Уход Екатерины Васильевой из кино и обращение в религию в свое время обсуждалось много: одни злословили, что она замаливает грехи, другие называли ее шаг чудачеством, третьи ожидали скорого разочарования в церкви и возвращения в свет. Но возвращения не состоялось. Вера для Екатерины Васильевой оказалась сильнее искусства. По ее убеждению, искусство происходит от слова "искусственное", во всяком случае, актерство – точно.
– Екатерина Сергеевна, вас все-таки изредка можно увидеть на сцене и в кино, видимо, нелегко расстаться с профессией? Не оставляете себе возможность вернуться, продолжать работу?
– К сожалению, не смогла уйти до конца, продолжаю играть антрепризные спектакли. Так зарабатываю деньги, но на это меня благословил батюшка, потому что я ничего другого не умею делать. Моя семья пока не может без моей помощи – так бы нога моя на сцену не ступила. Профессия артиста, будто губка, вбирает все пороки человека. Мы же попугаи, мы вообще третьи в процессе искусства. Автор придумывает сценарий, режиссер продумывет в своей голове постановку, а мы реализуем чужие замыслы, но в итоге мы за них и отвечаем. Сколько ролей сыграно, но могу назвать всего три-четыре, которые я приняла.
– Как вы думаете, почему все больше людей приходит к Богу, а искусство становится все более бездуховным?
– Люди творчества, обратившись к Богу, отдаляются от кино и театра, им становится понятно, что там делать нечего. Но вопрос в другом: творческих людей в веру приходит мало, потому что их жизнь положена на плаху, есть силы, которые держат на привязи. Бывает, что крестятся так, на всякий случай. Это кощунство, что покрестились и забыли. Один известный артист, не буду называть его фамилию, говорит мне: "Я крестился". Думаю, встал на путь истинный. Через какое-то время встречаю, а в его жизни ничего не изменилось – он пьет, сквернословит, имеет любовницу. "Зачем ты тогда крестился? – спрашиваю. – Ты что, шутишь? Вера – это не шутки".
– А что вас привело к вере?
– К вере, к сожалению, приходят, когда что-нибудь случится. Тогда мы идем в церковь за помощью. Это знак смирения. А до этого нам кажется, что мы что-то значим, можем. Я выросла в атеистической семье, но по человеческим качествам замечательной и душевной. По материнской линии происхожу от Антона Семеновича Макаренко. Мама воспитывалась в его семье, считалось, что она должна жить с коммунарами, домой возвращалась только вечером. Антон Семенович брал в коммуну тяжелейших ребят и воспитывал из них замечательных людей. При этом жизнь самого Макаренко держалась на волоске, его педагогика многих людей во власти не устраивала, его могли в любой момент расстрелять.
Его коммунары прошли войну. Дружили. Вернувшись из школы, я часто заставала у нас дома героев "Педагогической поэмы". Среди них, кстати, был отец Григория Явлинского, они с моей мамой были одногодками. Мама была очень красивой женщиной, ассистенты режиссеров часто останавливали ее на улице, предлагая сняться в кино. Когда она сообщила дома, что хочет сняться в кинокартине, отец сказал, как отрезал: "Через мой труп". К сожалению, на моем пути не оказалось такого человека, и я погрузилась в мир искусства. Мама прожила безалаберную жизнь, развелась с моим отцом, после этого мой каждый день был несчастьем. Позже я повторила ее ошибку.
Мой отец Сергей Васильев был известным поэтом. Он родом из Кургана. Его семья была зажиточной, в Кургане Васильевых почитали, они много занимались благотворительностью.
Там до сих пор стоит наш фамильный особняк, имя отца носят школа и бульвар. Когда я приехала в этот город, мне показали дом, в котором жили бабушка с дедушкой. Я вошла и попросила оставить меня одну. Так горько плакала не потому, что это было мое, а потому, что поняла, что произошло с моей страной и со всеми нами. Эта боль прошла через мое сердце. Я узнала историю семьи. С тех пор у меня изменилось отношение к маме, папе, предкам. Я молюсь за них.
