"Открытое письмо", адресованное мне отцом Стефаном Платтом, получило широкую огласку. Я не знаю, кому именно оно было разослано, но несколько человек попросили меня ответить на это письмо.
Ситуация требует описания положения с о. Стефаном. Однако, я хочу сказать с полной ясностью, что это не вопрос личностей. Вопрос здесь стоит гораздо шире, и касается важных принципов устройства Православной Церкви.
23 июля, в письме русскому приходу в Оксфорде, я изложил очень кратко три аспекта данной ситуации.
Положение о. Стефана по отношению к Сурожу.
Последствия, которые нанесли вред епископату и Викариатству.
Существование "прихода в приходе", состоящего из сторонников
о. Стефана.
В своём открытом письме мне от 18 августа о. Стефан выступил против этих моментов.
Положение о. Стефана по отношению к Сурожу.
В своем открытом письме о. Стефан ссылается на свое желание "покинуть Московскую Патриархию и присоединиться к Вам используя каноническую отпускную грамоту от Архиепископа Иннокентия, как главы епархии к которой я принадлежал и еще принадлежу." Такой подход привел к существенным трудностям для Архиепископа Гавриила, исходя от действий о. Стефана и его желания получить отпускную от Архиепископа Иннокентия, таким образом признавая его авторитет.
2) Последствия, которые нанесли вред епископату и Викариатству.
О. Стефан совершенно правильно указывает на "разницу в точках зрения" со мной по вопросу канонических отпускных грамот, и тут надо внести короткое пояснение.
Каноны об отпускных грамотах.
Когда речь идет о "канонических отпускных грамотах", легко перепутать два понятия. Во первых, существуют относящиеся к вопросу каноны 5-го века и ранее. Во-вторых, существуют административные процедуры, которые считаются достаточным приближением к этим канонам в настоящее время. Для обычных случаев эти административные процедуры вполне адекватны. Но бывают исключительные случаи, и в таких случаях всегда надо возвращаться к самим канонам, для выяснения результатов их непосредственного применения к конкретно стоящей перед нами ситуации.
31 мая архиепископ Иннокентий в письме клирикам, принадлежавшим и принадлежащим к Сурожской епархии, пишет: "в соответствии с общепризнанными нормами канонического права" они остаются клириками под его управлением до получения от него отпускной грамоты, и, таким образом, прямо отрицает законность уже полученных ими моих отпускных грамот, но при этом не объясняет, на какие каноны он опирался. 19 июля Священный Синод в Москве также обвинил меня в рассылке незаконных отпускных грамот, но из тех канонов, на которые они ссылались, только один относится к отпускным грамотам для священников. Это правило Святых Апостолов 33 (в русской нумерации), в котором говорится:
Не принимать никого из чужих епископов, или пресвитеров, или диаконов без представительной грамоты: и когда оная предъявлена будет, да рассудят о них; и если будут проповедники благочестия: да приемлются; если нет: подайте им, что нужно, а в общение не приемлите их. Ибо многое бывает подлогом.
В этом каноне излагается принцип, который не особенно ясен в современных административных процедурах для отпуска клириков, но который, тем не менее, обычно признаётся в особых случаях, а именно то, что представительные грамоты (а отпускная грамота является примером таковой) являются делом принимающего архиерея и подлежат его суждению.
Эту позицию правильно заняли архиепископ Григорий и архиепископ Гавриил при рассмотрении выданных мной отпускных грамот, несмотря на существенное давление со стороны Московского Патриархата.
Как были использованы отпускные грамоты теми клириками, которые теперь находятся в Викариатстве.
Кроме двух священников, которые в то время, когда меня отправили на покой, находились в отъезде, и которые впоследствии урегулировали положение, фактическая ситуация с этими священниками была следующей:
12 мая: я разослал отпускные грамоты которые я хранил приготовленными с 1 февраля. Получив мои отпускные грамоты, те клирики, которые желали присоединиться ко мне, обратились с просьбой к архиепископу Григорию принять их временно. Это было сделано, чтобы им не пришлось поминать архиепископа Иннокентия на следующем богослужении (которое в большинстве случаев приходилось на выходные 20-21 мая), таким образом как бы косвенно признавая его своим епископом. Архиепископ Грегорий принял всех, кто обратился к нему.
Как была использована отпускная грамота о. Стефаном. Факты показывают следующее:
28 мая: о. Стефан пошел с моей отпускной грамотой к архиепископу Григорию, сказав мне, что он рассчитывает быть принятым им, но ушел от него, не предъявив моей грамоты. Есть разные версии о том, что именно произошло во время этой встречи.
7 июня: о. Стефан написал архиепископу Иннокентию с просьбой отпустить его. Меня он об этом не известил.
10 июня: после того, как 8 июня я был принят во Вселенский Патриархат, о. Стефан написал Архиепископу Гавриилу, приложив мою отпускную грамоту, и прося принять его в Экзархат.
