческому Леонардо (эксперт указал, в частности, на тот немаловажный факт, что художника не звали "Да Винчи"). Баучер завершил свою статью предположением, что фильм, снимающийся по "Коду Да Винчи", будет еще хуже, чем роман. Поэтому он посоветовал поставить по этой книге не кино, а оперу, потому что "пропетая глупость звучит не так дико, как высказанная убогой прозой".
Такого рода опровержения произвели свое действие, потому что вера в серьезность исторических познаний Брауна, не говоря уж о его теологических притязаниях, в немалой мере содействовала привлекательности книги для широкого читателя. Браун настаивал на достоверности своего сюжета как имплицитно (посредством введения в текст исторических реалий), так и эксплицитно (введение в книгу носит название "Факты"; среди этих "фактов" фигурирует, например, заведомо ложное утверждение о том, что вымышленное братство "Приорат Сиона" – это "тайное европейское общество, основанное в 1099 году, реальная организация"). Рецензенты не стали проверять эти сведения и похвалили Брауна за его исторические находки; видимо, ободренный этими похвалами, он и сам поверил в свою ученость; беседуя с Чарлзом Гибсоном на программе "Доброе утро, Америка", Браун заявил, что если бы он написал на эту тему не художественную, а научную книгу, его фактические утверждения остались бы неизменными.
Между тем дела у Sony пошли из рук вон плохо. В 2003 году провалился в прокате фильм этой студии "Гигли" ("Gigli") с Беном Аффлеком и Дженнифер Лопес в главных ролях, а два высокозатратных сиквела, "Плохие парни-2" и "Ангелы Чарли-2" ("Charlie's Angels: Full Throttle") не оправдали возлагавшихся на них надежд. Наметился общий спад доходов от киноиндустрии. Студия Sony остро нуждалась в успехе "Кода Да Винчи", и ее руководство не могло предугадать, каким образом жестокие и неуступчивые гибсоновские "Страсти..." могли повлиять на судьбу их фильма.
Студия решила действовать наверняка. Когда она начала разрабатывать маркетинговую стратегию для "Кода Да Винчи", было решено прибегнуть к услугам Sitrick & Company, специализирующейся на пиаре и спасении подмоченных репутаций. Эта фирма (неофициальный девиз которой: "Если вы не рассказываете свою историю, кто-нибудь сделает это за вас"), работала с Рашем Лимбо (Rush Limbaugh) после того, как он вляпался в скандал с наркотиками, и с комедийной актрисой Паулой Паундстоун (Paula Poundstone) после того, как она была обвинена в запугивании ребенка. Sony поставила перед "Ситрик" задачу исключить возможную обструкцию фильма "Код Да Винчи". "Дело не в том, что большие студии не любят споров, – сказал Аллан Майер, главный менеджер "Ситрик", в интервью журналу Variety. – Чего они боятся, так это споров, выходящих из-под контроля. А спор может выйти из-под контроля, если фильм начнут использовать, как теннисный мячик, в собственной игре".
Профессор Даррелл Бок, специалист по Новому Завету, преподаватель Далласской теологической семинарии, находился прошлым летом в годичном преподавательском отпуске для научной работы в Тюбингене, Германия, когда получил e-mail от представителя студии Sony, в котором содержалась просьба принять участие в обсуждении проекта, связанного с "Кодом Да Винчи". Это показалось профессору странным, поскольку Бок был автором книги "Раскодированный Да Винчи", в которой опровергалась версия Брауна; эта книга вошла в список бестселлеров газеты Times. Бок согласился встретиться с представителем Sony осенью, по возвращении в Соединенные Штаты.
Стратегия Sony, которая придерживалась линии, выработанной "Ситрик", заключалась в том, чтобы извлечь для фильма пользу из споров, развернувшихся вокруг романа. Невозможно было прекратить христианскую критику идей Брауна, но оставался шанс заручиться поддержкой отдельных влиятельных христиан – с тем чтобы они выступили в поддержку фильма; в таком случае критический ажиотаж вокруг романа мог стать преимуществом для фильма. Многие в Голливуде помнили пылкую отрицательную реакцию на фильм Мартина Скорсезе "Последнее искушение Христа" (1988), которая стала подлинным кошмаром для компании Universal. Студия Sony пришла к выводу, который, перефразируя Линдона Джонсона, можно было бы сформулировать следующим образом: "Лучше иметь христиан в кинотеатре, дискутирующими о фильме, чем за его стенами, пикетирующими его показ".
Человеком, которому Sony доверила задачу приручения христианских духовных лидеров и привлечения их на свою сторону, оказался Джонатан Бок из Grace Hill Media, один из консультантов фильма, отличавшийся подлинной религиозностью (такие люди неожиданно стали востребованными в Голливуде). Именно он связался прошлым летом с Дарреллом Боком (они не родственники, а однофамильцы) и с несколькими другими влиятельными христианами. Джонатан Бок, бывший публицист, продемонстрировал способность перевести язык Голливуда на язык верующих христиан и объяснить кинодеятелям, чего ждут от них христиане. Он нашел понимание среди относительно узкого круга христианских лидеров – особенно тех, которые подвизались в журналистике. В то время как студийные менеджеры приравнивали духовных христианских лидеров к людям типа Джерри Фолуэлла, Бок понимал, что когда речь заходит о действительно важных вопросах, мнением телеевангелистов можно пренебречь, потому что их время прошло; медиа-проповедники, поднаторевшие в участии в популярных ток-шоу, уже не обладали должным авторитетом.
