В разные периоды свой жизни Равиль Мангушев учился в инженерном институте, грузил поезда и продавал кожаные куртки. После его обращения в ислам в 1990 году он также проповедвал на вокзалах, рынках и в главной московской мечети, пока его оттуда не выгнали.
Сегодня, этот человек со спокойной речью представляет себя не более, ни менее чем мусульманским реформатором.
Из малюсенькой комнатки в коммунальной квартире в центре Москвы Мангушев, 48 лет, руководит небольшой группой последователей из числа российских мусульман, глубоко недовольных деятельностью официального мусульманского духовенства. Эта группа ищет возможностей реформировать шариат – илсамский закон – с тем чтобы устранить противоречия между исламом и плюралистической демократией, которая устанавливается в России.
"В отличие от Корана, шариат – это закон, созданный людьми", сказал Мангушев в интервью в апреле в одном из московских кафе. "Он был создан прекрасными юристами 14 веков назад и был очень хорош для своего времени. Но не сегодня. Его аспекты, касающиеся конституционного порядка, международных отношений, прав человека и криминального права нуждаются в изменениях".
Мангушеву еще предстоит построить заметное по размерам движение и сформулировать видимые реформы. Но само его существование достойно внимания, поскольку оно практически подтверждает, что официальные мусульманские лидеры не имеют полного контроля над общественным голосом российских мусульман, как они это делают в других странах.
Они имеют меньше контроля, чем даже иерархия православной церкви, которая также сталкивыается со значительной внутренней оппозицией.
Кроме того, большинство мусульманских критиков официального ислама традиционно определяют как фундаменталистов, которые обвиняют муфтиев в компромиссах с правительством и немусульманским большинством. В этом свете, Мангушев представляет собой редкий случай либерального мусульманского активиста, который поднимает вопрос о необходимости реформы в исламе для интеграции в западное общество. Вряд ли эту проблему можно разрешить столь быстро и просто, как то предлагает этот человек, выдвинувший себя в качестве реформатора.
Взгляды Мангушева базируются частично на книге американского профессора-юриста Абдуллахи Ахмеда Ан-Наима "К мусульманской реформации". Ан-Наим считает, что новое – и истинное – мусульманское общество должно быть основано на терпимых аятах, или стихах Корана, провозглашенных Мухаммадом в Мекке, а не на более воинственных, провозглашенных им позже в Медине.
В этом свете часть шариата, имеющая отношение к правам женщин, правам немусульман и использованию силы в международных отношениях должны быть реструктурированы, в то время как рабство и телесные наказания должны быть отменены.
Было бы большим преувеличением сказать, что весьма неортодоксальные взгляды Мангушева разделяются какой-то мало-мальски значительной частью российских мусульман. Он утверждает, что у него несколько сотен учеников и горстка единомышленников. По крайней мере один имам в провинциальном российском городе считает Мангушева своим религиозным наставником.
Но Мангушев не хочет раскрывать число или называть имена своих последователей, опасаясь репрессий со стороны традиционных и радикальных мусульман. "За это могут и убить", говорит он.
Родившийся в татарской семье в нижегородской области и воспитанный в восточной Украине, Мангушев жил как обычный советский человек до своего обращения в 1990 году. В то время, его двоюродные братья умерли от алкоголизма и наркомании, да и у него самого были проблемы с бутылкой. Неожиданно, он опустился на колени на Ленинском проспекте в Москве и обратился к Аллаху с молитвой о спасении.
Вскоре после этого, Мангушев начал занимат ься самообразованием в исламе, которое шло у него рука об руку с проповедью. Как и многие неофиты, Мангушев стал очень критично относиться к официальному духовенству. Он обвинял его органы в коррупции и безразличии к улучшению жизни обычных российских мусульман.
"В мечетях говорят одно, а в жизни – – совсем по-другому", говорит Мангушев. "Наши простые люди – татары, чеченцы, азербайджанцы и другие – очень далеки от ислама. И мы должны самих себя винить за это. Не запад, не русских, не евреев, как это делают многие. Только народ, который признает свои собственные ошибки, может возродиться".
Главная проблема возрождения, говорит он, заключается в том, что "двери иджтихада закрыты", имея в виду мусульманскую концепцию личного мнения в отношении доктрины.
С такими мыслями, Мангушев создал новую группу, с тем чтобы российские мусльмане могли выбирать, где им учиться и молиться. В 1998 году он встал на середину Соборной Мечети в Москве и заявил, что принимает на себя ответственность стать подлинным лидером российских мусульман. Под восклики толпы его объявили сумасшедшим и выгнали из мечети.
"Там были мои ученитки и они хотели защитить меня," сказал Мангушев. "Но я сказал им не вставать даже если меня начнуть бить".
Подход Мангушева, естественно, породил ему недоброжелателей. "Его знания нулевые", сказал Фарид Асадуллин, помощник главы Совета муфтиев России Равиля Гайнутдина. "Мы говорили ему: сначала пойди поучись хотя бы в медресе, а потом кто-нибудь будет тебя воспринимать серьезно. Он странный человек, поглощенный своим собственным величием. Такие люди есть в каждой религии. Но иметь официальную позицию по такому поводу значило бы придавать важность такому незначительному факту."
Любопытным аспектом иделогии Мангушева является его принципальный отказ учиться в мусульманском учебном заведении, потому что он считает, что только люди извне системы могут реформировать эту религию. Он не читает по-Арабски и полагается на переводы своих учеников.
"Многие пытались реформировать систему изнутри и были сломлены", сказал он. "Многие образованные мусульмане понимают, что наши муфтии злоупотребляют исламом. Но они боятся говорить публично. Я хочу доказать, что простой мусульманин без какого бы то ни было религиозного образорвания может взятся за дело реформирования".
Это нелегкий путь.
"Я не получаю никакой помощи", сказал Мангушев. "Ни от родственников, ни от татар, ни от арабов. Но есть главная помощь – от Аллаха. А это значит, что обязательно будут плоды".
The Moscow Times, 29 апреля 2003 года