13 июня: архиепископ Гавриил ответил ему, извещая, что он принят. В этот же день о. Стефан опять встретился с архиепископом Иннокентием.
19 июня: Архиепископ Иннокентий написал о. Стефану, предлагая отпустить его, если Архиепископ Гавриил письменно попросит его об этом.
21 июня: Я встретился с о. Стефаном, и он показал мне письмо Архиепископа Иннокентия. Я посоветовал ему не обращаться с такой просьбой к архиепископу Гавриилу, на том основании, что это будет подрывать предыдущие суждения архипископа Гавриила о действительности моих отпускных грамот.
22 июня: о. Стефан пишет Архиепископу Гавриилу, с копией письма архиепископа Иннокентия, и просит его сделать запрос архиепископу Иннокентию.
30 июня: Архиепископ Гавриил ответил ему, отзывая свое прежнее решение о приёме о. Стефана, на основании того, что своим поступком о. Стефан проявил сомнение в своём использовании моей отпускной грамоты ранее, и в том, кого он считает своим епископом.
20 июля: приходской Совет попросил меня убедить архиепископа Гавриила изменить свое решение и таким образом поручился за его безоговорочное признание меня как его епископа. На основании выше приведенных фактов, я не мог этого сделать. Я был убежден, что архиепископ Гавриил принял решение следуя принципу, с которым я был согласен. Более того, мы оба – и архиепископ Гавриил, и я, верим, что архиепископ Иннокентий не имеет никаких полномочий в этом деле.
Я знаю, что о. Стефан был озабочен тем, чтобы, как он сам пишет в открытом письме, "сохранить репутацию содружества св Албания и св Сергия, секретарем которого я являюсь, для того чтобы продолжить его эффективную работу в России." Однако, это не является достаточным основанием для обращения к двум епископам, находящимся в оппозиции, для выдачи отпускной грамоты.
Епископ, которому священник принадлежит, является основополагающим в его роли, как православного священника. Для священника, и для священника, который уже был принят архиепископом Гавриилом на основе отпускной грамоты выданной одним епископом (мной), после этого просить о получении отпускной грамоты от другого епископа (архиепископа Иннокентия), это означает ставить под сомнение авторитет и того и другого, и неизбежно поднять вопрос о правах между двумя епископами. Такой вопрос не поднимался в отношении ни одного из остальных клириков.
Архиепископ Гавриил и архиепископ Григорий не могут допустить нанесения ущерба принципу, который поддерживает выданные мной отпускные грамоты – о том, что суждение принимающего епископа в отношении этих грамот является достаточным и окончательным.
3) "Приход в приходе"
После собрания русского прихода 31 мая, не приведшего к определенному решению о вопросе перехода в Викариатство, стало очевидным то, что некоторых смущал не столько вопрос о самом переходе, сколько двусмысленное положение о. Стефана. В течение июня и июля эти люди все сильнее требовали от меня найти решение вопроса с о. Стефаном.
Как становится ясным из истории вопроса, было два решающих момента (7 и 21 июня) когда о. Стефан не спросил или не послушался моего совета ему, и в конечном итоге (когда архиепископ Гавриил взял обратно решение его принять, и когда я больше не мог ручаться за лояльность о. Стефана) то, что случилось, было результатом его собственных действий. В результате, как о. Стефан сам пишет в своем открытом письме "некоторые люди покинули русский приход, а другие вообще перестали приходить в церковь." Открывая новый приход Сурожской епархии в Оксфорде, о. Стефан пишет: "я отвечаю на просьбы немалого количества членов и бывших членов Благовещенского прихода" (русский приход). Существование ранее "прихода в приходе" стало таким образом видимым для всех.
Ясно, что о. Стефану было трудно выработать свою позицию, как, возможно, и некоторым из его последователей. Я оставляю им решать этот вопрос.
В заключение
Я понимаю привязанность к о. Стефану и симпатизирую той озабоченности, которую чувствовали многие люди. Я прошу прощения, что мне пришлось высказаться коротко, прямо и без дальнейших объяснений в моем письме от 23 июля, но о. Стефан имел право ожидать от меня, что я не стану публиковать приведенные здесь факты, если он сам хранит о них молчание. Его открытое письмо от 18 августа привело к необходимости представить фактическое обоснование моим заявлениям. Будущее служение о. Стефана теперь не в моих руках, но, по крайней мере, ясно, что под управлением архиепископа Иннокентия его работа не пострадает и его обеспечение будет гарантировано.
Теперь настало время всем приходам Викариатства, включая Окфорд, сосредоточиться на предстоящем деле, то есть созидании Викариатства, несмотря на заметное давление извне. Под Вселенским Патриархатом мы надеемся укрепить тот союз между русской и греческой традициями, на котором было основано православие в Оксфорде. Пусть это будет нашей главной задачей.
Василий
Епископ Амфипольский
По материалам источников: dioceseinfo.org