Между тем христианским критикам еще только предстояло выработать единую, последовательную стратегию относительно форм протеста против фильма. В Вербное воскресенье один влиятельный кардинал призвал к бойкоту фильма, сказав, что книга Брауна "полна клеветы и оскорблений, а также грубейших исторических и теологических ошибок и фальсификаций", однако официальная Церковь не поддержала его призыв. Билл Донохью, президент Католической лиги, обычно не избегающий участия в конфликтах подобного рода, решил на этот раз не ввязываться в драку; идея бойкота фильма его не вдохновила. "Прежде всего, это бесполезное занятие, – сказал он. – Фильм неизбежно соберет большое количество зрителей в первый, а может быть, и во второй уикенд, хотя бы за счет своей экстравагантности". В конечном итоге, если это хорошее кино, прокатчики разовьют успех; а если нет, фильм провалится". Донохью признается, что его больше всего раздражают утверждения Дэна Брауна о достоверности фактического материала книги; в связи с этим он призвал студию Sony и лично Рона Говарда предварить фильм уведомлением о том, что это вымысел. Донохью говорит: "Я должен сохранять выдержку, потому что хочу победить. Уже продано сорок миллионов экземпляров этой книги. За фильмом такие фигуры, как Том Хэнкс и Рон Говард, да и марка Sony кое-чего стоит. До тех пор, пока ситуация не выйдет за рамки, очерченные призывом: "Идите и развлекайтесь, это забавное зрелище, но в нем нет ни крупицы истины" – нам нечего опасаться".
Столь двусмысленная позиция президента Католической лиги сильно облегчила задачу Джонатана Бока: к этому он, собственно, и стремился – заставить публику говорить о фильме на языке студии Sony. В феврале Бок организовал сайт The Da Vinci Dialogue, на котором были вывешены сорок пять статей религиозных лидеров и исследователей-христиан, в которых в корректном тоне отмечались ошибки, содержащиеся в некоторых утверждениях Брауна. Opus Dei отклонил предложение участвовать в форуме, но евангелисты обрадовались возможности донести свои взгляды до столь широкой аудитории. Даррелл Бок – возможно, самый именитый из разоблачителей "Кода Да Винчи" – вывесил на сайте две статьи, исходя из убеждения, что широкое участие христиан в обсуждении проекта свидетельствует о растущем интересе к серьезным проблемам, затрагиваемым в массовой культуре. "Христианский ответ на этот вызов был на сей раз достаточно зрелым, – пишет Бок. – Вместо того чтобы ныть и жаловаться (хотя элементы нытья присутствуют во многих отзывах), многие нашли в себе силы занять более взвешенную позицию. На этот раз мы примем участие в обсуждении, говорят эти люди. Мы не собираемся призывать к бойкоту. Мы не будем протестовать, мы просто рассмотрим так называемые "факты", фигурирующие в романе, и покажем людям, что существует возможность опровергнуть их в спокойной, обоснованной манере. Это и будет наш ответ на то, что происходит".
Бок полагает, что широкая вовлеченность общественности в обсуждение фильма привела к тому, что христианский ответ на "Код Да Винчи" вышел за рамки голливудского дискурса и спутал Sony все карты. Кардиналы и епископы многих стран организовали дискуссионные группы и курсы по вопросам, связанным с тематикой работы Брауна, и даже лидеры Opus Dei говорят теперь о развернувшейся дискуссии как о "поучительном моменте". Студия Sony, безусловно, довольна тем, что дело приняло такой мирный оборот. Если христианские лидеры толкуют о "диалоге" и "вовлеченности", значит, они не говорят: "Не смотрите этот фильм". Наверное, это и есть ситуация 'контролируемого спора', о которой мечтал Аллан Майер, главный менеджер компании "Ситрик".
Она-то как раз и тревожит Барбару Николози, сценариста и влиятельного христианского блоггера, чья дружба с Джонатаном Боком подверглась в связи с фильмом слишком сильному испытанию. Она признается, что когда впервые услышала, что Бок работает с Sony над фильмом "Код Да Винчи", то испытала чувство облегчения. Участие в проекте такого человека, как Бок, казалось ей гарантией того, что Sony решила смягчить антихристианскую направленность фильма; поэтому она попросила своих друзей и читателей на время воздержаться от критики; может быть, Рон Говард и сценарист Акива Голдсман откажутся от использования названия Opus Dei и придадут взаимоотношениям Иисуса и Марии скорее духовный, чем телесный характер. Однако, рассказывает она, вскоре ко мне в руки попал черновик сценария, и я поняла, что усилия, направленные студией Sony на установление диалога с сообществом верующих христиан, ограничатся сайтом Da Vinci Dialogue Web, созданным Боком как раз с этой целью – так сказать, для отвода глаз. Николози почувствовала, что христиане были одурачены, и ясно выразила эту позицию на своем блоге. "Христиане поддались на провокацию, согласившись писать статьи, направленные против фильма, на дурацком веб-сайте. Тем самым они покорно приняли предложенные киношниками правила игры, довольные уже тем, что "им нашлось место за столом" в серьезной культурной дискуссии, – пишет она. – Глупцы! Для вас нет там места. И нет никакой дискуссии. Если что и есть, так это пиаровская акция, которую успешно провели люди из Голливуда, получившие за это большие деньги от студии Sony Pictures; они справились с заданием – заставить легионы добропорядочных христиан субсидировать фильм, в котором наш Спаситель представлен как шарлатан".