– Ваши предки вели жизнь неспешную, провинциальную, а вы себе выбрали путь неспокойный, суетный.
– Но я исправилась. Я пришла к тому, чтобы усмирить свой нрав и прыть, успокоиться и начать жить размеренно и осмысленно, ежедневно обращаясь к себе и Богу. Вы знаете, я теперь встаю рано, как люди на селе. Для меня восход солнца, как и для них – сигнал к работе. Заход солнца – отход ко сну. В этой сельской привычке рано вставать и ложиться заложена великая мудрость, потому что таким образом деревенский люд живет по законам природы, в гармонии с ней.
Пришедшее в дома электричество позволило нам перепутать день с ночью, искусственно продлять так называемый день, когда на дворе ночь. И когда надо ложиться спать, мы продолжаем что-то делать, гулять, играть, танцевать, предаваться грехам.
Наверное, вы отмечали, что деревенские люди многим здоровее, чем городские жители. А все потому, что они не пытаются спорить с природой, с ее законами. Не суетятся, не идут в разлад с собой. Они живут здоровой естественной крепкой жизнью, построенной на простых и безыскусных понятиях. Они живут, как дышат – вдох-выдох, вдох-выдох. В городах это дыхание все время сбивается, учащается и заставляет сбиваться с ритма сердце. Поэтому оно и болит. Я всем рекомендую – приглядитесь к тому, как живут люди на земле, не предавшие, не оставившие ее. Наверное, Бог за эту верность дает им здоровья и долгие лета.
– Скажите, это вы подтолкнули своего сына на путь, который привел его в священники?
– Меня журналисты часто спрашивают, какие чудеса преподносит вера? Самое большое чудо в моей жизни это то, что сын стал священником. Он закончил ВГИК, у него были все данные, чтобы стать успешным актером, режиссером. Но в последний момент он сделал выбор в сторону храма. Это его личное решение. Служит в храме священномученика Антипы Пергамского, что находится на Волхонке, недалеко от храма Христа Спасителя. Сын уже восемь лет как в сане и только недавно признался, что смог, наконец, расстаться с прежним миром. Видите, какая в душе борьба идет? У него четверо детей, жена. Я живу с ними, вижу, что они живут правильно, учусь у них.
– Как теперь проходит ваш день?
– Живем по церковному календарю. Просыпаемся рано, идем все вместе на службу, либо батюшка уезжает один. Если я не иду на службу, то молюсь у себя в комнате, читаю утреннее правило. Потом батюшка возвращается со службы. Обедаем, занимаемся детьми...
– Это вы собственного сына батюшкой зовете?
– Иначе не могу, хотя раньше любила имя Митя, теперь оно мне кажется странным. Когда рукоположили в сан, воскликнула: "Отец Димитрий! ". Так и пошло – батюшка. Очень ждала этого момента.
– Вы не жалеете, ведь в вашей жизни могли быть еще фильмы, такие же яркие как "Обыкновенное чудо","Соломенная шляпка", "Бумбараш"?
Я не любила и не люблю кино. Наверное, оно было послано мне для смирения. Свои актерские удачи связываю только с театром. Четырнадцать лет прослужила во МХАТе, работала с великими режиссерами: Ефремовым, Эфросом, Додиным, Любимовым. А последние годы я играла роли исключительно ради заработка. И сейчас предлагают роли, но я прежде всего смотрю на драматургическую основу и часто отказываюсь. У Сергея Соловьева в "Анне Карениной" сыграла. Он по старой дружбе меня пригласил. У нас с ним не получилось сохранить семью, но остались замечательные отношения. Как и с Михаилом Рощиным, папой отца Димитрия. Я долго жила без Бога в душе, хотя подсознательно всегда стремилась к нему. Пока не появилась вера, было ощущение, что чего-то в жизни не хватает. Зачем мы живем, если впереди ничего нет? Не для того же, чтобы есть, пить, развлекаться? Человек предназначен для более высоких целей.
21.07.2006
Источник: Российская аграрная газета