Николози считает, что люди, принявшие участие в дискуссии, организованной студией Sony, дебатировали "на условиях Сатаны", и доходит в своем негодовании до того, что называет всех посетителей сайта Da Vinci Dialogue Web, среди которых много ее друзей, "полезными христианскими идиотами".
"Думаю, эта реплика Барбары применима непосредственно ко мне", – парирует Крейг Детвейлер, профессор по средствам массовой коммуникации в Biola University, евангелическом колледже под Лос-Анджелесом. Детвейлер написал несколько статей для сайта Dialogue, в которых с восхищением говорил о книге Дэна Брауна – публично поставив следующий вопрос: "Как могут четыре миллиона читателей быть не правы?" Детвейлер признает, что христианское сообщество в Голливуде разделилось в связи с отношением к этому фильму. "Думаю, есть разные уровни нападок на эту книгу, – говорит он. – Некоторые способны сохранить хладнокровие и сказать: 'Знаете что? Это роман, то есть вымысел'. И я верю, что средний кинозритель и читатель придет именно к такому выводу". Детвейлер добавляет, что различные реакции на фильм с большой наглядностью свидетельствуют о трещине, пролегающей между американскими католиками и протестантами. Обвинение Иисуса в том, что он был женат, звучит для многих евангелистов как нонсенс. Этот аспект сюжета не затрагивает глубин их веры. Для тех же, кто придерживается целибата, это фундаментальный вызов. В связи с этим легко понять, почему этот фильм обнажил трещину, отделяющую одних членов христианской общины от других".
Барбара Николози, являясь католичкой, полагает, что обнаружившееся разделение между различными группами христиан – это аргумент в ее пользу, свидетельствующий против книги Дэна Брауна и фильма студии Sony. "В это дело вмешался дьявол, – говорит она. – Я наблюдала много случаев, когда люди, бывшие друзьями пять месяцев назад, теперь готовы перегрызть друг другу глотки". Возможно, Николози еще не сказала своего последнего слова: она написала сценарий о жизни основателя ордена Opus Dei Хосемарии Эскрива, и не исключено, что успех "Кода Да Винчи" поможет ей увидеть свой сценарий воплощенным на экране.
Если блокбастер, снятый студией Sony, не оправдает надежд своих создателей, в этом не будет вины Джонатана Бока, который блестяще провел соответствующую маркетинговую кампанию. Студии удалось смикшировать критику фильма или направить ее по ложному пути; такая тактика вполне отвечает глубинному смыслу книги Дэна Брауна. Католическая лига потеряет лицо, а Opus Dei уже не отмоется от одиозной репутации. Для того чтобы понять, насколько успешно была проведена маркетинговая кампания, достаточно осознать тот факт, что на прошлой неделе посвященный фильму телевизионный рекламный ролик вышел под такой "шапкой": "Самый спорный триллер нашего времени".
Кажется, "Код Да Винчи" научил кое-чему и Opus Dei – в смысле искусства маркетинга. Сперва прелатура намеревалась затеять судебный процесс против Sony и Брауна, но, поразмыслив, святые отцы решили извлечь выгоду из "раскрутки бренда" их организации. Здание из красного кирпича на пересечении Тридцать четвертой улицы и Лексингтон-авеню было впервые открыто для репортеров, и поскольку у дверей собралась толпа зевак, прелатура начала продавать проповедническую литературу с лотка у входа. Opus Dei радикально обновил дизайн своего веб-сайта и разместил на нем список ошибок, допущенных в "Коде Да Винчи". (Относительно употребления по отношению к членам Opus Dei, таким как Сайлас, слова "монах" прелатура уточняет: "Как и все католики, члены Opus Dei испытывают огромное уважение к монахам, но фактически в нашей организации монахов нет"). На веб-сайте Opus Dei уже побывало более трех миллионов посетителей, и Питер Бэнкрофт, пресс-секретарь прелатуры, с удовлетворением сообщил, что некоторые любопытствующие стали членами организации. Однако фанатов Сайласа просят не беспокоиться.
"Конечно, это очень странно, – признает Бэнкрофт. – Время от времени мы получаем по e-mail'у сообщения о том, что власяница и розги – это клево; далее следует просьба сообщить, когда можно будет ими воспользоваться, присоединившись к коллективному самоистязанию. По правде говоря, это не совсем тот контингент, на который мы рассчитывали".
Источник: Русский журнал
